"Все объекты разбомбили мы дотла!" Летчик-бомбардировщик вспоминает - Георгий Осипов

Пролетели железную дорогу от Орла на Курск.

— Впереди Брасово, — сообщает штурман.

Над целью мечутся голубые ножи прожекторов. На летящем впереди нас самолете командира звена Миленького скрестились два луча прожекторов. К ним присоединился третий, затем четвертый. Вокруг ярко освещенного бомбардировщика красными звездочками вспыхивают десятки разрывов зенитных снарядов. Трудно Миленькому со штурманом Чернышовым.

— Боевой, — передает Желонкин.

Наш самолет захватывают в свои лучи вражеские прожекторы. Включив в кабине полное освещение, выдерживаю боевой курс по приборам.

— Бомбы сброшены, цель в огне пожаров, — сообщает Желонкин.

Вырвавшись из лучей прожекторов, несколько минут лечу тем же курсом на запад, привыкая к темноте, а затем беру курс на свой аэродром.

Ударом бомбардировщиков нашего полка мы усилили разрушения и пожары на цели, возникшие от дневного удара бомбардировщиков[147].

В ночном налете отличились экипажи летчиков Рудя, Архангельского, Черепнова, Муратова и новые командиры эскадрилий Помазовский и Никонов.

Рудь после сбрасывания бомб по цели снизился в стороне на малую высоту и, атаковав прожекторы противника, заставил два из них погаснуть.

Остальные прожекторы немцы после этого начали периодически выключать.

Архангельский, обнаружив стреляющую зенитную батарею, снизился и атаковал ее с двух заходов, заставив прекратить огонь.

Черепнов демонстративными действиями, несколько раз заходя на цель и отворачивая от нее, дезорганизовал прожектора и огонь зенитной артиллерии противника, а потом снизился и нанес мощный бомбовый удар по складам противника, в результате которого возник еще один очаг пожара. Постепенно, с каждым новым боевым вылетом, у Чзрепнова менялось представление о смелости и мужестве. Он стал понимать, что успех выполнения боевой задачи достигается точной оценкой возможностей противника, сохранением самообладания в критических ситуациях и правильным выбором тактики действий. Всему этому Черепнов учился у своих старших товарищей.

На самолете Муратова осколком зенитного снаряда над целью была перебита электропроводка, в результате чего отказали внутренняя связь, радиополукомпас и освещение. Используя условные сигналы, штурман Черногорский и летчик Муратов привели самолет на аэродром, где благополучно произвели посадку.

После посадки моего самолета командир полка поручил мне принять самолеты, возвращающиеся с боевого задания, а сам пошел на командный пункт.

Вскоре по нашему аэродрому сбросили бомбы два фашистских бомбардировщика. Они разбили взрывами бомб световые посадочные знаки, повредили посадочную полосу и забросали аэродром листовками. Утром, построив личный состав полка в две шеренги, мы прочесали весь аэродром, собрали и сожгли все вражеские листовки.

На командном пункте ко мне обратился командир эскадрильи Помазовский:

— Товарищ майор, разрешите слетать эскадрильей на боевое задание днем! Мне надо потренировать летный состав.

Я отказал Помазовскому, указав, что нельзя тратить силы перед крупной операцией, а он продолжал просить. Было понятно, что боевой вылет Помазовскому нужен был для того, чтобы утвердиться в должности командира эскадрильи, но разрешать вылет было нельзя.

Молодые летчики немного страшились встречи с истребителями противника и внезапного обстрела зенитной артиллерии и с уважением смотрели на «стариков» — в большинстве командиров звеньев, а также летчиков Черепнова и Муратова. «Старики» держались особняком и снисходительно делились боевым опытом с молодыми необстрелянными экипажами.

— Если подобьют мотор, можно дотянуть до аэродрома на другом моторе. Если подожгут самолет, то, смотря как будет гореть, можно произвести посадку на шасси или фюзеляж. А если сильно будет гореть, то надо только прыгать с парашютами. Но главное — надо прежде всего перелететь на свою территорию, — рассказывал командир звена Рудь окружившим его молодым летчикам, штурманам и стрелкам-радистам.

Из ознакомительного и ночного боевых вылетов и изучения информации штаба 16-й воздушной армии нам стало ясно, что на Орловском выступе фронта враг сосредоточил крупную группировку войск, плотно прикрытую огнем зенитной артиллерии и истребителями.

Орловская группировка противника перешла в наступление на Ольховатку, Поныри утром 5 июля.

Обеспечивая оборонительные бои наших войск на направлении главного удара противника, наш полк эскадрильскими группами наносил бомбардировочные удары по изготовившимся к наступлению и прорвавшимся фашистским танкам и пехоте.

5 июля в десять часов первая эскадрилья под командованием Помазовского под прикрытием восьмерки истребителей нанесла удар по резервам противника в Хитрово и возвратилась на аэродром без потерь.

— Ну как там? — спросил техник звена Коровников у спустившегося из кабины самолета Желонкина.

— Силища!

— С какой стороны?

— С обеих. И на земле, и в воздухе все клокочет от разрывов, — сказал Желонкин.

— Что будем докладывать о результатах нашего удара? — спросил у Желонкина Помазовский.

— Надо все экипажи опросить. Я видел четыре очага пожаров, возникших на цели от разрывов наших бомб, но что горело — танки или автомашины, — в этой пыли не рассмотрел. Точно фотоснимки покажут.

Подошедшие к командиру эскадрильи летчики и штурманы возбужденно сообщали неуверенные и противоречивые сведения. Чувствовались взволнованность и отсутствие боевого опыта. Только Рудь спокойно и четко доложил, что ударом уничтожены два танка и три автомашины.

— Хватит митинговать! — крикнул подъехавший на полуторке начальник штаба полка Стороженко. — Быстрее готовьтесь к повторному вылету. Помазовский, Желонкин, залезайте в кузов. Поедем на КП, — приказал Стороженко.

Вскоре ушла в воздух вторая эскадрилья во главе с капитаном Никоновым и штурманом Рябовым с задачей уничтожить резервы противника севернее Озерков на ольховатском направлении. При выходе на цель эскадрилью атаковали две пары истребителей Ме-109. Одну пару истребителей связала боем четверка наших истребителей, а другая пара «мессеров» открыла огонь по бомбардировщикам. Групповым огнем стрелков, руководимых Зеленковым, ведущий «мессер» был сбит, а ведомого отогнали наши истребители сопровождения. В результате удара в скоплении вражеских автомашин возникло четырнадцать очагов пожаров.

Третья эскадрилья капитана Кондрашова взлетела через час после второй. Под прикрытием четырех Як-1 с высоты тысяча семьсот метров, преодолев яростный зенитный огонь, она нанесла мощный удар по сосредоточению мотомехвойск и артиллерии у Глазуновки, уничтожив один танк и десять автомашин[148].