Церемонии - Т.Э.Д. Клайн

Сон. Безумные, уродливые деревья, глаза…

Кэрол все еще дрожала, стараясь отогнать воспоминание. Она лежала в крохотной кроватке, прижав к груди промокшие простыни, и тяжело дышала. Лунный свет сочился в комнату как яд, проникал девушке в мозг и делал все, на что ни падал ее взгляд, незнакомым и зловещим: блестящие картонные фигурки со злыми, заговорщицкими ухмылками, разинутый черный очаг, бледно-розовый стеклянный шар, повисший в окне как дитя луны.

Луна… сама ее яркость казалась неестественной. Кэрол вспомнила прочитанный когда-то давно рассказ о моряке, который уснул на палубе лежа на спине, так что полная луна светила ему прямо в лицо, увидел во сне, как какая-то старуха исцарапала ему щеку, а на утро обнаружил, что его лицо навсегда перекосило на сторону…

Внезапно девушка почувствовала: что-то изменилось. Чего-то не хватало. Не осознавая этого, она дышала в такт со старыми напольными часами, тиканье которых проникало с первого этажа сквозь щели между досками пола, тонкие стены и двери, и слышалось по всему дому. Но внезапно часы умолкли.

И снова начали тикать, вставив два быстрых удара, как будто желая восполнить пропущенный такт. Наверное, сломалась пружина. Что поделать, все на свете рано или поздно изнашивается…

Кэрол снова погрузилась в сон, ее лицо разгладилось, дыхание замедлилось, сон рассеялся, как дым над алтарем.

Заклятие спало. Колдовство больше не действовало. Фрайерс несколько раз едва не упал, пока спускался по скользкой крыше, выпятив зад и пугливо цепляясь за дранку. Когда он попытался схватиться за ветку ивы, та обломилась у него в руках.

Каким-то образом он сумел отыскать ветку потолще и перелез на дерево; наконец, приложив невероятные усилия и сильно ободрав локоть, оказался на земле. Его трясло от изнеможения.

Боже мой, что было в этом вине?

Как Адам после изгнания, Фрайерс прикрылся руками, шмыгнул мимо амбара и поскакал по мокрой траве к своей двери. На каждом шагу он морщился, чувствуя под ногами десятки извивающихся существ, воображаемых и настоящих. Он молился, чтобы его никто не увидел.

Оказавшись внутри, Фрайерс дрожа замер рядом с кроватью. Отличный способ подхватить простуду! По ночам на улице становилось сыро, и у него окоченели ноги. Вся кожа покрылась комариными укусами. Почесываясь, Фрайерс накинул халат. Взгляд упал на наручные часы на прикроватной тумбочке. Чуть за полночь.

Фрайерс покачал головой и сел на постель. Какая глупая, мальчишеская выходка! Вытер мокрые ноги и принялся расчесывать лодыжку. Чего меня вообще понесло…

Фрайерс замер. Произошло что-то странное.

Пока он сидел и пытался собраться с мыслями, он, сам того не осознавая, слушал стрекотание сверчков на дворе. Их ровная песня действовала успокаивающе, как гудение отлаженного механизма. Она даже убаюкивала, и Фрайерс уже начал чувствовать сонливость.

Но на секунду сверчки как будто сбились с ритма. Они постоянно стрекотали с тех пор, как он вышел из фермерского дома, но теперь на секунду просто остановились, – как будто прервалось естественное течение жизни, – а потом зазвучали снова, сбившись всего на пару тактов, словно невидимая рука дернула пластинку.

И вот они уже вернулись к привычному ритму. Ничего особенного; наверное, на них так действует изменение температуры.

Фрайерс начал готовиться ко сну: запер дверь, положил книгу Мэкена на стол, закрыл дневник.

И только когда выдвинул верхний ящик комода, чтобы убрать туда дневник, и увидел яркие открытки, которые сам спрятал с глаз долой, с внезапной грустью осознал, что произошло; без его ведома случилось то, чего он так боялся.

Наступил день его рождения.

* * *

В каменном доме на холме над ручьем миссис Порот сидела у окна своей спальни. Полная луна освещала живую изгородь, дорогу и разбросанные у ног вдовы Картинки. Когда сверчки сбились с ритма, миссис Порот перевела взгляд с изображения желтой книги на соседнее – бесформенное черное нечто с четырьмя едва различимыми короткими лапами – и наконец поняла, почему женщина приехала сегодня.

Кэрол открыла глаза и тут же зажмурилась от яркого света, что лился внутрь сквозь незанавешенное окно. Потом снова открыла глаза и томно потянулась. Девушка плохо спала; всю ночь ее тревожили дурные сны, а точнее, один сон. Теперь она была рада пробуждению. Вчера в комнате пахло пылью, но с утра она наполнилась солнечными лучами и ароматом цветов. Снаружи пронзительно перекликались птицы, но, кроме них, все вокруг молчало; с кухни не доносилось звона посуды или пения.

Натянув джинсы и свежую рубашку, Кэрол провела рукой по волосам и выглянула в окно. Вокруг никого не было, ферма казалась заброшенной. Потом девушка вспомнила: сегодня воскресенье. Пороты сейчас на службе в доме одного из членов Братства и наверняка вернутся только после полудня.

Ее шаги на деревянной лестнице нарушили утреннюю тишину; спустившись на первый этаж, Кэрол посмотрела на часы и обнаружила, что еще нет и восьми. Но они могли и ошибаться – она вдруг вспомнила, что ночью они как будто останавливались. Хотя, возможно, это тоже ей только приснилось.

Взгляд Кэрол остановился на карманном радиоприемнике на одной из кухонных полок. Девушка включила его в надежде узнать точное время. Комнату наполнила музыка – гимн вроде тех, что пели прошлым вечером Сарр с Деборой, только этот исполняли десятки восторженных голосов под аккомпанемент органа. Кэрол какое-то время слушала, потом выключила радио. Голоса напомнили ей о том, что и ей следовало бы сейчас быть в церкви. Нужно не забыть заскочить туда этим вечером, как только она вернется в город, и прочесть молитву. Бог поймет.

Тишина в кухне казалась гнетущей, но птичьи крики снаружи звучали как приглашение. Кэрол толкнула сетчатую дверь и вышла на заднее крыльцо. Солнце светило пронзительно ярко, и спускающаяся к ручью земля выглядела великолепно, но в воздухе висел сырой дух. Две молодые кошки, рыжая и черепаховая – Кэрол не знала их кличек – лежали в лужице света и умывались, но, когда она стала спускаться по ступеням, обе поднялись и пошли следом.

Кэрол пошла к флигелю Фрайерса; сырая трава намочила ей лодыжки. Девушка подошла к зданию и с легким беспокойством заглянула внутрь сквозь сетку. Да, вот и он, бледная скорченная фигура на постели. Фрайерс пошевелился, и Кэрол смутилась, осознав, что он голый. Она торопливо отступила и пошла прочь с надеждой, что он не проснулся и не заметил ее.

Девушка спустилась к ручью. В тени камней сновали стайки мелких серебристых рыбешек. Вода казалась такой манящей, что Кэрол практически представила себе, как плавает в ней. В конце концов, этим утром она не принимала ванну. Она оставит одежду вот здесь, на камне и осторожно войдет в воду. Забираясь все глубже, почувствует, как по ногам крадется холодок. И, может быть, пока она, обнаженная, будет осторожничать у берега, Джереми проснется, тихо подойдет к ней сзади и застанет врасплох – здесь, на согретых солнцем камнях. Возьмет ее за руку…