Ideal жертвы - Анна и Сергей Литвиновы

...Развязка последовала довольно быстро. Уже минут через пять двери кабинета распахнулись, и те же неприметные трое буквально выволокли оттуда Старцева. Он шагал между двумя из них, будто пьяный – еле передвигая ноги, глаза мутные, руки безвольно повисли.

Я охнула, обалдело уставилась на открывшееся мне зрелище... Старцев, несмотря на то, что казался совсем потерянным, похоже, услышал мой вскрик. Вскинул на меня глаза и прохрипел:

– Бэла... помоги.

Я совсем не была уверена, что ему стоит помогать – однако сказать этого не успела. Один из троих конвоиров, облепивших Старцева, отделился от своих товарищей и крепко стиснул мою руку выше локтя. Потом чем-то коснулся моего лица, я почувствовала непривычный удушливый запах... дальше – ничего не помню. Вплоть до того момента, когда перед глазами всплыло недоуменное лицо Зои, медсестры Старцева. Та трясла меня за плечи и кричала:

– Вы что, пьяная?.. Что здесь случилось?

Я с удивлением обнаружила себя лежащей на полу, руки-ноги ватные. А самое главное: я точно помнила, что вошла в кабинет Старцева ровно в пятнадцать ноль-ноль. Наша с ним беседа заняла от силы минуты три, вывели Старцева, получается, примерно минут в десять четвертого... Однако сейчас часы показывали пять часов вечера. Что происходило в эти два часа – для меня было полной загадкой. Я чувствовала такую слабость, что вчерашнее похмелье казалось в сравнении с ней детской игрушкой.

Я, словно сквозь туман, слышала квохтанье окруживших меня врачей. Мне мерили давление, считали пульс, с умными лицами изрекали что-то о слишком резкой потере веса, которая вроде как вызывает такие кратковременные потери сознания. Однако куда больше, чем я со своим обмороком, толпу занимало исчезновение Старцева – тем более, что вездесущая Зоя утверждала: вместе с доктором из кабинета исчезли все его бумаги, а также жесткий диск его компьютера.

Меня расспросили, что видела – я рассказала. «Арестовали, арестовали», – зашумела толпа. Но за что? Почему обыск и изъятие документов провели без понятых? Куда его увезли? Звонки в кирсановскую милицию с целью выяснить судьбу Старцева ничего не дали – милицейские утверждали, что ничего про его арест не ведают. И почему, гадали любопытные, я почувствовала странный запах – а потом почти два часа провалялась без сознания в пустой приемной?.. Какой-то шутник мигом распустил слух, будто доктора похитили инопланетяне. Разумеется, это полный бред, но только вездесущая Катюха мне уже сообщила: санаторское начальство запросило практически все силовые структуры. И ни одна из них арест Старцева не подтвердила.

...К семи вечера, к ужину, я – видевшая Старцева последней – стала едва ли не самой популярной в санатории фигурой. Ко мне подходили, расспрашивали, сочувствовали моему непонятному обмороку, интересовались, как выглядели и как себя вели «пришельцы».

Всеобщее внимание и раздражало, и немного льстило... Правда, купалась в лучах славы я совсем недолго. Потому что в девять вечера санаторий потрясла еще одна новость...

На «Ариадну» было совершено, как потом скажут в «Новостях», разбойное нападение. Я, к счастью, в этот момент находилась у себя в номере и ничем не рисковала. Только пролетевший прямо под окнами моего корпуса по пешеходной дорожке черный джип меня немного насторожил. Мчался он на полной скорости, поднимал пыль, ревел мотором. Хотя первый раз, что ли, успокоила себя я, постояльцы крутизну свою демонстрируют...

Однако все оказалось куда серьезней, чем просто нахальное поведение отдыхающих. Уже через пару часов в дверь моего номера ломилась Катюха с очередной новостью:

– Бэлка! Не спи! У нас тут перестрелка была! Директора грохнули, и еще какого-то перца из охраны!..

...Я, конечно, смотреть не ходила, но девчонки рассказывали: весь пол в директорском кабинете был залит кровью. А у директорской секретарши, первой обнаружившей труп, случилась страшная истерика. И еще все очень за дочку Арсения Арсеньевича боялись: как бы она случайно в разгромленный кабинет не заглянула, не увидела тела. Дочке было всего девять лет, и она, по воле злого случая, в момент убийства находилась не дома, а в «Ариадне» – смотрела DVD в лучшем из «люксов».

...После всех этих событий мне, конечно, было очень тревожно. Я долго не могла заснуть. И хотя дала себе зарок выбросить предавшего меня человека из головы, все равно мечтала о Косте. Представляла, как он вдруг входит в мой номер, ласково касается моего плеча, обнимает...

Однако Кости рядом со мной не было.

Ночевать мы втроем – я, Максимка и Константин – отправились в Усолец, соседний с Кирсановкой городок, на расстоянии километров сорока от нее. Не знаю, зачем – но этого потребовал Костя, а я была в таком состоянии, что мне легче было покорно повиноваться, чем спорить.

По пути мы пересели в Костину машину, которую тот бросил в лесу неподалеку от поселка «Золотые сосны».

Когда мы в Усольце селились в старую раздолбанную гостиницу советских времен, администраторша готова была выпрыгнуть из-за стойки от любопыства: кто мы такие? На супругов не похожи (ведь женатые все время ругаются!), скорее на молодоженов – но почему тогда с нами путешествует мальчик?

Любопытство портье усилилось, когда Костя заказал двухкомнатный «люкс», с телевизором и даже холодильником. Кроме того, он настоял, чтобы мы не предъявляли и, тем паче, не оставляли свои паспорта, а взамен дал администраторше фантастические чаевые – тысячу рублей.

Мы втроем поднялись в номер. Я уложила Максимушку в спальне на широкой кровати. Спела ему песенку, и он моментально уснул.

Мы с Костей остались в гостиной наедине. Я впервые за весь день рядом с ним почувствовала себя неловко. Он, по-моему, тоже.

– Ты расскажешь мне, что произошло? – спросила я. – Как ты оказался в «Золотых соснах»? Где мой Рычков?

– Конечно, расскажу все, что знаю, – молвил мой спутник, – только для начала нам надо поужинать, ты не находишь?

И тут я почувствовала страшный голод. Действительно, с самого утра у меня во рту даже маковой росинки не было.

– Давай не будем тратить силы и время на рестораны, – предложил Константин.

– Давай, но что тогда мы будем есть?

– Я сейчас все устрою. Подожди меня ровно пятнадцать минут.

Он исчез из номера, а спустя четверть часа явился с кучей соблазнительно пахнущих свертков, бутылкой вина и даже двумя бокалами.

– Здесь не пользуются спросом дорогие продукты, – сказал он, – а я их как раз люблю больше всего.

Что касается меня, я бы охотно удовлетворилась тремя-четырьмя бутербродами с колбасой, но Костя оказался не таков. Он, судя по всему, не принадлежал к племени мужчин-торопыг и считал, что подготовка к празднику порой интереснее, чем сам праздник, и это мне в нем нравилось.

Он заставил меня «чем-нибудь заняться», а сам принялся накрывать на стол. Украдкой я следила, за его ловкими движениями. Они выдавали долгий опыт холостяцкой жизни. Впрочем, все, что ни делал, Костя делал красиво.