Хлопок одной ладонью. Том 2. Битва при Рагнаради - Василий Звягинцев

— Отлично, — сказал Шульгин, бегло просмотрев материалы. — Вопрос только один, как и с чего начнем. Пока тебя не было, мы кой-чего придумали… — И рассказал, что именно.

— Можно и так, — не стал спорить Олег. — Я тоже думаю, что риск минимальный. Если здесь большую бучу затеять, на короткие импульсы «вход-выход» внимания обращать, может случиться, будет просто некому. Одно сомнение — Москва здесь далеко не времен двадцать первого года. Начнете вы сейчас на брониках мотаться, людей хватать, стрелять, не дай бог, конечно, шум ведь поднимется…

— На что и расчет. После тех «бандитских разборок» заинтересованные структуры до сих пор в себя прийти не могут. В рассуждении, что не понимают, кто начал, кто подсуетился и чей кон выше.

Андрей со своими корешами из эшелонов встречался, так и говорят: ничего не ясно. Ни по понятиям, ни по нормальной вертикали. Миллиарды, понимаешь ты, в воздухе повисли, а подойти к ним страшно. Как умной мыши к салу в мышеловке. Если б генпрокурор, к примеру, все это затеял или начальник ФСБ, да синклит авторитетов даже, в положенное время стрелку бы забили, предъявы сделали, правила ведь все знают. А тут висяк. Я с уголовничками дела имел и в прежней жизни, и в следующей. У них знаешь, что самым тяжелым считается? Непонятка!

Дали тебе в зоне табуреткой по затылку, если выжил, тем или иным способом объяснят, за что и почему. Если не объясняют — страшно. Предупредили — кто и о чем? Случайный псих — так он и еще раз может. Как уберечься?

Андреев дружок, тот, что информациолог, знаешь, что сказал? Слух пошел, что президент наш, иных способов не имея с «баронской вольницей» справиться, никому не веря, поскольку в Петербурге слишком часто мимо Михайловского замка ходил и судьбу Павла Первого на себя примерял, свою собственную службу создал. И не привычным образом, через администрацию, указы и приказы, а попросту. С одним незасвеченным приятелем на рыбалке поговорил, другого на тропинке возле дачи встретил, третьего на приеме в честь трехсотлетия Петербурга покурить отозвал… Вот вам и «эскадроны смерти» сформированы!

Шульгин, подхватив друга под локоток, повлек его к бару. Свою ударную идею он приберегал, для пущего эффекта желая выдать ее под кофе с коньячком. Уж больно она ему нравилась. Начинаем, начинаем отыгрываться! При игре в «очко» с двумя восьмерками на руках очень мучительно себя чувствуешь. Особенно, если ставка высока. Взять следующую, не взять? Валет, дама, король — твои. Остальное — пролет. Как в песне поется: «Не очко меня сгубило, а к одиннадцати — туз!»

А сейчас вроде король в колоде верхний.

— Скучают мои ребята-корниловцы. Пить нельзя, в город нельзя, обратно не отпускаю. Будет им сегодня ночью развлечение. Наряжу я их в монашеские рясы, укороченные, конечно, чтобы в ногах не путались, клобуки и все такое. На машинах напишем: «Главное управление святейшей православной инквизиции». Эмблемку соорудим. Маячки на крыше. И вперед.

— Ох и иезуит, — рассмеялся Левашов, которому первая рюмка «Викинг Ларсен» пошла, как боженька по душе босыми ногами. — Сигары у тебя есть? Мне от папирос давно язык щиплет.

Сидели они, наклонившись через стол головами друг к другу, будто в самые безмятежные и беспроблемные времена, говорили о вещах, никакого отношения к нынешнему не имеющих, смеялись, шутили теми еще шутками. Такая благость, такой покой…

Шульгин дернулся первый. Не то, опять что-то не то. Слишком быстро наступила релаксация. Прислушался к себе. Похоже, ничего постороннего. Да и в конце концов, раз в год имеет человек право хоть немного отвлечься?

Человек имеет, а ты — нет!

Прошел по коридору к двери, окликнул Андрея, не переступая порога. Тот в это время обсуждал что-то с Сильвией и Фестом.

Новиков наметанным взглядом и нюхом оценил диспозицию. Сашка не дал ему времени сострить по этому поводу.

— Напрягись. Как последний день в Замке. Ничего не чувствуешь?

Андрей мгновенно вспомнил и тот день, и те ощущения. В библиотеке, в коммунальной кухне, где Сашка угощал его водкой с картошкой, килькой в томате и баклажанной икрой. Сел на стул в углу, закрыл лицо руками, напрягся, лоцируя ближние сферы тонкого мира.

— Нет, Саша, чисто. Как в бане. А что было?

— Как бы и ничего. Ощущение. Пуганая ворона куста боится. Показалось мне, выходит. Ты присядь. Олег интересный вариант придумал. Тебе, Удолину и Маштакову работенка. Тоже до утра. Потом другие игры начнем. «Тора, тора, тора!»[132]

Многослойность времени, постоянно подкидывая сложные для восприятия, а зачастую просто неприятные проблемы, имела и свои положительные стороны. Особенно, когда в них более-менее начинаешь разбираться, пусть только на утилитарно-практическом уровне.

Уже выйдя из реальности «2005», можно было сколько угодно заниматься вопросами технического и идеологического обеспечения запланированных акций, не опасаясь опоздать. То же самое справедливо для реальности «1925» относительно «2004».

Ляхов-Секонд с Тархановым, князь с Чекменевым, Уваров со своими бойцами действовали сейчас в пространстве единственно реального для них времени, а вот люди, решившие им помочь, располагали трижды эшелонированными тылами.

Не меньше недели Новиков, Левашов, Удолин и Маштаков астральными и инструментальными методами выстраивали модель обобщенной картины замкнувшихся одна на другую реальностей, каждая из которых, в зависимости от точки зрения, могла расцениваться полноценной химерой.

Что, собственно, и позволило происходить такому перетеканию сущностей, невозможному ни в каком другом варианте.

Переналаженный специальным образом псевдомозг стратегического симулятора Берестина, его надпрограмма (то есть то, что выше всего искусственно вложенного в материнские и прочие платы и возникло уже в процессе функционирования и взаимодействия железа и софта), наконец показал якобы непротиворечивую картину текущего процесса. Без всякого выхода в Гиперсеть.

Одновременно, как давно запланировал Новиков, машина периодически выдавала в Сеть сигналы, долженствовавшие демонстрировать попытки связи с ней и извлечения скрытой информации в таких-то и таких-то сферах.

Тоже давно известные на Земле принципы радиоигры и перегрузки каналов связи белым шумом.

Отчетливо обозначились точки и полосы «прорыва фронта», то есть места и время одно- и двусторонних проходов из «2004» в «2005». И все — исключительно на взаимно налагающихся территориях нынешней РФ и тамошней Российской Державы. Иных, кроме проделанных включениями СПВ, не наблюдалось. Где-либо в Америке или Европе подобных попыток также не предпринималось.

Значит, теория пока верна. Агрессия идет отсюда туда. Даже не так, не агрессия, миграция. Что некогда, вполне еще эмпирически, Шульгин разъяснял Ляхову-Секонду. А тот как мог — Чекменеву.