Долгая дорога домой - Александр Афанасьев

Договорились встретиться они на нейтральной территории, так, чтобы никому не было обидно, выбрали такое место, где можно было бы пострелять, дабы проверить товар, ибо, даже если ты произнесешь слово «халва» тысячу раз, во рту от этого не станет сладко.

Вот только родственничек, да покарает его Аллах за жадность, – оказался себе на уме. Выслушав деловое предложение – уступить оба этих прекрасных пулемета за двадцать тысяч афгани, он задумчиво почесал рыжую, нетипичную для афганца бороду и не спешил с ответом.

– А скажи-ка... уважаемый Абдалла... что в этом оружии такого, что ты дерешь за него три цены? – наконец-то, спросил он.

Отчего Абдалла-эфенди, отец жениха, сильно расстроился

– Уважаемый Фазлутдин. Красота твоей дочери известна как по ту сторону Саланга, так и по эту, и я уверен, что Аллах пошлет ей и моему сыну дюжину бачат, которые продолжат мой и твой род. Но даже это не заставит меня согласиться на предложенную тобой грабительскую цену и отдать товар за бесценок. Хвала Аллаху, я взял этот товар в бою и намерен получить за него достойную цену. И если ты будешь упорствовать в своем стремлении бесцеремонно ограбить меня – Аллах свидетель, я направлю свои стопы в Кабул, чтобы получить за свой товар двадцать тысяч афгани!

– Уважаемый Абдалла, не премину напомнить тебе, что такое оружие запрещается покупать и продавать под страхом смерти, неверный тагут Гази-шах, да покарает его Аллах своей рукой, трусливо трясется в своем дворце всякий раз, когда мужчины начинают стрелять из такого оружия. Если ты пойдешь с этим в Кабул, то лишишься не только товара, но и жизни, и как же состоится свадьба, если твой сын будет в трауре по отцу, а Амина так и останется без супруга?

– Уважаемый Фазлутдин, твоя предусмотрительность делает тебе честь, но моя хитрость ничуть не меньше твоей предусмотрительности. Ведь я могу пойти в Кабул, не везя с собой товар, а в Кабуле я зайду на рынок как покупатель и даже не заплачу пошлины за право торговать на нем. Но на самом деле я зайду на рынок как продавец, и ведомо о том будет только Аллаху и тому, с кем я заключу сделку.

Фазлутдин-эфенди, отец невесты, начал нервно кусать губы, стараясь скрыть раздражение. Попытка сбить цену успехом не увенчалась.

– Позволишь ли ты, уважаемый Абдалла, осмотреть этот товар, чтобы сведущий человек дал заключение о том, какая цена за него будет справедливой, а какая будет лихвой, противной Аллаху?

– Осматривай, и да будет Аллах поручителем честности твоего человека.

Фазлутдин действительно привел с собой сведущего человека – старого муджахеддина, который потерял на пути джихада ногу, но остался верен Аллаху и его пути. Этот человек, опирающийся на грубо сделанный протез из дерева, сноровисто залез на телегу и начал проверять пулеметы. Потом он достал нож, и начал зачем-то стучать им по вороненой стали. Потом слез с телеги и объявил:

– «ДШК» – японский[109], а «Виккерс» в хорошем состоянии, но довольно старый, и от него можно ожидать всего, чего угодно.

– Японский! – взвился Абдалла-эфенди, чуть не подпрыгнув на месте. – Японский? Ты говоришь, японский? Вероятно, Аллах покарал тебя за что-то, отняв у тебя зрение, берегись – как бы он не отнял у тебя язык за то, что ты лжесвидетельствуешь! Какой японский, если на ствольной коробке номер и клеймо русского оружейного завода!?

– Я это видел, – бесстрастно произнес муджахеддин, – но есть и другие признаки. На этом пулемете часть деталей, на которых есть клейма, действительно русской выделки, но ствол и механизм, а это самое главное – японские. Клеймо на ствольной коробке ничего не значит, важно то, что находится внутри. А оно сделано из дурной, мягкой стали, не такой, из какой оружие делают русские. И при интенсивной стрельбе пулемет просто сломается и замолчит, а муджахеддины, которые стреляют из него, станут в этом бою шахидами. Аллах да будет свидетелем моим словам!

Вообще-то – это была правда. Естественно, Абдалла-эфенди не стал бы продавать русский «ДШК», такой нужен был ему самому. Они с сыном весь вечер сидели, переставляя детали с одного на другой, а нужные детали, чтобы восстановить русский «ДШК», они рассчитывали заказать у первого же русского каравана, проходящего этими местами. Не проведешь, не проживешь, как говорится, и теперь Абдалла-эфенди больше возмущался потому, что его хитрость была так быстро и легко раскрыта.

– Снимайте! Устанавливайте пулеметы! Сейчас я покажу, что это за товар! Японский! Как только язык повернулся!

В десять рук на каждый пулемет товар сгрузили, установили на треноги, ноги придавили спешно принесенными валунами, чтобы при стрельбе не прыгали по камням. Заправили ленты, в кожухи «Виккерса» налили воды.

– Японский...

Возмущенно тряся бородой от столь «несправедливого» поклепа на него и на его товар, Абдалла-эфенди лично встал за «ДШК», за «Виккерс» поставил сына. Пусть этот ишак Фазлутдин и весь его лживый и скопидомный ишачий род видят, что его Амину милостиво изволил взять в жены настоящий сарбоз[110].

В этот момент послышался звук низколетящего самолета.

* * *

Принц Николас даже не понял, что произошло. Просто ровный гул двигателей на мгновение прервался вообще, потом сменился чиханием, потом самолет вдруг страшно затрясло, да так, что он чуть не свалился на пол. Майор бросился к нему – и в этот момент по обшивке как будто градом ударило. Лопнул иллюминатор, ледяной ветер ворвался в салон, самолет накренился и пошел к земле, трясясь все сильнее.

– Что?

Майор не ответил, он только сильнее обхватил принца и прижал к сиденью. Последнее, что увидел принц, был бородач О’Донелл, вместо левого глаза у него была дыра, а вся борода забрызгана кровью. Потом был удар...

– Аллах Акбар! Аллах Акбар! Субхана ллаху! – взревели муджахеддины, видя, как два пулемета точно бьют по зеленому телу низколетящей британской машины, некоторые вдобавок успели сориентироваться и добавили из автоматов. Все видели, как задымил и окутался пламенем правый двигатель машины, как она просела, теряя управляемость, и едва перевалила через хребет. Не приходилось сомневаться, что старый беззащитный транспортник поврежден, и поврежден очень серьезно.

– Аллах Акбар! – Абдалла оторвался от пулемета и молитвенно воздел руки к небу. – Аллах послал нам достойную добычу, это явное свидетельство его милости!

В этот момент совсем неподалеку раздался отчетливый удар, что-то тяжелое упало на землю.

– Аллах Акбар!