Дурная кровь - Деклан Хьюз

– Когда мы снимем бетон, – а внизу наверняка есть какой-то твердый слой, – мы вывернем все, что есть. Снизу, вероятно, будет песок, так что сверху накидаем для вас слой почвы. Это подойдет, если вы хотите сделать тут газон или посадить растения.

– В какую сумму мне это обойдется?

– Ни в какую. Я должен был вам прежде всего рассказать то, что знал. Для меня оказать вам услугу – возможность не чувствовать себя виноватым.

– Не чувствовать себя виноватым – неплохо звучит. Откуда вы знаете, что для вас этот путь подойдет?

– Надо же с чего-то начинать, – он залез в свой потрепанный черный «вольво» и укатил.

Я посмотрел на гараж, попытался представить себе, что тут будет просто лужайка и что я тут выращу все, что захочу. Я не знал, как устраивать лужайки. Придется научиться.

На пляже Бэйвью Джордж Халлиган был почти смущен, когда разговор зашел о его предполагаемом кровном родстве с Барбарой Доусон. Он рассказал мне, что отец перед смертью призвал его к своей постели и наедине заставил поклясться, что если Барбаре Доусон что-то понадобится, он, Джордж, должен для нее все сделать и не задавать лишних вопросов. Вот так много лет назад она получила «Глок-17». Он никогда не пытался спекулировать этими отношениями, пока Питер не обратился к нему насчет сделки с гольф-клубом. Он не знал, была ли она в родстве с его отцом и не очень-то этим интересовался.

Барбара попросила его забрать полдюжины папок из офиса Питера, и стереть последние записи в его компьютере. В пристройке к дому Доусонов в Каслхилле был чулан, там они и держали тело Питера. Это Толстяк сообразил вернуть Питера на его яхту. Джордж только попросил Толстяка стащить пистолет из моего дома и, опять-таки по просьбе Барбары, забрать все фотографии, какие там найдутся. Толстяк проявил инициативу и сделал неуклюжую попытку напасть на меня. Лучше бы они схоронили труп Питера где-нибудь в лесу. Когда таким людям, как Толстяк начинает казаться, что у них есть мозги, неприятностей не избежать.

Джордж приказал Коулму Хайланду подкинуть деньги для подкупа к трупу Маклайама, чтобы отвлечь внимание от советников, которые на самом деле брали взятки. Мол, все берут, кто без греха? Так полагал Джордж.

Полиция нашла много отпечатков Барбары Доусон в машине Линды. Мобильник Линды, с которого Барбара послала мне сообщение, отыскали в ее спальне. На нем также был записан звонок Барбары в полицейский участок Сифилда с сообщением об убийстве. Барбара старалась говорить с благородным акцентом. В другой пристройке к дому Доусонов нашлись материалы, пропавшие из домашней конторы Питера: фотографии из папок «Семья 1» и «Семья 2», документация по гольф-клубу, все его банковские документы, счета за телефон, акции и документы на аренду дома. И там же все мои семейные фотографии. И еще нашли нижеприведенное письмо. Оно было напечатано на стандартном белом листе бумаги и вложено в конверты, адресованные издателям газет, ведущим политикам, детективам полицейского участка Сифилда и различным руководителям местного городского управления, а также общественным деятелям:

«Тем, кого это касается.

Я, Питер Доусон, единственный сын Джона Доусона, в последние недели следовал семейной традиции. Я пытался добиться изменения назначения территории гольф-клуба Каслхилла, которым владеет моя семья, путем подкупа и коррупционных действий. Именно так мой отец строил свой бизнес все эти годы, следуя блестящему примеру Джека Парланда и его веселых ребят, прославившихся в шестидесятые. На сегодняшний день я преуспел в подкупе городских советников Сифилда Этьена Уолла и Джона О'Дрисколла. Каждый из них обошелся мне в триста тысяч евро; за это мне было обещано, что они поддержат, или, если вы это читаете после голосования, поддержали заявление о перепрофилировании территории с сельскохозяйственных земель на плотную городскую застройку. Я рассчитывал и на других советников, особенно на Сеозама Маклайама, зятя Джека Парланда, потому что сейчас, когда я это пишу, результаты голосования еще не очевидны. В своих действиях я не пренебрегал советами моей матери. Желая поддержать мои деловые амбиции, она посоветовала мне обратиться за помощью к Джорджу Халлигану, больше известному как глава преступного клана Халлиганов. Моя мать не верит тому, что, по ее мнению, является лживыми слухами. Вероятно, потому, что она незаконная дочь дедушки Джорджа Халлигана. Поэтому она преступна по крови, а папа – наоборот, стал преступником по личной склонности и от жадности. Между тем и другим нет особого различия, можно сказать, что они недалеко друг от друга ушли. Конечно, Халлиганы очень опасны, они делают все, что им вздумается, а брат Джорджа психически неполноценен и неуравновешен, его место – в каком-нибудь государственном медицинском заведении. Но я не стал бы утверждать, что и в моей семье с психикой все в порядке. Во всяком случае, если что-то случится со мной или с моей семьей, к этому, вполне возможно, будут причастны Халлиганы. Но, с другой стороны, не исключено, что мы, Доусоны, сами виноваты».

В мусоре в доме Линды мне попался рецепт на лекарство от «Эбрил Стейшенерис». И я вспомнил: Дэйв Доннли говорил мне, что ушел на больничный его друг из отдела полиции, который собирался просмотреть материалы с жесткого диска в компьютере Питера. Так что виртуальный вариант этого письма в файле, обозначенном «ткэк», был случайно найден, распечатан и представлен Дэйву за три месяца до того дня, когда нашли тело Питера.

В письме Питера был некий намек, который поняли бы только некоторые из нас: когда он говорит, что «преступность по крови и преступность от жадности недалеко друг от друга ушли». Он имел в виду Джона Доусона из Фэйган-Виллас, который жил неподалеку от Халлиганов, в пользующемся дурной славой квартале Сомертон. А Барбара жила где-то между ними, или, лучше сказать, ближе к худшему из них. Письмо Питера не опубликовали. Текст был удивителен своей безрассудностью, честностью и пугающим цинизмом. Я думаю, Питер был готов умереть, лишь бы опозорить свою семью. Но в Ирландии свои представления о позоре: финансовые преступления тут ни при чем. Вот убить сына и невестку – это да, это несомненно. Но, несмотря на все усилия полиции Сифилда, НОУР и Эдварда Лоу, частного детектива, суд вернул дела об этих преступлениях следствию. Никто не хотел верить, что мать способна на такое, вот никто и не поверил. Все газеты, которые контролировал Джек Парланд, хотели избежать упоминания о какой-либо связи Халлиган–Доусон, опасаясь, что те издания, которые он не контролировал, могут вспомнить обвинения Джека Парланда в аферах с недвижимостью. Так никто ничего и не сообщил. Как будто ничего не произошло. Молчание – золото.

Документы и компьютеры взяли на экспертизу в отдел по борьбе с мошенничествами и отдел информационных технологий, а отдел по криминальным доходам готовился провести еще одну проверку источников состояния Джорджа Халлигана. Дэйв сказал мне, что если отдел по криминальным доходам считает, что ты живешь на доходы от преступлений и не можешь доказать обратного, они могут конфисковать твои капиталы.

Пока этого не произошло, адвокат Джорджа выступил с заявлением, что его клиент готов сотрудничать с полицией, что он будет очень сожалеть, если найдется хоть малейшее нарушение закона в его легальном бизнесе с группой Доусона, и что его частная недвижимость на территории гольф-клуба Каслхилла и других территориях полностью легитимная. А затем произошло неизбежное: адвокат Толстяка, оказавшаяся партнером адвоката Джорджа, как в личной жизни, так и в юридической практике, объявила, что ее клиент готов сознаться в убийстве Сеозама Маклайама. Прокурор не поверил свидетельским показаниям Десси Делани и обвинение в убийстве не предъявил; на орудии преступления были сплошь отпечатки Десси, и теперь он был им ни к чему. Суда не было, никакого публичного отчета ни о подробностях дела, ни о сомнительной связи с Джорджем Халлиганом. Просто была пьянка на яхте с трагическим финалом, а Толстяк – всего лишь паршивая овца в семействе Халлиганов. Не о чем говорить. Дэйв сказал, что Лео Халлиган, по сравнению с которым Толстяк вполне нормален, передал свои распоряжения; иначе у Толстяка ничего бы не получилось. А Лео выходит на свободу через год.