Патриарх Тихон - Михаил Вострышев

Гр-н Беллавин спросил, какие же каноны им нарушены, на что Новиков указал ему, что по этому вопросу есть подробнейший доклад, а здесь только определение. Гр-н Беллавин задал вопрос: были ли на заседании собора епископов голоса за то, чтобы вызвать его на это заседание, на что митрополит Блинов ответил, что этот вопрос не поднимался и голосов за приглашение не было, на что Беллавин указал выражением: «Какие же они канонисты». После этого гр-н Беллавин подписывает постановление собора епископов и церковного Поместного собора.

После подписания Беллавиным означенных постановлений митрополит Блинов обратился к гр-ну Беллавину, указывая, что ввиду предстоящего суда над ним и ввиду постановления собора о снятии с него патриаршего звания и монашеского сана необходимо гр-ну Беллавину снять с себя одежды священника, т. к. он теперь является обыкновенным мирянином. Гр-н Беллавин на это предложение ответил, что он его не принимает и снимать одежды отказывается. Митрополит Петр Блинов обратился вторично к нему с этой же просьбой и с указанием, что делегация собора настаивает на снятии одежды, и указал, что делегация считает при этом этот факт неподчинения постановлению собора преступным. Гр-н Беллавин вторично отказался исполнить требование делегации. Митрополит Петр Блинов обратился к гр-ну Беллавину в третий раз с предложением снять одежды, указывая, что делегация считает недопустимым и преступным это неподчинение. Указал на те последствия, могущие возникнуть вследствие этого отказа, и настоятельно предложил снять одежды. Гр-н Беллавин ответил, что он исполнить требование делегации не может. Митрополит Петр Блинов указал, что гр-н Беллавин продолжает не подчиняться и также упорствовать в своем решении.

Архиепископ Леонид[81] задал гр-ну Беллавину вопрос, явится ли он на суд в одеянии священника или в обыкновенном мирском платье, на что гр-н Беллавин ответил, что он будет на суде в одежде священника. Архиепископ Леонид указал, что они категорически протестуют против этого шага гр-на Беллавина и еще раз потребовали снятия одежды священника. Гр-н Беллавин указал, что на их протест о решении его явиться в суд в одежде священника он вторично протестует против их постановления о снятии с него сана.

Митрополит Петр Блинов указал, что его решение быть на суде в одежде священника является кощунством, т. к. он в настоящий момент является обыкновенным мирянином и им, духовенству, будет стыдно того, что гр-н Беллавин появляется в суде в неприсвоенных ему одеждах. На это указание гр-н Беллавин сказал, что ему за них, духовенство, стыдно, за их постановление.

Представитель от мирян Украины от лица украинских мирян предлагал гр-ну Беллавину снять одежды, т. к. неподчинение постановлению собора повторит все те кровавые эксцессы, которые связаны с именем патриарха Тихона. Гр-н Беллавин опять отказался снять одежды священника.

Делегацией составляется акт об отказе гр-на Беллавина снять одежды священника. В 3 часа гр-н Беллавин подписывает составленный акт, который также подписывается и всеми присутствующими членами делегации. В 3 часа 05 минут делегация удаляется. После удаления делегации я и тов. Тучков оставили помещение, занимаемое гр-ном Беллавиным».

Прочитав эту классическую докладную записку, испытываешь большее омерзение не к чекистам, исполнявшим свои революционные репрессивные обязанности, а к священнослужителям, предавшим своего пастыря ради прибавки к жалованью да епископских одежд. Говорят, что спустя годы, когда чекист Тучков уже не занимался уничтожением Православной Церкви, он добрым словом вспоминал «тихоновцев» за их честность и принципиальность, а об обновленцах говорил с нескрываемым презрением.

Проведя лжесобор, обновленцы торжествовали. Ведь их поддержали в борьбе с патриархом не только Советская власть, не только смалодушничавшее духовенство, но и некоторые восточные патриархи, добиваясь политической игрой помощи у такой мощной военизированной державы, как СССР.

Но не поддержал новую «коммунистическую церковь» верный сын патриарха — российский народ. Во Владивостоке, например, все до единого храма были в руках обновленцев. И в эти дни, когда церкви города пустовали, истинные православные собирались и молились в переполненном гараже.

Одна женщина вспоминает, что сначала не делала различия между обновленцами и тихоновцами. Но однажды в будний день вошла в храм побыть на литургии и не ощутила никакой духовной теплоты. «Как будто холод кружил вокруг меня. Быть может, я вошла в храм с рассеянной душой — нет потребности молиться? Вспомнила, что это храм живоцерковников. Пошла в другой, тихоновский. И сразу овеяла меня церковная теплота, простояла всю службу до конца».

Один священник на вопрос чекистов о том, почему он уклоняется от «Живой церкви», ответил неотразимым доводом:

— Я бы с удовольствием пошел в обновленчество, мне все равно, никакого различия не вижу, но приход меня выгонит, останусь без куска хлеба.

Великий архидиакон Розов, «наш дядя Костя», как ласково его звали москвичи, обладавший уникальным, могучим, как колокол, голосом, несмотря на выгоднейшие материальные предложения обновленцев, остался верен Святейшему, дошел до нужды, но не изменил убеждений, а продал драгоценнейшую реликвию — часы, подаренные императором Николаем И. Перед своей смертью, которая настигла его в мае 1923 года, Розов просил, чтобы на его отпевании не было «красных попов», ибо не мог простить обновленцам подлости и коварства по отношению к томившемуся в заключении патриарху Московскому и всея России.

Патриарху было запрещено не только встречаться со своими православными чадами, но даже молиться под сводами храма. Наконец Святейший не выдержал и обратился с прошением в Верховный суд РСФСР:

«Прошло уже более десяти месяцев, как я, поселившись в Донском монастыре вблизи храмов Божиих, лишен возможности посещать их и совершать богослужения. Едва ли нужно говорить о том, как такое лишение тяжело отзывается на верующем сердце, особенно в дни праздничные. Вот и теперь наступают великие дни Страстной седьмицы и Св. Пасхи. Усердно прошу Верховный суд разрешить мне совершать богослужения в Донском мон. хотя бы в последние дни Страстной и первые дни Св. Пасхи.

28 марта 1923 г.[82]

Патриарх Тихон (Василий Беллавин)».

В левом верхнем углу патриаршего письма красным карандашом за неразборчивой подписью начертано: «Тов. Галкину на усмотрение. 4/IV».

И бывший священник Петроградской епархии, а ныне знаменитый деятель атеизма Галкин на том же прошении внизу вывел синим карандашом: «Отклонено» — и размашисто расписался.

А бывший меньшевик и будущий Генеральный прокурор СССР следователь Вышинский в те же дни строчит обвинительное заключение, подводя патриарха «за контрреволюционную деятельность» к высшей мере наказания — расстрелу.