Адамант Хенны - Ник Перумов

Немного погодя Санделло выпрямился:

— Теперь нам строго на восток. Вдоль этих гор. Поехали…

* * *

Бывший сборщик податей Миллог и неотступно сопровождавший его пес шли и шли на восток. Они давно миновали Друвэйт Лаур, оставили позади Андраст, с горем пополам, едва не утонув, переправились через Лефнуи, прошли весь Анфалас, крадучись обогнули Дол-Амрот, на похищенной лодке одолели устье Андуина Великого и вступили в Южный Гондор. В приморских поселениях Миллога принимали за безумца, но в общем не гнали и не обижали, порой даже подкармливая. Толстяк исхудал и пообносился; у пса можно было пересчитать все ребра. Они обшаривали каждый фут берега; Миллог расспрашивал рыбаков — не попадался ли им утопленник? Над ним смеялись — откуда ж твой утопленник здесь возьмется, ежели потонул аж за устьем Исены! Миллог не слушал насмешек. Он просто поворачивался и шел дальше. К тому времени, как Санделло и Тубала добрались до Хлавийских Гор, Миллог и пес уже приближались к Поросу.

Узкая извилистая долина вела с севера на юг, насквозь пронизав Хлавийские Горы. Затененная черными телами отвесных скал, полная журчащих водопадов, что срывались с огромных откосов. Несмотря на крутизну и высоту горных стен, жаркое южное солнце все-таки заглядывало сюда, и долина пышно зеленела. По ней вилась малозаметная, но все же упрямо не поддающаяся натиску зарослей тропинка; протоптали ее явно люди, а не звери. И сейчас по этой тропинке с величайшим трудом двигались двое. Юная девушка с льющимися волной золотистыми волосами — щеки ввалились, глаза запали; она еле передвигала ноги, тяжело опираясь на плечо спутника — немолодого седовласого мужчины с худым обветренным лицом и глубоко посаженными горящими глазами. Одежду странникам заменяли обгорелые лохмотья. На плече мужчины висел наспех сработанный лук; за веревочный пояс заткнута тонкая изящная сабля с небольшой рукоятью. За спиной приторочен второй меч — куда длиннее и тяжелее. Оружие примотано намертво — из-за длины выхватить клинок все равно невозможно. Одной рукой мужчина крепко обнимал за талию свою спутницу, практически волоча девчонку на себе.

Девушка так обессилела, что выглядела совершенно безучастной и равнодушной к происходящему. Похоже, все силы ее души уходили на то, чтобы заставить перемещаться эти проклятые, не желающие повиноваться ноги.

Мужчина же, напротив, казался одержимым. Он ломил и ломил вперед, словно прорываясь сквозь вражьи ряды к одному ему ведомой цели. Темные глаза горели бешенством.

Серый и Эовин пробивались на юг. Каким-то чудом, едва не умерев от жажды, они одолели выжженную дотла, засыпанную пеплом равнину. Эовин ни за что не выдержала бы такой путь в одиночку. Когда сознание уже начинало мутиться, глаза ее видели склонившееся над ней перекошенное, искаженное лицо Серого; губы его шептали какие-то слова, и тогда странным образом прибавлялось сил и жажда отступала.

А потом на краю пепельной пустыни они нашли небольшой ручеек, сбегавший с гор к случайно уцелевшей от огня рощице… Как они пили!..

…Последнее, что помнила Эовин, — взметнувшиеся со всех сторон занавесы гудящего пламени. Нестерпимый жар опалил лицо и руки… от боли она тотчас повалилась в обморок, не успев даже испугаться или подумать о смерти. А когда пришла в себя, уже настал вечер. Огонь уступил в битве дождю, поле брани превратилось в покрытое засохшей грязью кладбище.

— Их… никого… нет… — раздельно, точно глухой, выговорил Серый, и Эовин внезапно поняла, что он сидит вот так, повторяя одно и то же, уже очень давно — быть может, сутки или даже больше.

Серый перетащил бесчувственную девушку к небольшому родничку, каким-то чудом вновь пробившемуся сквозь грязь и пепел. Все, что у них осталось, — это сабля Эовин и найденный Серым меч.

— Их… никого… нет… — вновь повторил Серый, вставая. — А ведь я должен был их спасти. Я обещал им! — выкрикнул он, вдруг сжимая кулаки. — Обещал!

— Что… — пролепетала Эовин.

— Когда мы ворвались в пламя, — мрачно, но совершенно спокойно проговорил Серый, — я сказал ему: «Остановись!» Но оно не послушалось…

«Спятил!» — с ужасом подумала Эовин.

— Думаешь, я повредился рассудком? — словно прочитав ее мысли, усмехнулся Серый. — Отнюдь. Смотри!

Его кулак врезался в покрытую пеплом землю. Взвилось серо-черное облачко; и внезапно заалели пышущие жаром угли. Миг, другой… и вот уже поднялся первый язычок пламени. Что там горело? Неведомо… Прошедшая пламенная стена выжгла все, что могло гореть…

По лбу Серого обильно катился пот, оставляя грязно-черные разводы на покрытом копотью лице. Он тяжело, прерывисто дышал.

— Могу зажечь. А могу и погасить. Смотри!

Серый вновь вытянул руку — пальцы сжаты в кулак. Наставил его на новосотворенный огонь — и напрягся. Лицо свело судорогой.

Язычок пламени задрожал и исчез, угли злобно зашипели, окутавшись паром, словно кто-то плеснул на них водой.

— Ты волшебник! — вырвалось у Эовин. — Самый настоящий волшебник!

— Я? Волшебник? О нет! — Серый горько рассмеялся. — Если бы это было так! Я не отмерял бы тогда в цепях весь путь невольника! А здесь, на поле, нашел бы способ спасти всех, сражавшихся вместе со мной! Нет, Эовин, нет.

Больше я ничего не умею. Когда огонь пошел на нас и я понял, что спасения нет… то вдруг почувствовал себя в силах обуздать пламя… уберечь хотя бы тех, кого судьба поставила биться в этом бою со мной бок о бок… Но вытащил только тебя! Спросишь — почему? Не знаю! Кто-то остановил меня…

Кто-то словно подставил мне подножку… Хотелось бы знать — кто?.. Ладно, двинемся дальше — на юг. Какая-то Сила гонит меня туда… я чувствую, что там — все ответы, там — вся истина… Кто я? Каково мое настоящее имя? Где моя родина? И еще… смотри!

Серый взялся за меч. Длинный, почти в четыре фута, с широким лезвием, — таким оружием удобно и рубить, и колоть, можно биться, держа и одной, и двумя руками. На праздниках и турнирах в Хорнбуге Эовин видела могучих воинов с подобными клинками. Главным образом такой меч хорош в конном бою, но и в пешем тоже, — вспомнила Эовин слова учителя. В Рохане воинским искусствам учили всех — и мальчишек и девчонок…

Серый взялся за меч. Миг — и лезвие свистнуло, вспарывая воздух; клинок мгновенно превратился в туманное облако, окутавшее Серого. Эовин оторопела. Таким мечом не играют, как легкой тросточкой! Так можно крутить саблю — но не четырехфутовый клинок!

Серый резко повернулся вокруг себя. Левая рука подхватила рукоять пониже правой ладони, клинок взвизгнул; вспыхнула молния удара. Окажись там воин даже в полном доспехе — его разрубило бы надвое.

— Вот так. — Серый опустил оружие. — Там, где я жил раньше, меня даже в ополчение не взяли… не знал, с какого конца за меч берутся…

Путникам повезло — они наткнулись на ведущую вверх, в горы, малоприметную тропку. Она не подвела Правда, плохо было с едой. Серый смастерил лук, надергав нитей для тетивы прямо из их одежды. Стрелы у него — даром что без железных наконечников, а просто обожженные на костре — оказались отлично сбалансированы и летели куда надо, — но дичи попадалось очень мало, приходилось есть коренья и какие-то подозрительные травы, от которых потом шумело в голове, а мысли путались. Эовин еле-еле отлежалась после одного такого обеда…