Как мы делали реформы. Записки первого министра экономики новой России - Андрей Алексеевич Нечаев

давал Гайдар. Черномырдин мог позволить себе подобное. О конфликтах с вице-президентом Руцким по этому поводу я уже рассказал ранее.

Конфликты с президентом и его окружением на этой почве стали особенно нарастать в 1993 году по мере приближения референдума о доверии президенту, когда заигрывание центра с регионами резко усилилось. Я оказался между молотом и наковальней. Часто напряженный баланс сырья, сокращение его производства внутри страны просто не позволяли увеличивать экспорт. Не мог же я, например, оставить страну без необходимого количества бензина или авиационного керосина только потому, что Свердловской области или другому региону хотелось получить дополнительный источник дохода. Кроме того, существовали и нормативные документы, которые регламентировали выдачу квот. Так, указом того же Ельцина было установлено, что квоты на экспорт нефти могут даваться только добывающим ее регионам. Президент делал вид, что забыл про этот указ, но я-то помнил и не горел желанием его нарушать во имя особых отношений с той или иной территорией. Соответственно, приходилось все чаще отказывать, что, конечно, вызывало недовольство и президента, и премьера. Хотя, думаю, в душе они понимали мою правоту.

Выдача лицензий, то есть разрешений на экспорт квотируемых товаров, осуществлялась МВЭС, которое должно было проверить профессионализм, добропорядочность и прочие качества соответствующего экспортера. По ряду узкопрофильных товарных позиций, например на экспорт и импорт лекарств, разрешения давались Минздравом. По своей специальной номенклатуре товаров таким правом обладали также Минатом и Комитет по драгоценным металлам. Естественно, лицензией можно было воспользоваться только в пределах тех квот, которые мы устанавливали. Исключение составляли специфические товары: дикие животные, слоновая кость, лекарственное сырье, коллекционные, биологические, минеральные материалы, информация о недрах, вывоз которых не квотировался, но требовал лицензии, которая выдавалась Министерством охраны окружающей среды.

Наиболее крупным и квалифицированным экспортерам выдавались не разовые разрешения под конкретный контракт, а генеральные лицензии на длительный срок. Генеральная лицензия была чрезвычайно выгодна. Часто ее обладатель сам не искал партнеров по сделке и соответствующий товар, а просто за несколько процентов комиссии заключал подготовленные другими сделки от своего имени. Выдача лицензии была не столь мощным рычагом, как квотирование, но тоже давала МВЭС достаточно хорошие козыри во взаимодействии с предприятиями. Надеюсь, что сотрудники министерства использовали их только на пользу делу.

Нужно сказать, что после выхода этого постановления в Минэкономики началась просто адская работа, так как до начала 1993 года оставалось менее двух месяцев. Постановление достаточно долго готовилось и несколько запаздывало. Предприятия не знали, какой объем продукции они смогут экспортировать, и, соответственно, не могли заключать полноценные контракты с поставщиками и покупателями. Поэтому после принятия постановления работа действительно закипела. Хотя, конечно, основные расчеты были сделаны нами ранее, но одно дело – предварительные расчеты, другое дело – окончательные квоты, которые определяли решающую часть экспорта страны и тем самым всю работу большого числа предприятий, а также наполнение бюджета. Мы должны были установить квоты, довести их до ведомств и регионов, а они, в свою очередь, – разместить их по подведомственным предприятиям. Сроки в постановлении были поставлены просто жесточайшие, исчислявшиеся днями. Мы прекрасно понимали, что значит остановить экспорт для такой страны, как Россия, колоссально зависящей от валютных поступлений. Работать в авральном режиме мне было не привыкать. Справились.

Остановить незаконный экспорт

Я не случайно посвящаю много внимания реализации решений, ее зависимости от работы конкретных людей, когда речь идет об использовании административных инструментов регулирования. Часто концептуально абсолютно логичные и правильные решения разбиваются о практику их исполнения, становясь источником потерь и коррупции одновременно. Столкнулись мы с подобными фактами и на примере рассматриваемого постановления правительства. В частности, мы тогда сочли возможным не квотировать, то есть не устанавливать количественное ограничение для вывоза из России товаров в счет соглашений о международной кооперации, а также продуктов переработки давальческого сырья. Решение это было, в общем, совершенно правильным. Ряда видов сырья не хватало и в СССР. Плюс после распада СССР осталось неравномерное региональное распределение производства сырья и предприятий по его переработке. Часть источников сырья оказалась во вновь возникших независимых государствах, а перерабатывающие заводы были в России. В ряде случаев получалось экономнее завести тот или иной вид сырья из другой страны на переработку, дав загрузку российским предприятиям, чем тащить его через всю Россию с отечественных месторождений, учитывая протяженность наших дорог.

В дальнейшем, к сожалению, многие нечистоплотные дельцы, включая директоров предприятий, стали активно этим исключением пользоваться и фактически вывозить под видом переработанного давальческого сырья продукцию, произведенную из отечественных материалов. Сырье лишь на бумаге ввозилось в Россию. Реально путешествовали бумаги и взятки соответствующим чиновникам Таможенного комитета и частично МВЭС.

Это именно тот пример, когда абсолютно правильное с экономической точки зрения решение было в известной степени извращено слабостью нашей государственной службы, отсутствием должного контроля границ, откровенной коррумпированностью государственных чиновников, в том числе чиновников на местах. Хотя начались эти злоупотребления не сразу. А когда стали развиваться и выявились, были внесены соответствующие корректировки в нормативные документы, но до конца решить проблему не удалось.

Скандалы с давальческим сырьем, в частности с так называемыми толинговыми операциями в алюминиевой промышленности, придуманными и реализованными Олегом Николаевичем Сосковцом, вначале председателем Комитета по металлургии, а в дальнейшем первым вице-премьером, продолжались почти все 90-е годы. На эту тему было много критических выступлений в прессе во второй половине 90-х. Идея была вновь здравая. Российские переработчики всегда испытывали дефицит глинозема – основного сырья для выпуска алюминия. Для обеспечения загрузки предприятий было разрешено перерабатывать импортный глинозем и вывозить произведенный алюминий сверх квот на его экспорт. На практике же под этим соусом вывозился и «полностью отечественный» алюминий, а глинозем путешествовал частично лишь на бумаге. Подобная операция приносила солидные барыши в силу различий во внутренних и мировых ценах на «легкий металл». Это еще одна конкретная иллюстрация того, как правильные решения при отсутствии нужного контроля исполнения или вследствие нечистоплотности чиновников, их исполняющих, заканчиваются серьезными злоупотреблениями и потерями.

Сходная ситуация была и с вывозом сырья и продукции, принадлежавших иностранным и совместным предприятиям (СП). В соответствии с законом «Об иностранных инвестициях» и рядом других законов, а также действующими международными договорами мы разрешили совместным предприятиям с иностранным участием вывозить произведенную ими продукцию, в том числе сырье, без ограничения. Увы, и здесь впоследствии обнаружилось много злоупотреблений, которые мы постепенно вывели, но с большим трудом.

Сразу начать квотировать экспорт продукции совместных предприятий и предприятий нерезидентов на нашей территории тогда было нельзя. Во-первых, это противоречило закону, а во-вторых, из-за того, что кто-то мог повести себя нечистоплотно, нельзя было принимать общее решение, которое, вне всякого сомнения, крайне отрицательно сказывалось бы на притоке