Книга Джо - Джонатан Троппер

— Короче, — продолжает он, прочистив горло, — тогда я решил, что не хочу, чтобы моя жизнь целиком состояла из баскетбола. Мне хотелось заниматься еще чем-то, а не просто кидать мяч и болтаться со школьными качками в промежутках между тренировками. Я считал, что тогда отцу придется найти какую-то другую общую тему, но результат оказался прямо противоположным: выяснилось, что нас больше ничего и не связывало.

Для такого молчаливого человека, как Джаред, этот монолог прозвучал как настоящая речь, и по окончании ее мы почтительно молчим. Джаред подходит к Уэйну и поднимает мяч.

— Вот и вся история. Грустная и печальная. Спасибо за внимание. — С этими словами он бьет мяч об пол в руки Уэйну, снова ловит и начинает стучать мячом на месте. — Наверно, я скорее на тебя похож, дядя Джо, чем на отца, — говорит он мне.

— Только ты играть умеешь, — вставляет Уэйн, ко всеобщей радости.

— Ты на кого попер, — ласково говорю я, и Джаред с Карли прыскают. — А ну-ка, давай один на один!

Уэйн улыбается:

— Ну что ж, сам напросился.

С этими словами он театральным жестом сбрасывает пальто и осторожно поднимается с коляски, протягивая руки к Джареду:

— Подай-ка мяч, мой юный друг!

Ровно в тот момент, когда Джаред бросает ему мяч, раздается пронзительный металлический скрежет и лязг вращающихся шарниров. Мы поворачиваем головы к дальней стене спортзала: одна из дверей в ней неожиданно распахнулась, и на полу образовался треугольник света. В дверях виден силуэт Дугана, вышедшего из своей подсобки. Черты лица скрыты тенью, но сомнений нет — это его профиль.

— Кто здесь? — произносит он, входя в зал.

— Засекли, — едва слышно стонет Джаред.

— Ой, здрасте, — смущенно говорит Уэйн. — Как поживаете?

Дуган, прищурившись, всматривается в его лицо через весь зал.

— Ты, что ли, Харгроув?

— Да, сэр.

— Какого черта ты здесь, милый мой?

— Хотел еще разок постоять на этих досках.

Дуган окидывает взглядом нас всех, особенно мрачнея при виде меня. Кажется, он хочет что-то сказать, но потом разворачивается и снова исчезает в подсобке, хлопнув стальной дверью.

— Засекли, — снова повторяет Джаред, устремляясь к выходу. — Ну, теперь начнется. Ясное дело, пошел звонить в полицию.

— Что будем делать? — спрашивает Карли, прыская, несмотря на серьезность момента. — Бежим?

Пару секунд я обдумываю это предложение:

— Давайте.

Уэйн снова усаживается в коляску, и мы быстро бежим к выходу, но на полпути замираем от громкого щелчка и электрического жужжания. В следующие мгновения с треском, ряд за рядом начинают зажигаться лампы дневного света, и помещение заполняет равномерный гул. Мы стоим в их лиловом свечении, недоверчиво озираясь в зале, который становится все светлее, и я замечаю, что Уэйн улыбается.

— Смотри, — говорит Карли, указывая наверх.

— Черт возьми, — говорит Уэйн, захлебываясь от восхищения.

Сначала я не могу понять, о чем это они, но потом я задираю голову выше и вижу, как пластиковые щиты, предназначенные только для «Кугуаров», медленно и важно ползут вниз, а потом синхронно останавливаются на нужной для игры высоте.

Джаред издает победный клич и, развернув коляску с Уэйном, бегом возвращается на площадку, к одному из опустившихся щитов, а Карли пускается за ними вдогонку, ведя мяч слишком высоко и чересчур рьяно, в свойственной неискушенным девушкам манере. Я тронут жестом Дугана, но тут же сам себя стыжу за этот прилив чувств, потому что получается, что одним добрым поступком, одним жестом он надеется искупить вину за все. Потом я говорю себе: «А разве не то же самое я пытаюсь делать с тех самых пор, как вернулся в Буш-Фолс?» — и тут же отвечаю: «Нет, не то же самое, потому что он-то ведь козел». После чего вспоминаю, что и сам я — порядочный козел.

Я направляюсь к ним, в дальний конец зала, но вдруг обнаруживаю, что не могу пошевелить ни рукой, ни ногой, что огромная волна неясных чувств захлестнула меня с головой. Ощущение такое, будто кровь сначала как следует разогрели, а потом пустили по моим венам, которые теперь вот-вот расплавятся. Я застыл на месте, потому что внезапно понял, что именно в той точке, где я сейчас стою, упал мой отец — за секунду до этого он был еще в сознании. Чтобы убедиться, я бросаю взгляд на штрафную и мысленно отсчитываю шаги до нее — я действительно стою на том самом месте.

— Ну что ты, Джо, — кричит Карли с противоположного конца зала. Я смахиваю пальцами неожиданные, обжигающие слезы, встряхиваюсь и решительно покидаю коронную точку Артура Гофмана.

Теперь, при ярком свете, я вижу, что чернила от древних автографов с отцовского мяча перекочевали на наши потные ладони и пестрыми отпечатками смешно проступают у нас на лицах, там, где мы касались их руками, отчего вид у нас довольно-таки безумный. Еще около получаса мы с Карли и Джаредом кидаем мяч вокруг Уэйна, который с блаженной улыбкой сидит в коляске в вершине трапеции. То и дело он поднимается на ноги, кто-нибудь из нас передает ему мяч, и он бросает один или два образцовых штрафных.

Потом мы вдвоем с Карли играем против Джареда, а он показывает нам высший класс, и тут, в какой-то момент, мой взгляд падает на Уэйна, сидящего в коляске. Он сидит прямо и совершенно неподвижно, его немигающие глаза широко раскрыты.

— Уэйн? — зову я, прервав игру. Он не отвечает; непонятно даже, слышит ли он меня.

— Уэйн! — зову я снова, на этот раз погромче.

— Боже, — шепчет Карли и больно впивается ногтями мне в руку, продавливая ее словно глину. — Неужели он…

Мы нерешительно подходим к нему, как будто в замедленной съемке, мяч выскальзывает у меня из рук и с громким стуком отскакивает в сторону.

— Уэйн, — снова зову я, на этот раз тише, звук моего голоса гулким эхом отдается в голове.

Дрожащая рука Карли касается моей. Мы отступаем на шаг назад, и тут он, моргнув, говорит с улыбкой:

— Шутка. Черный юмор.

Карли, облегченно выдохнув, валится мне на руки, а Джаред у нас за спиной издает победный клич и что есть мочи аплодирует.

Во время короткого путешествия домой Уэйн объявляет, что хотел бы, чтобы его тело кремировали, а с пеплом поступили бы как-нибудь красиво и значительно, вроде того, как было с Марион Росс в продолжении «Языка нежности».

— Я даже не знала, что сняли продолжение, — говорит Карли.

— Сняли. На определенном этапе я решил посмотреть все фильмы о смерти, — отвечает Уэйн. — Короче говоря, в нем Ширли Маклэйн сидела с урной в руках и пыталась придумать, что бы такое сделать с пеплом. Мне тоже такого хочется. Чтобы вы вдвоем придумали что-нибудь зрелищное и символическое.

— Может, хоть намекнешь, в каком направлении думать? — спрашиваю я.