Я - четвертый - Питтакус Лор

Я поднимаю голову. Генри делает шаг ко мне и обнимает меня. Я закрываю глаза и утыкаюсь лицом ему в шею. Его по-прежнему трясет, тело хрупкое и слабое под моей рукой. Уверен, что и мое тело сейчас не сильнее. «Вот так», — думаю я. С высоко поднятыми головами мы пойдем через поле, что бы нас там ни ждало. По крайней мере, в этом есть достоинство.

— Ты был чертовски хорош, — говорит он.

Я открываю глаза. За его плечом я вижу, что солдаты уже близко, метрах в шести от нас. Они остановились. Один из них держит кинжал, который пульсирует серебристым и серым. Солдат подбрасывает его в воздух, ловит и бросает в спину Генри. Я поднимаю руку, отвожу его, и он пролетает мимо сантиметрах в тридцати. Силы почти тут же оставляют меня, хотя галька растворилась только наполовину.

Генри берет мою свободную руку и закидывает себе на плечи, а своей правой рукой обхватывает меня за пояс. Пошатываясь, мы бредем вперед. Появляются очертания чудовища, которое стоит посередине футбольного поля. Могадорцы идут за нами. Может быть, им любопытно увидеть чудовище в действии, увидеть, как оно убивает. Каждый новый шаг дается мне тяжелее, чем предыдущий. Сердце колотится в груди. Смерть приближается, и это меня ужасает. Но Генри здесь. И Берни Косар тоже. Я счастлив, что перед лицом смерти я не один. Несколько солдат стоят за чудовищем. Даже если бы мы смогли миновать чудовище, нам бы пришлось идти прямо на солдат, которые стоят с обнаженными мечами.

У нас нет выбора. Мы выходим на поле, и я жду, что чудовище набросится на нас в любой момент. Но ничего не происходит. Мы останавливаемся в пяти метрах от него. Стоим, опираясь друг на друга. Это чудовище вполовину меньше другого, но все равно достаточно большое, чтобы убить всех нас без особых усилий. Бледная, почти прозрачная кожа обтягивает выступающие ребра и костлявые суставы. На руках и по бокам многочисленные розоватые шрамы. Белые, невидящие глаза. Оно пригибается и поводит головой низко у травы, чтобы учуять то, чего оно не может увидеть. Оно чует нас перед собой. Испускает низкий рев. Я не чувствую в нем ярости и злобы, которые исходили от других чудовищ, жажды крови и смерти. Есть ощущение страха, ощущение печали. Я открываюсь ему. Я вижу образы издевательств и голода. Я вижу, что это чудовище всю свою жизнь на Земле было заперто в сырой пещере, куда почти не проникал свет. Дрожало по ночам, чтобы согреться, всегда холодное и мокрое. Я вижу, как могадорцы натравливают чудовищ друг на друга, заставляют их драться, натаскивая их, ожесточая и делая беспощадными.

Генри отпускает меня. Я больше не могу держать Берни Косара. Я осторожно кладу его на траву у своих ног. Я несколько минут не чувствовал, чтобы он шевелился, и не знаю, жив ли он еще. Я делаю шаг вперед и падаю на колени. Солдаты вокруг нас кричат. Я не понимаю их языка, но по интонации различаю их нетерпение. Один из них взмахивает мечом, и вылетевший кинжал едва не попадает в меня, белая вспышка проносится и рвет рубашку у меня на груди. Я остаюсь на коленях и смотрю на возвышающееся надо мной чудовище. Стреляет какое-то оружие, но снаряд пролетает над нашими головами. Предупредительный выстрел, который должен побудить чудовище к действию. Чудовище вздрагивает. В воздухе летит второй кинжал и вонзается чудовищу под локоть левой руки. Оно поднимает голову и ревет от боли. «Извини, — пытаюсь я ему сказать. — Извини за ту жизнь, которую ты принужден вести. Тебе причинили зло. Ни одно живое существо не заслуживает такого обращения. Тебя заставили пройти через ад, забрали с твоей планеты, чтобы ты сражался на чужой войне. Тебя били, пытали и морили голодом. Вина за всю твою боль и страдания лежит на них. У нас с тобой есть то, что нас связывает. Нам обоим принесли зло эти монстры».

Я всеми силами пытаюсь донести до него мои собственные образы, то, что я видел и чувствовал. Чудовище не отворачивается. Мои мысли каким-то образом доходят до него. Я показываю ему Лориен, огромный океан и зеленые холмы, полные жизни и кипучей энергии. Животных на водопое у холодных голубых рек. Гордый народ, живущий в гармонии. Я показываю ему ад, который за этим последовал, истребление мужчин, женщин и детей. Могадорцы. Хладнокровные убийцы. Драконовские ненавистники, уничтожающие все, что оказывается на пути у их безрассудства и жалких амбиций. Уничтожающие даже собственную планету. Где предел этому? Я показываю ему Сару и все мои чувства к ней. Счастье и блаженство — вот что я с ней ощущаю. И боль от того, что вынужден ее покинуть, — и все из-за них. «Помоги мне, — говорю я. — Помоги мне остановить эти смерти и истребление. Давай сражаться вместе. У меня совсем мало сил, но если ты будешь со мной, то и я буду с тобой». Чудовище поднимает голову к небу и ревет. Это долгий и глубокий рев. Могадорцы чувствуют, что происходит, и больше не собираются ждать. Их оружие начинает стрелять. Я смотрю туда и вижу, что одна из пушек нацелена прямо на меня. Она стреляет, и на меня летит белая смерть, но чудовище вовремя опускает голову и принимает выстрел на себя. Его лицо скручивается от боли, глаза плотно зажмуриваются, но почти тут же снова открываются. На этот раз в них видна ярость. Я падаю лицом в траву. Меня что-то задело, но я не знаю что. Позади меня Генри кричит от боли, его отбросило на десять метров, он лежит в грязи, лицом вверх, его тело дымится. Я не представляю, что поразило его. Что-то большое и смертоносное. Меня охватывают паника и страх. «Не Генри, — думаю я. — Пожалуйста, не Генри».

Зверь наносит мощный удар, который убивает нескольких солдат и громит их оружие. Еще один рев, я смотрю вверх и вижу, что глаза зверя стали красными и сверкают яростью. Возмездие. Мятеж. Он бросает взгляд на меня и быстро бежит, преследуя тех, кто держал его в плену. Ружья сверкают выстрелами, но многие быстро замолкают. «Убей их всех, — думаю я. — Сражайся честно и благородно и убей их всех».

Я поднимаю голову. Берни Косар неподвижно лежит на траве. Генри, в десяти метрах от меня, тоже неподвижен. Я упираюсь рукой в траву и ползу по полю к Генри, толкая себя сантиметр за сантиметром. Когда я добираюсь до него, его глаза чуть приоткрыты, каждый вдох дается с борьбой. Изо рта и носа текут струйки крови. Я беру его на руки и кладу себе на колени. У него совсем слабое тело, и я чувствую, что он умирает. Его глаза открываются. Он смотрит на меня, поднимает ладонь и прижимает к моей щеке. В ту же секунду я начинаю плакать.

— Я здесь, — говорю я.

Он пытается улыбнуться.

— Прости, Генри, — продолжаю я. — Прости меня. Мы должны были уехать, когда ты хотел.

— Ш-ш-ш, — отвечает он — Это была не твоя вина.

— Прости, — выговариваю я сквозь всхлипывания.

— Ты был замечателен, — шепчет он. — Просто замечателен. Я всегда знал, что так и будет.

— Нам нужно довести тебя до школы, — говорю я. — Может, там Сэм.

— Слушай меня, Джон. Все, — произносит он, — все, что тебе нужно знать, находится в Ларце. Письмо.

— Еще не конец. Мы справимся.

Я чувствую, что он начинает уходить. Я трясу его. Его глаза через силу открываются. Струйка крови течет у него изо рта.

— То, что мы приехали в Парадайз, не было случайностью. — Я не знаю, что он имеет в виду. — Прочти письмо.