Сломанная кукла - Лёка Лактысева

– А вот тут, – я толкнула дверь в свою бывшую спальню, – теперь домашний кинотеатр. Напротив – две гостевые спальни. 

– А наши комнаты?

– В правом крыле. Ты, наверное, хочешь к себе? В душ, переодеться?

– Угадала. – Зиновий обнял меня за плечи. – Поможешь мне?

– Разумеется!

Я отвела Зина в его спальню, помогла раздеться, набрала для него ванну и добавила в нее морской соли. 

– Отмокай, а я пока разберусь с вещами. Что в стирку, что в химчистку, что в шкаф. Кстати, обед готов, помоешься – можно будет поесть.

– Ты больше не домработница, Аля, – мужчина поймал меня за руку, останавливая. – Ты не обязана делать все это…

– Мне приятно заботиться о тебе, Зин, – просто сказала я. 

Кто бы мог подумать, что эти слова взорвут Плетнева изнутри, заставят его заморгать, засопеть и сжать меня в объятиях. Несколько минут он только и мог, что прижимать меня к своей груди и громко дышать мне в плечо.

Наконец, он справился с очередным наплывом чувств. 

Такие наплывы после болезни случались у него нередко, и я гадала: это от того, что он ослаблен и истощен тяжелой болезнью, или от того, что вдруг расслабился, когда поверил, что я люблю его, и стал показывать намного больше, чем раньше? Как бы то ни было, такой Плетнев – более открытый и более уязвимый, был мне роднее и ближе. 

Оставив Зиновия смывать с себя запах больницы, я быстро разобрала его сумки с вещами, разогрела заранее приготовленные блюда и накрыла стол в гостиной. 

Зин спустился туда, как раз когда я сняла фартук и пристраивала на стол рисунок Никиты, вставленный в рамочку.

Мужчина подошел, обнял меня со спины. От него пахло чистым телом и морским бризом. Я с удовольствием вдохнула в легкие этот знакомый, будоражащий аромат. 

– Никита рисовал? – Зин взял в руки листок в рамке. 

На нем был изображен вполне узнаваемый пожарный, а сбоку красовалась надпись: «Мой папа – герой!»

Плетнев несколько мгновений молча разглядывал картинку, потом поставил обратно на стол:

– Заберу к себе в комнату, – проговорил растроганно. – Если однажды вдруг покажется, что с чем-то не справляюсь, эти слова вернут мне силы. 

После обеда я уговорила Зина прилечь отдохнуть: он и так выдержал серьезную нагрузку. Пока мужчина отдыхал, я убрала со стола, поставила готовиться ужин и даже сама успела сбегать в душ. 

Вечером, после тихого ужина на двоих, мы с Зином оказались в коридоре между дверями его и моей спальни. Я остановилась, не зная, то ли пожелать ему доброй ночи и уйти к себе, то ли отправиться спать к нему. У меня были опасения, что Зиновий пока недостаточно окреп для интимной близости, и не хотелось задеть его самолюбие такими подозрениями. 

К счастью, Плетнев все решил за меня: развернул к себе, прижал спиной к стене и начал целовать – по-настоящему, всерьез, до искр из глаз и стонов из груди. 

– Обновим мою постель? – предложил, прервавшись ненадолго. 

– Не возражаю! – хихикнула я. 

Опробовать новый ортопедический матрас было интересно. Но, разумеется, это было не главное. Главное – что я стосковалась по своему любимому так, что иногда просыпалась ночью от стыдных и откровенных снов с участием Плетнева. 

Мы переместились в его спальню, продолжая целоваться и раздеваясь на ходу. Зин толкнул меня на свою кровать, навис сверху, прижимаясь ко мне всем телом, зацеловал меня всю – от глаз до пупка. Потом вдруг остановился, сел рядом и спросил, внезапно начав заикаться:

– П… предохраняться будем?

Что-то было необычное в том, каким голосом он задал этот вопрос. В его напряженном взгляде, которым он будто пытался проникнуть в мою душу. 

Если бы я не знала со слов Родиона Зиновьевича, как поступила с Зином его первая жена – я, наверное, не поняла бы, что происходит. Но тут – догадалась. Накалять обстановку желания не было. Хочет Плетнев еще детей? Вот и хорошо! Никите братик или сестричка тоже нужны.

– А надо? – ласково удерживая своего мужчину за плечи, спросила тихо. 

Плетнев повел головой от плеча к плечу:

– Н-н-нет…

– Значит, не будем, – заключила я. 

– И ты готова родить мне еще одного ребенка? – продолжал сомневаться Зиновий.

– И даже не одного. Если захочешь, – все так же просто и спокойно кивнула я. 

Больше говорить Зин то ли не мог, то ли не хотел. Простонал коротко и снова набросился на меня, целуя, лаская, сжимая и поглаживая мое тело – там и так, как мне этого хотелось. 

В эту ночь Зина хватило только на один раз. Но я была не в претензии. Знала: впереди у нас очень много бурных и страстных ночей. И одна из них обязательно подарит нам еще одного малыша!

Зиновий

Как я и думал, беременная Алевтина была еще красивее, чем обычно. Ее животик начал заметно округляться сразу после Нового года. 

Я с трепетом наблюдал за изменениями, происходящими в теле любимой женщины. Ее потяжелевшая грудь, ставшие чуть более пышными бедра оказались для меня каким-то убойным афродизиаком. Как только жена появлялась рядом, мои руки тут же тянулись к ней, чтобы трогать, гладить, сминать ее мягкое тело. 

– Плетнев, – смеялась она. – Ты какой-то маньяк! До беременности меня так не залюбливал, как сейчас!

– Ничего не могу с собой поделать, Аля! – я внаглую пользовался тем, что Тина старалась не делать резких движений, а потому не могла от меня сбежать, даже если бы захотела. – Это сильнее меня! Ну, давай я только поглажу животик… чуть-чуть!

Разумеется, поглаживаниями дело не ограничивалось. 

Чем больше становился срок, тем охотнее любимая отзывалась на мои заигрывания. Зато я ни разу не слышал вздохов и жалоб на то, что беременность портит ее фигуру. Может быть, потому что я боготворил ее – всю! – и говорил ей об этом каждую ночь. 

Никита, узнав, что у него будет братик или сестричка, летал по дому счастливый и считал вместе с нами недели и дни. На пару со мной целовал и наглаживал мамин животик, взвизгивал от восторга, почувствовав, как пинается малыш. 

Миновали зима, весна и почти два месяца лета. А потом, в конце июля, наступил день, которого я ждал и боялся так, как ничего и никогда раньше.

У Алевтины начались роды.

Я лично отвез ее в лучший частный роддом, где нас уже ждали. Несколько часов тигром метался по комнате ожидания: от совместных родов любимая отказалась, заявив, что в родильном зале мужчине делать нечего, если он не врач. 

Потом ко мне заглянула медсестра. 

– Ну что, папочка, пройдемте. Поздравите свою жену с новорожденной!