Стальная роза - Елена Горелик

– Обязательно сходим туда, мам, обещаю, – сказала Юэмэй.

Сердце заныло от тревоги. На миг даже дыхание перебило: страшно ведь. Это же родное детище. Это её дом, её семья… Кажется, жизнь подкидывала нечто новое, опасное, но интересное. «Не поздновато ли, дорогая? Тебе тридцать семь, муж и шестеро детей, – мысленно одёргивала себя Яна. – Внуки скоро появятся. О них надо думать, а не о том, как поймать очередное приключение на пятую точку». Но где-то в глубине души ещё жива была та безбашенная девчонка, которую можно было оттащить от очередной авантюры только позвав к наковальне. И эта девчонка сожалела о прожитых годах, о роли примерной жены и матери семейства. Но – опыт и возраст взяли верх. Если будет нужно, Яна снова возьмётся за оружие. Однако если в этом необходимости нет, она не станет влипать в приключения. Семья – это не шутки и не просто запись в регистрационной книге города. Это прежде всего ответственность. А тоска по приключениям… Что ж, за всё приходится платить.

Авантюры не будет. Будет тщательно продуманное мероприятие, а перед тем – ненавязчивые расспросы дочери. Может, девчонка проболтается о том, о чём предпочла сейчас умолчать.

Но сперва пусть выздоровеет.

Вторая аудиенция, которой принцесса спустя неделю удостоила супругов Ли, была несколько менее официозной.

Если в первый раз Яна видела шаблонную китайскую властительницу, невозмутимую и недосягаемую, словно порог небес, то сейчас принцесса Тайпин выглядела почти что нормальной женщиной. Эдакой милой полноватой тётушкой лет сорока, собравшейся поболтать с соседками о житейских мелочах. И неважно, что в роли соседок были сплошь княгини, принцессы и любимые наложницы особ царской крови. Самые знатные дамы империи тоже любили посиделки. Правда, предпочитали болтать не о мужьях и детях, во что их одеть и чем накормить, а об искусстве. Да, да. Принцесса Тайпин была хозяйкой самого настоящего светского салона, где зачитывались новые стихотворения, где любовались образцами каллиграфии «кайшу», где демонстрировались миниатюры художников… и родовитых художниц. Разумеется, здесь и музицировали. А иногда устраивали приёмы в честь знатных иностранок, чаще всего жён послов… Тогда Яна ещё не знала, что принцесса всегда старается чем-то удивить гостей, предъявить на каждой посиделке некую изюминку. То заморскую диковинку вроде персидской статуи коня, то драгоценнейший ковёр, то индийских танцовщиц, а однажды, говорят, шокировала общество, предъявив совершенно чёрного человека из свиты какого-то знатного араба. Пришелице с далёкого запада предстояло стать такой же диковинкой для знатных гостей.

Впрочем, супруги в грязь лицом не ударили. На официальной церемонии, предварявшей дамскую посиделку, они преподнесли принцессе подарок – кованую хризантему. Яна чуть не рехнулась, пока делала это маленькое чудо. Справедливости ради стоит сказать, что ковала она этот цветок для рекламы нового направления в искусстве, а не для подарка. Но хризантема пришлась очень кстати.

– Какая прелесть, – принцесса хотела было достать цветок из ларчика, но передумала. Побоялась сломать. – Почтенный мастер Ли, это чудесно. Вы сумели передать в металле полное ощущение жизни.

– Благодарю, великая госпожа, – поклонился Юншань. – Но я не заслужил вашей похвалы. Такие цветы делает моя супруга. Это искусство передавалось в её роду четыреста лет.

– Вот как? – её высочество не без удивления взглянула на застывшую, словно изваяние, женщину. – Но я слышала, что народы дальнего запада, за небольшим исключением, столь высокого искусства не ведают. Мне как-то показали несколько вещей западной работы. Они грубы и примитивны. А здесь… Я боюсь прикоснуться к этому цветку, чтобы не нарушить его совершенства.

– Великая госпожа, моя жена больше трёх месяцев работала над ним. Смело берите его в руки, он не рассыплется.

Ярко подкрашенные губы принцессы сложились в лёгкую улыбку. Аккуратно вынув металлический цветок из ларца, она продемонстрировала его собравшимся дамам.

– Не буду скрывать, мне понравился ваш подарок, – сказала принцесса, осторожно передавая хризантему своей соседке. – Также не буду неискренней, если предположу, что моим дамам тоже захочется иметь такие украшения для дома. Ведь это действительно высокое искусство.

Дамы, молча или под тихий шёпот передававшие друг дружке стальной цветок, брали его сквозь спущенные рукава, дабы случайно не повредить вещь, принадлежащую принцессе. Одна из них, изящно поклонившись её высочеству, выразила полное согласие с её мнением. Разумеется, дамы восхищены и готовы приобрести вещь, подобную той, что вызвала удовольствие дочери императрицы. Юншань привычно скрыл довольную усмешку: за модные вещички знатные особы щедро платят, а жена прихватила с собой, кроме этой хризантемы, ещё несколько мелких поделок. Видимо, затраты на дорогу могут окупиться уже в ближайшие несколько дней.

– А теперь, – принцесса милостиво улыбнулась ему, – я вынуждена извиниться перед вами, почтенный мастер Ли. Правила наших собраний заведены давно, и они неизменны. Сейчас мужчины должны покинуть нас. Мы же останемся в чисто женском обществе, чтобы выпить лёгкого вина, украсить себя цветами, слушать музыку, веселиться… и сплетничать о мужьях.

Дамы, прикрываясь рукавами, захихикали, а Яну ни с того ни с сего бросило в жар. На девичник у принцессы она не рассчитывала. На ней красовалось подаренное мужем праздничное светло-голубое платье, наёмная служанка оказалась большой мастерицей сооружать модные причёски, украшения были подобраны в одном стиле, однако Яна сразу почувствовала себя не в своей тарелке. Конечно, в той, прошлой жизни она бывала приглашена на сабантуи в дома больших шишек, где её фирме случалось устанавливать охранные системы, но тем шишкам до аристократов империи Тан – в смысле утончённости и приверженности целому сонму неписаных правил – было как до Луны пешком. Современники Яны в большинстве своём много о себе мнили, но мало что собой представляли. А принцесса была наследницей трёх императоров и императрицы, не говоря уже о том, что на Нефритовом троне успели посидеть и её старшие братцы. Когда аристократизм в прямом смысле этого слова прививается с пелёнок, это чувствуется. Яна отчаянно боялась нарушить какие-нибудь неписаные правила и прослыть дурой. Такая слава ни к чему ни ей, ни Юншаню.

Для посиделок принцесса отвела большой зал, украшенный произведениями искусства ханьских и чужеземных мастеров. К удивлению Яны, среди ханьских и корейских картин на шёлке обнаружился тканый гобелен явно франкской или саксонской работы. На нём с умилительным детским примитивизмом средневековых миниатюр была изображена какая-то батальная сцена. Честно сказать, Яна даже не знала, распространено ли сейчас, в начале восьмого века от Рождества Христова, это искусство в Европе. Ну, раз гобелен висит в гостиной у танской принцессы, наверное, распространено. До фарфоровых ваз династии Мин тут по понятным причинам ещё не дошло, целых восемьсот лет впереди. Но в зале у кресла принцессы на постаментах стояли древние – это было понятно по пятнам прозелени на потемневших бронзовых стенках – трёхногие сосуды с длинными носиками. Похожие сосуды, но маленькие и ярко начищенные, стояли на низких столиках, приготовленных для гостей её высочества.