Поиски пропавшего без вести - Татьяна Рубцова

— Он был главный у них.

— Он трогал тебя? — сердце Олега билось в горле.

— Он… Он просто… Командовал. Зачем ты это спрашиваешь? — голос Марины был мертвый, почти без выражения.

— Марина. Понимаешь… Этот человек… он… мой…

Девушка затихла, не дыша.

— Его зовут Андрей Коренев. Он… мой…

И Олег увидел глаза Марины. Большие, испуганные, ждущие удара. И он ударил словами, как кнутом.

— Он мой брат.

Марина резко подалась назад.

— Нет…

— Да. Его зовут…

Девушка вскочила, почему-то задохнулась.

— Марина…

— Нет!

Она сорвалась с места.

— Марина, — Олег вскочил за ней, но отступил, налетев ногами на скамейку и застыл, глядя ей вслед.

Все было кончено — и он знал это так же твердо, как и то, что Андрей был его старшим братом, и ничего нельзя было поделать ни с тем, ни с другим.

На следующий день в институт не пришла уже Марина, и Олег сам ушел после первой пары, пошел к нотариусу, потом в банк, а потом, немножко поколебавшись, домой к Золотаревым. Дверь ему открыла незнакомая женщина.

— Марина дома? — спросил Олег, переминаясь на пороге.

— Дома. Говорит, что заболела.

— Можно?

— Сейчас, — женщина скрылась, закрыв перед носом Олега железную дверь.

И вот снова раздался щелчок. Дверь открыла уже сама хозяйка.

— Олежек, — она вся засветилась. — Ты входи, входи, сынок. А Мариночка-то заболела.

— Можно с ней поговорить?

— Да, конечно же, можно, Олежек. Да ты же…

Олег, не дослушав, вошел в коридор и стал разуваться.

— Ты же нам почти как сын, Олежек. А Мариночка, она такая хозяйственная. Оттого и заболела, что хозяйственная. Все хлопочет, хлопочет. Сам понимаешь, перед свадьбой.

— Где Марина? — Олег задыхался от ее болтовни.

— Вот, вот ее спальня.

— Вы позовите ее.

— Да, понимаю. А вы пока кофейку попейте.

— Да мне нужно с Мариной поговорить.

— Сейчас, сейчас, минуточку.

Олег остался стоять в коридоре, глядя, как женщина пересекает прихожую. Вот она остановилась, оглянулась.

— Может, все же кофе.

— Нет, спасибо, — Олег нетерпеливо подался вперед.

И женщина поняла его, она проговорила:

— Сейчас, сейчас, — и торопливо скрылась за дверью.

Олег снял с плеча сумку и, положив на пол, присел рядом. Открыв металлическую молнию, он стал рыться среди книг и тетрадей, когда из комнаты вышла мать Марины. Она была обескуражена и расстроена до того, что не могла подобрать слова.

— Я прямо не знаю, Олежек, что с Мариной. Она прямо сама не своя. Говорит, как в бреду. Я даже лоб пощупала.

— Что она сказала? — Олег после принятого решения был спокоен.

— Сказала, что голова болит. Олежек, ты же сам понимаешь.

— Понимаю. Я зайду к ней? Можно?

Он поднялся, держа в руке папку с бумагами.

— Ну, я прямо и не знаю.

— Постойте, я один войду, — Олег пошел к двери. Характер у него выработался твердый, и он умел добиваться своего. — Я не долго.

И он решительно и быстро открыл дверь. Женщина замешкалась, и дверь прямо перед ней закрылась, почти захлопнулась. Олег сделал шаг и остановился. Комната была небольшая и удлиненная. Прямо перед ним, возле окна, драпированного тюлевыми занавесками, стоял письменный стол с аккуратной стопкой книг и тетрадей, украшенный парой стилизованных вятских игрушек. Справа стоял гардероб и широкая деревянная кровать с тумбочкой.

На кровати, прямо на покрывале, сдвинув к стене голубого плюшевого слона, лежала Марина. Олег увидел только ее спину в розовой футболке и изгиб бедра, обтянутого синими шортами.

— Мама, скажи, что меня нет дома. Выгони его, мама, — заговорила Марина в подушку, повернулась, приподнимаясь на локте и, увидев Олега, вскрикнула.

— Зачем!

— Я ненадолго, Марин, — Олег пошел к ней, зная, что делает это вопреки ее воли и чувству порядочности.

— Вот смотри, здесь документы на кафе…

— Нет…

— Пошлину я уплатил, осталось отнести квитанцию в налоговую, а потом…

— Уйди, Олег.

— Ну, в общем, сами разберетесь. Прощай.

Олег повернулся и пошел к двери…

— Олег…

Его позвали слишком поздно, когда он был уже в прихожей, и не услышал, или не пожелал услышать. Марина поднялась с постели, потом медленно встала и пошла к окну, дергая за шнурок. Тюль раздвинулся, и с высоты второго этажа она увидела, как из-под козырька появился Олег, держа за ремень сумку. Он, не оглядываясь, быстро пошел по дорожке, сворачивая к выходу со двора.

В дверь тихо стучали и скребли, Марина молчала, и мать, боготворившая ее, боялась войти. А девушка бесшумно плакала, глядя на пестрый от ярких песочниц двор.

Никитин вышел из управления. Он сдал машину на профилактический ремонт и вынужден был идти пешком до метро. От газетного киоска навстречу отделилась фигура, и Никитин удивленно остановился, узнав Олега.

— Привет, старик, — сказал он. — Что-то случилось? Почему не дома? Или уроки не задали.

— Я ухожу из МГУ.

— Уходишь? Почему?

— Так надо. Скажи, дядя Кость, у меня есть реальные шансы устроиться на работу?

— Ты о чем, Олег? Что произошло?

— Не спрашивай. Просто помоги и все. Я неплохо разбираюсь в компьютерах, сам же знаешь.

— Так, это серьезно. Пошли, посидим что ли где. Ты вполне можешь жить на доход от кафе, если уж так.

— У меня нет больше кафе.

— Что? — Никитин остановился, как вкопанный. — Ну… Олег… На тебя наехали? Это что, снова началось в Москве? Ну-ка, рассказывай.

— Наехали, дядя Костя. Наше прошлое наехало. Оно бывает страшнее всего.

— Какое прошлое? Олег? Да что с тобой?

— Я знал, дядя Костя, я все знал, даже тогда. Обвинять некого. Я сам во всем виноват.

— В чем ты виноват? Ладно, Олег, сейчас ты возбужден, пошли.

Больше не говоря ни слова, они дошли до ближайшего кафе, нашли свободный столик и сели, заказав тут же появившемуся официанту кофе и гамбургеры.

— Я не хочу, — начал было Олег.

— Ты хочешь, чтобы на нас все оглядывались.

И тогда Олег махнул рукой.