Баллантайн - Уилбур Смит

Пенрод поднялся, все еще обнимая за плечи свою спасительницу.

– Прошу прощения, сэр, мы уронили в воду ваше ружье, но я обязан жизнью вашей дочери.

– Все нормально, капитан, я сам намерен расцеловать ее.

Но он не успел этого сделать, поскольку к ним подбежали обезумевшие от страха Назира и Ребекка.

– Грязная вода! – гневно закричала девушка, не глядя на Пенрода, и оттащила от него сестру. – Назира, надо немедленно сделать для нее горячую ванну и промыть желудок! – И они потащили Эмбер к дому.

Пока Назира и Ребекка снимали с Эмбер грязную мокрую одежду, а Саффрон выливала в фарфоровую ванну еще одно ведро горячей воды, Эмбер продолжала ликовать:

– Ты слышала, Бекки, что он мне сказал? Он сказал, что обязан мне жизнью!

Ребекка молча подошла к ванне и налила добрую порцию шампуня.

А Саффрон, не отличавшаяся подобной сдержанностью, не преминула съязвить:

– Значит, ты считаешь, что отныне он станет твоим кавалером?

– Обязательно станет в один прекрасный день, – гордо заявила Эмбер и торжествующе уставилась на сестру, уперев руки в обнаженные бедра.

– Не будь дурой, малышка, – осадила ее Ребекка. – Капитан Баллантайн годится тебе в отцы. Лучше поскорее залезай в ванну и помойся как следует.

Назира с трудом подавляла тревогу, наблюдая, как она забирается в ванну. Эта маленькая девочка менялась с каждым днем, и вскоре на ее плоском теле появятся округлые женские формы.

«Я быстро теряю своих детей», – с грустью подумала она.

Застегнув бриджи, Пенрод осмотрел убитого голубя. Это была довольно крупная птица с бронзовым оперением на груди и белыми кончиками крыльев, вероятно, голубка, поскольку они лучше и быстрее находят обратный путь домой. К ее левой лапе шелковым шнурком крепилось послание – клочок рисовой бумаги, свернутый плотной трубочкой размером с фалангу указательного пальца. Вынув из кармана небольшой складной нож, Пенрод отрезал послание, а голубя взял с собой, чтобы отправить на кухню. Затем аккуратно завернул послание в носовой платок, чтобы оно подсохло, надел ботинки и отправился в штаб-квартиру генерала Гордона, расположенную в западном крыле консульского дворца. А Дэвид остался на берегу, сокрушаясь по поводу испорченного ружья.

– Если судить по оживлению на берегу, – вместо приветствия сказал генерал Гордон, – ваша стрельба из охотничьего ружья не прошла бесследно.

– Да, мне удалось сбить голубя, сэр, и он действительно оказался почтальоном.

– Вы изъяли послание? – нетерпеливо спросил Гордон.

– Да, сэр, но оно попало в воду вместе с птицей и немного намокло. Я не посмел развернуть его, поскольку рисовая бумага может расползтись на куски.

– Давайте посмотрим, – оживился генерал. – Положите его на стол. – Пенрод послушно вынул носовой платок и осторожно развернул. Они склонились над крошечной трубочкой.

– Похоже, все цело, – пробормотал Гордон. – Это ваша добыча, капитан, разверните ее.

Пенрод осторожно поддел шелковый шнурок острием перочинного ножа и разрезал его. Рисовая бумага оказалась хорошего качества – не распалась, а лишь разъехалась по сгибам и была так плотно свернута, что внутренняя часть осталась практически сухой за исключением отдельных мест, где чернила расплылись, а слова превратились в неразборчивые пятна.

– Нужна какая-нибудь книга, – предложил Пенрод, – чтобы зажать ее между страницами, пока не подсохнет.

Не долго думая Гордон снял с полки Библию в толстом кожаном переплете и протянул капитану.

– Может, не надо Библию, сэр?

– Хорошая книга вполне годится для хорошего дела, – глубокомысленно заметил тот.

Пенрод осторожно положил развернутое послание между страницами, закрыл Библию и крепко прижал ее сверху рукой. Гордон с явным нетерпением следил за его действиями. Он нервно расхаживал по большой комнате, попыхивая турецкой сигаретой, но в конце концов не выдержал:

– Черт возьми, эта бумага наверняка уже высохла!

Пенрод осторожно открыл Библию. Листок был еще мокрым, но уже расправился и чернила больше не расплывались от влаги. Гордон вручил ему большую лупу.

– Ваши глаза и знание арабского, несомненно, лучше моих.

Пенрод положил Библию на небольшой столик у окна, где было гораздо больше света, и, пристально вглядевшись в текст, стал переводить написанное.

– Я, Абдулла Саид, сын Фахля, эмира Баггара, приветствую победоносного Махди, свет моих очей, да пребудет с ним благословение Аллаха и его пророка, которого также называли Мухаммедом…

– Стандартное приветствие, – проворчал Гордон.

Пенрод молча кивнул и продолжил:

– …Преданно исполняя волю победоносного Махди, я охраняю берег Нила близ Абу-Хамеда, а мои разведчики тщательно следят за дорогами с севера. Неверные франки и презренные турки приближаются к нам по двум отдельным маршрутам. А сегодня пароходы франков миновали водопад возле Корти.

Гордон хлопнул рукой по крышке стола.

– Боже милостивый! Это первая надежная информация, которую я получил за последние шесть недель. Если пароходы Уолсли уже достигли Корти, значит, до Абу-Хамеда они доберутся только к концу Рамадана.

– Пожалуй! – согласился Пенрод, хотя и с долей сомнения.

– Продолжайте, капитан, – нетерпеливо бросил Гордон. – Продолжайте!

– Дальше чернила намокли, и текст неразборчив, но я попытаюсь восстановить его. Думаю, здесь написано следующее: «Верблюжьи полки франков все еще стоят лагерем возле источников Гакдул, где находятся уже двадцать восемь дней».

– Двадцать восемь дней? – возмутился Гордон. – Черт возьми, что Стюарт там делает все это время? Если у него осталась хоть капля здравого смысла, он мог бы легко прорваться и дойти сюда за десять дней.

Пенрод знал этот излюбленный стиль Китайца Гордона – стремительный прорыв и величественный жест, – но предпочел не высказывать свои мысли вслух.

– Генерал, – осторожно заметил он, – Стюарт – человек чести и редкой отваги, но должен подтянуть свои тылы, запастись провиантом и боеприпасами, прежде чем прорываться к нашему городу.

Гордон вскочил и швырнул окурок сигареты в открытое окно.

– С двумя тысячами британских солдат Стюарта я мог бы держать оборону, пока не замерзнет пустыня, а он все еще возится в Гакдуле! – Он резко повернулся на каблуках и уставился на Пенрода. – Продолжайте, Баллантайн. Есть еще что-нибудь?

– Совсем немного, сэр. – Капитан склонился над листом бумаги. – «Во имя победоносного Махди и с благословением Аллаха мы