📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгВоенныеМиссия в Париже - Игорь Болгарин

Миссия в Париже - Игорь Болгарин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 71 72 73 74 75 76 77 78 79 ... 101
Перейти на страницу:

– Вы не ответили на мой вопрос: что Иван Платонович? Как он отнесся к этому вашему сообщению? – повторил свой вопрос Павел.

– Не знаю.

– Как это? – не понял Павел.

– Он отвернулся и ушел в другую комнату. И больше не выходил. – И после длительного молчания Гольдман добавил: – Вероятно, это – то горе, которое трудно разделить с друзьями. Его надо пережить в тишине и в одиночестве.

В гостинице «Бристоль», где до отъезда в Москву останавливался Кольцов и где оставил в камере хранения свои нехитрые пожитки, он извлек из чемодана Наташин дневник и сунул его в свою кожаную командирскую сумку.

На крохотной площади возле церкви Святого Николая он свернул на одноименную улочку, единственную во всем этом большом городе, которую он считал своей. Здесь ему был привычно знаком каждый дом. Все хорошее и плохое во время его жизни в этом городе почему-то случилось именно на Николаевской. Здесь он познакомился с Иваном Платоновичем и его дочерью Наташей, которые в меру своих сил, часто с риском для жизни, помогали ему и стали едва ли не самыми близкими людьми. Здесь, на этой улице, произошла его мимолетная встреча с Леной Елоховской, которая могла обернуться большой любовью. Не случилось. На этой улице его обманом пленили махновцы, и ему довелось познакомиться с Нестором Махно и его начальником контрразведки Левой Задовым, которые позже, так или иначе, сопровождали его по жизни. Вот и сейчас: этот головоломный «подарок» от Махно, которым приходится заниматься.

Припорошенная легким снежком Николаевская, утратившая летне-осенние краски, выглядела сейчас серой, неуютной, неприветливой и почти чужой.

На стук открыл сам Иван Платонович. Коротко взглянув на него, Павел определил, что выглядит он сейчас значительно лучше, чем совсем недавно, там, в Париже.

– Бон жур, месье! – озорно поздоровался Павел, и они обнялись, словно не виделись целую вечность. – А дома-то лучше?

– Дом. Домовина. – Старцев не принял легкий тон, который пытался предложить Павел, насупился: – Интересная мысль. Всю свою короткую жизнь человек заботится о своем доме. А в старости он становится ему совсем не дорог, на все нажитое смотрит, как на чужое, и больше задумывается о вечном доме – домовине. Впрочем, она тоже не вечная.

– Ну вот! Ну вот! Что за настроение! – пожурил его Павел. – Война кончается, наступит новая жизнь. Неужели вам не хочется взглянуть, какой она будет?

– Все, Паша, проходит. Даже интерес к жизни. У этого интереса тоже должен быть фундамент, иными словами, смысл. А смысл в детях, во внуках. С определенного периода человек уже их глазами смотрит на жизнь. Живет их радостями и их печалями. А я – одинок. Одиночество – не лучшая причина для оптимизма.

Из дальней комнаты на звук голосов вышел Бушкин. В прихожую, где Павел раздевался, он не вошел, ожидал окончания их встречи, стоя в проеме двери.

– О чем вы? Какое одиночество? – не согласился со Старцевым Павел и, заметив Бушкина, продолжил: – А я? А вот Бушкин? А все остальные, которые вас знают и любят?

– Я всех вас очень ценю. Но есть еще кровные связи. Что бы там философы не говорили об остальных связях, но кровные крепче всех других. Поверьте мне, старику, который много прожил и много передумал.

Что на это скажешь! Не поспоришь и не утешишь. Да Иван Платонович не очень и нуждался в утешении. Он был мудр той осенней мудростью, когда все выводы из своей жизни сделаны: и из успехов и из неудач.

– Иван Платонович, поверьте, еще все будет хорошо! – все же произнес подобающие случаю утешительные слова Кольцов, и даже ему самому они показались неуместными и ненужными. Он понял: вместо всех этих дежурных слов он должен и даже обязан молча передать Ивану Платоновичу дневник его дочери. Лишь одну тайну Кольцов пока решил приберечь: Наташа была убеждена, что ее отец умер от тифа. Сейчас это Ивану Платоновичу знать не обязательно. Он все равно ничего не сможет изменить. А Павел там временем по возможности попытается выяснить, где сейчас находится Наташа, и каким-то способом известит ее, что произошла ошибка и ее отец жив.

И все же он сказал:

– Кончится война, установятся границы. И Наташа, где бы она ни была, объявится. Я в этом убежден.

– У меня на ожидание значительно меньше времени, чем у вас. Оптимизм тоже с возрастом убывает, – тихо, но твердо сказал Иван Платонович.

Павел извлек из командирской сумки дневник Наташи, протянул его Ивану Платоновичу.

– Это вот – ее дневник. Я нашел его совершенно случайно. Из него вы узнаете, что Наташа вышла замуж по любви за весьма достойного человека. Да, сегодня он – наш враг. Но завтра…

– Спасибо, – принимая дневник, сказал Иван Платонович. – Мне Гольдман все рассказал. И я очень ждал тебя, Павел. – И, немного помолчав, добавил: – А утешать меня не надо. Я теперь уже все знаю и принимаю все, как есть… Ну что же мы стоим в коридоре! Проходите!

Павел только сейчас поздоровался с Бушкиным. Они уселись в гостиной. Иван Платонович не стал сразу же читать дневник, он оставил его «на потом». А сейчас припрятал его в шкаф и лишь затем присел к столу напротив Кольцова.

– Ну, и чем все закончилось? – с интересом и даже с некоторым нетерпением спросил Старцев.

Кольцов понял: его интересовали результаты поиска «бриллиантового саквояжа».

– Нашли. И он оказался не разграбленным.

– Но как? Я еще там, в Париже, сказал Тимофею, – он указал глазами на Бушкина, – что это совершенно неразрешимая головоломка.

– Разрешили. Чуть позже я подробно обо всем расскажу. Сейчас же… я пришел по одному довольно серьезному делу. Прошу не только совета, но и помощи, – и Кольцов стал излагать суть задуманной им игры.

Глава четвертая

Единственная тачанка, о которой знал Гольдман, находилась в распоряжении Всеукраинской ЧК. Ее председатель Манцев не смог отказать своему старому приятелю Гольдману и одолжил ее на одну ночь.

После двенадцати ночи уже все было готово для начала этой сумасбродной игры. Гольдман, сам восседая за кучера, заехал на тачанке в «Бристоль», забрал Кольцова. По пути к ним подсел Бушкин. В черном пальто и широкополой шляпе, которые нашлись в гардеробе Старцева, его было не узнать. Из-под сиденья тачанки Гольдман извлек два револьвера, раздал.

– Заряжены, как договаривались? – спросил Кольцов.

– Паша, не порть мне хорошее настроение, – весело отозвался Гольдман и на всякий случай предупредил: – И все же в людей лучше не палите.

До Епархиальной, где находилась городская тюрьма, было рукой подать, но они тачанку оставили поодаль от нее, в глухом переулке. Оттуда к тюрьме пошли пешком, прижимаясь поближе к глухой каменной стене. В таких предосторожностях не было ровным счетом никакого смысла. Но они, не сговариваясь, уже включились в эту игру. Весь ее антураж: лунные ночные сумерки, пронизывающий ветер, крепостная стена, пустынная улица, револьверы в карманах – все это не располагало к веселью и настраивало ее участников на серьезный лад.

1 ... 71 72 73 74 75 76 77 78 79 ... 101
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?