Дракон-2. Дракон цвета смерти - Галина Дмитриевна Гончарова

ведутся, но… что-то Орландо мешало поверить. Если она такая умная, так она бы и стол первым делом проверила. Нет?

Скажете, напала, ударила… опять же — чем? Каэтана Кордова носит с собой кинжал? И снова — сомнение. Орландо ее помнил… типичная серая мышь. Такие не носят с собой оружие, им просто незачем защищаться. Кому они нужны — страшилки?

На стол легла плотная бумага с зеленоватыми прожилками.

— Во-первых, Каэтана всегда пишет только на лотосовой бумаге. У нее и тетради все такие, это дорого, но она говорит, что эту бумагу не прорывает пером. И чернила с нее быстро промокнуть можно, они не сразу впитываются. Во-вторых, вот образец ее почерка. Сравните.

Почерк действительно был похож.

Но — только похож.

Различия были видны невооруженным взглядом. Каэтана писала, словно сражалась, буквы острые, резкие, четкие. Без завитушек и красивостей.

Тот, кто подделывался под эссу Кордова, явно видел ее руку. Но и только. Тут вот завитушка, здесь смягчили строчку… нет, это точно не Каэтана. И бумага розовая. Тонкая, изящная бумага для любовных записочек.

— К тому же, Каэтана никогда не пользуется духами, — заметил эс Хавьер.

— Терпеть не может, — согласился Тьяго. — А тут записки аж воняют розой… их, наверное, розовым маслом обработали.

— Это не довод, могла и опрыскать, — отмахнулся эс Орландо. — И бумагу купить. Но почерк и правда другой.

Тьяго кивнул.

— Это не она. И вот еще… видите эту строчку?

— … я бедна, и мой отец небогат, но у меня есть главное — мои душа и сердце… и что? — процитировал Орландо. — Я знаю, что эсса Кордова небогата.

Тьяго хмыкнул.

— Если бы она захотела…. Она таких Риосов десяток купит.

Мужчины посмотрели на Тьяго с удивлением. Математик манул рукой.

— Я слово дал не рассказывать, но если дойдет до короля — прилюдно поклянусь. Каэтана Кордова по приданому может и на принца рассчитывать. Просто поверьте мне на слово.

Мужчины переглянулись, но решили поверить.

Тогда картина получалась совсем другая.

Одно дело — нищая девчонка, которой ничего лучше полукровного эса и не светит, другое — богатая и с приданым. И если она таких, как Риос перебирать может…

— Подставили? — предположил Хавьер. — Но кто?

— предлагаю запереть дом и наведаться к эссе Кордова. Поинтересоваться, кто ее настолько не любит, заодно посмотреть и понюхать, — предложил Орландо.

Выбора у него не было.

Одно дело — вызвать власти и сдать им убийцу. Второе — разрешить стражникам ходить в Академии, расспрашивать… или того хуже, если никого не найдут, получается, убийца в Академии?

Не-не, такое допускать никак нельзя!

Значит, к эссе Кордова.

Глава 9

Вот чего я не ожидала, так это высочайшего визита ко мне в комнату.

Эс Чавез, эс Хавьер, и до кучи — раэн Ледесма.

Но вот они! Все трое, стоят на пороге, смотрят, словно я им что-то должна…. Принюхиваются?

— Никакого запаха, — сообщил Тьяго.

Я промолчала.

— Роза и розовое масло пахнут сильно, — согласился эс Хавьер.

Я невольно сморщила нос. Ну… не люблю я цветочные запахи. Кому что, а лично я предпочитала всегда легкие отдушки. Если уж нет выбора, возьму хвою, лимон… но розу?

Без меня!

Нет у меня комплексов, просто у нас во дворе была соседка-неврастеничка. Она этими колючками весь двор утыкала, и орала на каждого, кто подходил ближе, чем на метр. Конечно, красиво, но ни выйти, ни пойти, ни погулять… везде эти кусты шипастые. А уж детей она подозревала в покушении на свои драгоценные веники, и постоянно орала. Примерно так, круглые сутки.

Вот, с тех пор и не люблю. Мне и Димка роз никогда не дарил, обходился пионами, орхидеями, еще чем-то полевым…

— добрый вечер, эсы, раэн. Проходите,, рада вас видеть. Что-то случилось?

— Да, эсса. Прошу вас ответить на наши вопросы, — взял коня за рога эс Чавез. — Покажите мне, какой бумагой вы пользуетесь?

Я повела рукой по направлению к письменному столу.

— Осмотрите все сами, эс. Но вообще — лотосовой. У меня слишком сильный нажим на перо, остальная бумага у меня рвется. Неудобно…

Что есть — то есть.

Если кто не знает, шариковая ручка требует больше усилий, чем чернильная. Ей приходится сильнее нажимать на бумагу, и потому перья у меня регулярно прорывали листы. Мучилась я примерно месяц, потом Мариса мне посоветовала — и я перешла на плотную лотосовую бумагу. *

*- автор лично писала до 25 лет только чернильными ручками. Так что сравнение — на основании своего опыта и нескольких сотен исписанных тетрадей. Прим. авт.

Эс Чавез быстро прошел к столу, осмотрел его ящики, поглядел тетради, и кивнул.

— Понятно. Эсса, где ваша щетка для волос?

— На месте, наверное.

Я открыла шкаф, достала оттуда несколько щеток и предъявила. Мужчины опять переглянулись.

— Это — все?

— Да.

— У вас есть духи? Покажите?

Духи у меня были, хотя я ими и не пользовалась.

— Вот. Смотрите…

— Жасмин? — тут же разнюхал эс Хавьер.

Я кивнула. Пользоваться мне ими не хотелось. Просто… тоже — из детства. У мамы на окне рос жасмин. Здоровущий такой, в большом горшке. И моя кровать стояла рядом с ним, а он регулярно цвел небольшими белыми цветами. И пах на всю комнату.

Это тоже, как кусочек памяти…

Иногда, когда мне становилось тоскливо, я открывала флакон и дышала этим запахом. Но не душилась — не стоит привлекать к себе внимание.

— У вас есть носовые платки, эсса?

— в шкафу, на средней полке.

Орландо Чавез