Тени тевтонов - Алексей Иванов

Наконец из длинного и тесного тоннеля группа выбралась в широкую железнодорожную галерею. Дышать стало легче, хотя воздух всё равно был сырым и затхлым. Лучи фонарей улетали в глубь галереи, как световые шпаги, и перекрещивались. Вдоль рельсового пути тянулись цементные кюветы с водой на дне. Под потолком висели мёртвые лампы в сетчатых намордниках.

– Станция через четверть часа, – сказал Людерс.

Отряд сразу разделился на две части, правую и левую, как положено в условиях уличного боя.

В стенах галереи время от времени появлялись ниши – прямоугольные выемки с железными дверями в какие-то боковые проходы. Если дверь можно было открыть, огнемётчик стрелял в глубь коридора, и отряд некоторое время ждал, что будет. Но коридоры оказывались пустыми. Галерея плавно заворачивала. Под ногами тихо плескала вода. Позвякивала амуниция.

…Этих двоих ополченцев, конечно, отправили на смерть. Им не хватило опыта, и они начали чуть раньше, чем следовало. Над бойцами Перебатова на потолке вспыхнули лампы, тусклый свет словно оголил участок галереи, унылый и бетонный, и тотчас из темноты впереди ударил пулемёт. От стены к стене заметался грохот, защёлкали пули. Володя толкнул Людерса, обрушивая в кювет, и сам тоже упал в воду на дне канавы. Бойцы мгновенно повалились вдоль рельсового пути, и кто-то из них вскрикнул, раненый. Однако немцы стреляли неумело – слишком долгими очередями и слишком высоко. По характерному взвизгу Володя опознал «косторез», пулемёт MG-42.

– Гаси люстры, прижимай их рикошетами! – крикнул Перебатов.

Туго забабахали винтовки, и лампы стали гаснуть одна за другой. А в дальний конец галереи с хлопками и шипением унеслись осветительные ракеты и заскакали в замкнутом пространстве, вычерчивая пылающие линии. Бойцы били из автоматов в потолок, чтобы пули отскакивали вниз – на засаду. Характер схватки разом переменился – теперь уже русские принялись давить немцев огнём. Скинув вещмешки, бойцы поползли вперёд, к пулемётному гнезду; потом в пулемётчиков полетели две противотанковые гранаты – такие гранаты не давали осколков. Взрывы сотрясли тоннель, и пулемёт умолк.

Бойцы поднялись в полный рост и угрюмо направились к немцам. «Косторез» валялся на шпалах, задрав сошки. Старик, обмотанный пулемётными лентами, был уже мёртв, а пожилой резервист в очках ещё дышал. Русский солдат опустил ствол автомата и дал короткую очередь. Людерс посмотрел на убитых ополченцев и с мрачным отчаянием подумал: да, Хели в беде, но он, Людерс, своим сердцем с этими несчастными соотечественниками, а не с русскими.

У русских погибли трое, а ещё двое были ранены. Их перевязали и оставили на месте боя – подберут на обратном пути.

Отряд двигался в прежнем порядке: левая группа, правая группа. Рельсы поблёскивали в свете фонариков. А в протяжной бетонной галерее словно бы всё никак не успокаивалось эхо недавней схватки. Тишина будто дрожала, как от рычания дрожит горло волка. Вдали, за изгибом пути, ворочался какой-то утробный хрип. И он делался всё громче и отчётливее. В нём уже можно было различить веский размашистый лязг и железное повизгивание.

– Стоять, славяне! – Перебатов приподнял каску над ухом, прислушиваясь.

Что-то пёрло из тьмы.

– Да какого ж хрена… – изумлённо пробормотал Перебатов.

Он достал ракетницу из кобуры и пальнул в глубь галереи. Ракета пышно разбилась вдали, выхватив из тьмы бронированное рыло. Перебатов и бойцы увидели ступенчатую грудь танка «панцер-три» в серых пятнах камуфляжа, корявые гусеницы под крыльями, курсовой пулемёт в шаровой подвеске и стёсанную по скулам плоскую башню с выпуклой маской орудия. Танк, уже не скрываясь, врубил фару и выстрелил. Рёв чёрной волной пронёсся по галерее мимо бойцов, и сзади тотчас ударил возвратный грохот разрыва.

– Назад!.. – заорал Перебатов.

«Панцер» полез навстречу бойцам, будто исполинское насекомое. Здесь, в катакомбах, он был неуместен и невозможен, и бойцов обдало суеверным ужасом, точно к ним из бездны карабкался древний демон. Танк перегородил галерею во всю её ширину. Двигатель рокотал. Гребенчатые траки гусениц скользили на рельсах с пронзительным скрипом; танк трясло и мотало – он покачивал коротким стволом пушки и со скрежетом шаркал крыльями по стенам. Дымила пыль растёртого бетона. Смертоносный «панцер» накатился бы на солдат со всей своей скоростью и мощью и раздавил бы всех всмятку, но ему то и дело приходилось притормаживать, чтобы немного развернуться в тесноте. Зато пулемёт хлестал очередями взахлёб.

Людерс понял, откуда здесь этот танк. Два таких чудовища дремали на платформах поезда, оставленного на станции. Среди людей Зигги был танкист; значит, «вервольфовцы» завели машину и двинулись на врага – на пальбу засады. Расчёт оказался верным: справиться с бронемашиной русским было не под силу. Русским – а вместе с ними и Людерсу – надо было бежать прочь, искать укрытие. Но Людерс оцепенел от гипнотического величия «панцера» – огнедышащего дракона, с которым сражался легендарный Зигфрид. Дракон, что прорывается сквозь подземную тьму, и есть бессмертный дух Германии!..

Володя рванул старика лоцмана за плечо: отступаем!

Бойцы Перебатова быстро пятились. Никто из них не мог предположить, что в катакомбах потребуется противотанковое ружьё. Орудие «панцера» молчало – сейчас оно было бесполезно, – а пулемёт гулко грохотал, подметая галерею: с высоты борта он простреливал всё пространство железной дороги. Бросить гранату у русских не было никакой возможности – пулемёт держал их на расстоянии. Галерею освещали бегучие вспышки огня: это пули искрили о бетон. Тени солдат мелькали во всполохах света. Солдаты кидались через рельсы от стены к стене, изо всех сил втискивались в плоские ниши запертых боковых коридоров и падали в кюветы, подсечённые или убитые.

Перебатов заметил, как Женя с вещмешком в руках гибко скользнула вперёд, ближе к танку, и влево – в неглубокую прямоугольную выемку со стальной дверью какого-то прохода. Прижавшись к двери, Женя торопливо вытаскивала из мешка большую конусообразную мину с рукоятью. Перебатов понял: Женя хочет подорвать танк. Пару таких трофейных боеприпасов бойцы захватили для взлома бронестены, о которой говорил Людерс. К броне заряд прикреплялся тремя магнитами на подошве. Перебатов метнулся к Жене.

– Дура, отдай мне! – рявкнул он, впихиваясь рядом с Женей.

Он бесцеремонно отобрал мину, перехватил поудобнее и, толкая Женю локтем, выкрутил колпачок запала в рукояти. Танк рокотал уже совсем близко.

– Не бабское дело «панцеры» жечь!.. – ревниво пробормотал майор.

Громада танка заслонила проём ниши, обдав горячей вонью моторного масла и синтетического бензина. Перебатов подался вперёд, выдернул шнур запала и ткнул заряд «панцеру» в борт под гусеницей – выше обрезиненных двойных катков, рядом с люком для эвакуации экипажа. Клацнули магниты. Мина осталась торчать на боковой броне танка, будто нелепая присоска.

Но танк отъехал только на метр и притормозил, выправляясь на рельсах.

Детонация трёхкилограммового кумулятивного заряда, конечно, убивала экипаж танка, но убивала и тех, кто оказался слишком близко. А «панцер» застрял на месте, и бежать из бетонной западни было некуда. Перебатов отчаянно ударил в железную дверь – заперто, сука, заперто! И тогда майор без колебаний повалил Женю и закрыл своим большим телом. И грянул взрыв.