Шпион номер раз - Геннадий Соколов

Ее воспоминания о знакомстве с принцем Филиппом наглядно демонстрируют, как из встреч, происходивших на глазах десятков свидетелей, репортеры, да и все кому не лень, фабриковали историю романтической любви и супружеской измены.

Эта история произошла в 1948 году. Пэт Кирквуд и ее партнер по сцене Вэл Парнелл находились тогда на гастролях в Великобритании и выступали с концертами в лондонском Палладиуме. После шоу Пэт договорилась поужинать с Бэроном Нэйхумом, своим женихом. В тот год они неофициально обручились (помолвка, увы, не выдержала испытания временем, обрученные расстались). Свидание было назначено на десять тридцать вечера. Бэрон опаздывал. А когда появился в театре, его сопровождал… сам герцог Эдинбургский. Трио отправилось в шикарный лондонский ресторан «Лез Амбассадор» на Пиккадили.

Когда посетители ресторана увидели входящими в зал красавца Филлипа и блистательную Пэт в роскошном вечернем платье, звуки игравшего оркестра заглушили голоса удивления и восторга всех присутствовавших. После ужина герцог пригласил актрису на танец.

«Мы танцевали, танцевали, танцевали и смеялись. Он был очарователен, — будет позднее вспоминать Пэт Кирквуд. — Больше часа мы не уходили с паркета, не пропуская ни одного танца. Число танцующих пар нарастало с каждой минутой. Всем хотелось оказаться поближе к нам. Нас разглядывали в упор».

— Может быть, нам лучше вернуться за столик? — предложила, наконец, смущенная столь откровенным вниманием к себе мисс Кирквуд.

— Давайте лучше потанцуем, — не соглашался герцог Эдинбургский и с увлечением истинного фаната танцев перешел от самбы к фокстроту.

Бэрон был потрясен и подавлен. У всех на глазах его же друг уводил у него невесту. Глубокой ночью фотограф попытался увезти Пэт к себе домой. Но их королевское высочество навязалось в гости. И бедному Бэрону пришлось готовить яичницу для Филлипа и своей ненаглядной Пэт в четыре утра в собственной квартире на Мейфере.

Трио друзей-товарищей не подозревали тогда, что вскоре газетчики объявят мисс Кирквуд новой любовницей герцога Эдинбургского. Через несколько дней подружка Пэт Бесси отправилась на премьеру в лондонский Одеон. Перед сеансом показывали кинохронику. Вдруг на экране появились счастливые Пэт и Филипп. Женщина, сидевшая неподалеку от Бесси в кинозале, заметила во всеуслышание:

— Ну, ты же слышала, конечно, у него теперь новая любовница — Пэт Кирквуд.

Другая подружка Пэт рассказала ей еще более занятную историю. Ее супруг, член респектабельного «Уайтс-клуба», после одной из клубных встреч поведал жене нижеследующее:

— Представляешь, дорогая, сижу я в «Уайтс» и вдруг слышу от соседа справа: «По-моему, даже для герцога это уже чересчур. Это просто слишком. Он подарил Пэт Кирквуд белый “Роллс-Ройс!”».

Слухи в Лондоне распространялись со скоростью звука. Дополнительное ускорение им придали публикации в желтой прессе с пространными измышлениями о романе актрисы и королевского мужа.

Подобных ситуаций в жизни герцога Эдинбургского было не счесть. Филиппу приписывали роман с греческой принцессой Александрой. Затем с некой Элен Фуфунис (Корде), дети которой, Макс и Луиза, по утверждению газетчиков, были незаконнорожденными детьми принца Филиппа. Герцог Эдинбургский стал крестным отцом детей своей давней подруги. Из этого тривиального факта пресса раздула историю об адюльтере. Затем пришла очередь принцессы Марины, герцогини Кентской. Они ходили вместе с Филиппом в бассейн в Виндзорском замке. Этого оказалось достаточно для репортеров с избыточной фантазией, чтобы нарисовать для читателей картину очередной измены супруга королевы. Немало журналистских перьев было исписано о романе герцога Эдинбургского и обворожительной Сюзи Фергюсон, будущей матери герцогини Йоркской, супруги второго сына Филиппа и Елизаветы II Эндрю.

Все эти истории всерьез не воспринимались ни общественностью страны, ни в самом Доме Виндзоров, хотя нередкие оскорбительные выпады прессы в адрес королевской четы, естественно, не могли нравиться королеве. Не приветствовали их и многие англичане, считавшие, что в основе газетных сообщений желтой прессы лежит, как правило, наглая ложь или ловко состряпанная дезинформация, а чаще всего то и другое.

До конкретных доказательств адюльтера дело у газетчиков с Флит-стрит ни разу не доходило. Порноколлекция Бэрона Нэйхума такими доказательствами располагала.

Чтобы понять ценность альбома, который хранился у Стивена Уарда, а затем попал на глаза Иванову, необходимо сделать небольшой экскурс в историю.

После Второй мировой войны Уард подружился с известным впоследствии художником-портретистом Васко Лаццоло. Они были примерно одного возраста, учились вместе в Оксфордской школе изящных искусств. Оба любили слабый пол и стремились к признанию в высшем свете.

Лаццоло это удалось довольно быстро. Он стал придворным художником. Первый его портрет будущей королевы Елизаветы II и герцога Эдинбургского, написанный после их бракосочетания, очень понравился молодоженам. И заказы на новые работы посыпались как из рога изобилия. Васко быстро обрел славу.

На одной из вечеринок у себя дома Лаццоло познакомил Уарда с фотографом Бэроном Нэйхумом, или просто Бэроном, как его именовали друзья.

Бэрона знали как давнего и близкого друга принца Филиппа. Их познакомил еще дядя Дики. Бэрон был сыном еврейского эмигранта из Триполи. Урожденный Стерлинг Генри Нэйхум вырос в Манчестере, где и начал свою карьеру фотографа. Однажды, работая на Мальте, случай свел его с лордом Маунтбаттеном. И эта встреча перевернула всю жизнь Бэрона. Лорд предложил ему сделать фотографии герцога и герцогини Кентских, а также их детей. Снимки удались на славу. И вскоре Бэрон стал очень популярен при дворе. Он был королевским фотографом на бракосочетании Филиппа и Елизаветы в 1947 году, на коронации в 1953 году.

Многие полагали, что если бы не его национальность, то он смог бы жениться на принцессе Маргарите, которая была им весьма увлечена. Впрочем, Бэрон был любимцем многих знатных особ. В течение ряда лет он делал замечательные снимки королевской семьи. Поговаривали, что он рассчитывал получить рыцарство. Но сэром Бэрон так и не стал. Королева была категорически против. Она подозревала, что фотограф знакомит Филиппа с девушками легкого поведения, а из-за этого ее муж может попасть в неприятное положение.

Елизавета II была права. Филипп и Бэрон питали слабость к прекрасному полу. Они совместно организовали так называемый «Четверг-клуб», где любили обсуждать в чисто мужской компании свои амурные приключения. Только одна женщина и один-единственный раз присутствовала на заседании клуба. Ею оказалась Нэнси Спейн. Переодевшись в мужской костюм, эта предприимчивая журналистка прислуживала членам «Четверг-клуба» за обедом, чтобы написать затем материал для своей газеты.

Сначала еженедельные заседания клуба проходили в отдельных номерах китайских ресторанчиков Сохо за обедом из устриц и лобстеров, сдабриваемых французским шампанским. Затем их стали проводить на квартирах у членов клуба. Каждый член клуба имел право привести с собой на встречу одного своего друга. Так среди весьма знатных особ — членов клуба — оказался и Стивен Уард, приглашенный в «Четверг-клуб» Бэроном Нэйхумом.