Арчер будет молчать - Мия Шеридан

Пока мы ехали назад, я смотрел на Бри, которая кусала губу и явно старалась не рассмеяться. Я посмотрел на нее, она на меня, и мы оба уставились вперед. Еще спустя пару секунд она посмотрела на меня, затем откинула голову назад и разразилась смехом. Мои глаза расширились, а потом и я не смог удержаться, смеясь вместе с ней и стараясь не спускать глаз с дороги.

Она смеялась до слез, а я держался рукой за грудь, в попытках совладать с приступом смеха, который нас обуял.

Спустя несколько секунд я бросил взгляд и увидел, что ее смех перешел в поток слез. Я перестал смеяться и нервно посмотрел на нее, гадая, что же произошло.

Я положил руку ей на ногу, но она смахнула ее, плача еще сильнее, почти задыхаясь. Я стал паниковать. Что происходит? Я не знал, что делать.

– Тебя не было три месяца, Арчер. Три месяца! – выдавила она, сбиваясь на последнем слове. – Ты не писал. У тебя не было телефона. Я даже не знала, жив ли ты. Тепло ли тебе. Мог ли ты разговаривать, с кем надо. – Она снова всхлипнула.

Я посмотрел на нее и остановился на обочине, на грязном клочке земли рядом с берегом реки. Я обернулся к ней, как раз когда она распахнула дверь и пошла вдоль дороги в своем маленьком черном платье. Что, черт побери, она делала? Я тоже выпрыгнул и побежал догонять ее. Под ногами сыпался гравий, а она все шла на своих высоких каблуках.

Полная луна висела над нами, освещая все вокруг, так что я ясно видел ее впереди.

Догнав ее, я схватил ее за руку, и она остановилась и развернулась. По ее щекам текли слезы.

– Не убегай от меня, – сказал я, – я не могу тебя позвать. Пожалуйста, не убегай.

– Ты убежал от меня! – сказала она. – Ты убежал от меня, и я умирала понемногу каждый день! Ты даже не дал мне знать, что ты цел! Почему?

Ее голос сорвался на последнем слове, и сердце сжалось у меня в груди.

– Я не мог, Бри. Если бы я написал тебе или еще как-то связался, я бы не смог удержаться. А мне надо было держаться, Бри. Надо было. Ты – моя страховка, а мне надо было сделать это, не чувствуя себя в безопасности. Я должен был.

Она стояла молча несколько минут, глаза смотрели мне на руки, а не на лицо. Мы оба дрожали, дыхание вырывалось белыми облачками изо рта.

Внезапно я понял. Бри сдерживала чувства от моего отъезда все три месяца, а мое возвращение прорвало плотину. Я знал, каково это, когда эмоции, поднимаясь на поверхность, захватывают тебя, каково терять контроль над собой. Знал получше многих. Поэтому я и уехал. Но теперь я вернулся. И теперь пришел мой черед быть сильным – ради Бри. Теперь я мог им быть.

– Вернись в машину. Пожалуйста. Дай мне согреть тебя, и мы поговорим.

– У тебя были другие женщины?

Я покачал головой и выдохнул, глядя на ноги, затем посмотрел на нее. Я наклонился к ней и «говорил» руками прямо рядом с ней, глядя ей в глаза, а она переводила взгляд с рук на лицо.

– Нет никого, кроме тебя. Всегда. Будешь. Только. Ты.

Она закрыла глаза, и по ее щекам потекли слезы. Затем она раскрыла их. Мы стояли молча, а наше дыхание поднималось вверх и растворялось там.

– Я думала, – сказала она, качая головой, – я думала, может, ты решишь, что тебе одиноко. – Она глубоко вздохнула. – И ты бы влюбился в первую попавшуюся девчонку, зашедшую к тебе на крыльцо. Что, может, тебе и это захотелось бы выяснить.

Я взял ее пальцами за подбородок и поднял ее лицо. Опустил руку и сказал:

– Нечего тут выяснять. Все, что я знаю, это то, что в тот день ты прошла в мои ворота, и я потерял сердце. Но не потому, что ты была первой попавшейся девчонкой – потому что это была ты. Ты украла мое сердце. И, Бри, если тебе интересно, можешь оставить его у себя навсегда.

Она снова закрыла глаза, а когда она их открыла, я увидел, что ее тело расслабилось.

– Чем ты занимался? – наконец спросила она, обхватывая себя руками.

– Пожалуйста, дай мне согреть тебя, – повторил я, протягивая к ней руку.

Она ничего не сказала, но взяла меня за руку, и мы пошли к машине. Когда мы дошли, я помог ей залезть, затем обошел пикап и тоже вскарабкался внутрь. Я повернулся к ней.

Глядя в окно за ее спиной, я думал обо всем, что делал последние три месяца, отвечая на ее вопрос.

– Я ходил по ресторанам, кафе… Однажды пошел в кино. – Я слегка улыбнулся, и ее глаза метнулись мне на лицо.

Она моргнула, слезы начали высыхать.

– Правда? – прошептала она? Я кивнул.

Она изучала мое лицо несколько секунд, прежде чем спросить:

– Тебе понравилось?

– Очень понравилось. Я посмотрел кино дважды. Я даже заказал попкорн и выпить, даже несмотря на то, что за мной была очередь.

– Как ты сделал это? – спросила она с широкими глазами.

– Пришлось немного потыкать пальцами и пожестикулировать, но в итоге парень понял, чего я хочу. Он был милым. – Я сделал паузу. – Я понял кое-что где-то спустя месяц, после того как уехал. Когда я шел куда-нибудь и мне приходилось общаться, то, когда люди видели мой шрам и понимали, почему я разговариваю жестами, все реагировали по-разному. Кому-то было неловко, и они смущались, другие были добрыми и хотели помочь, а какие-то и вовсе были нетерпеливыми и злились. – Глаза Бри смягчились, и она увлеченно слушала меня.

– Я понял, что реакция людей в большей степени зависит от них самих, от того, какие они, чем от меня. Меня как громом поразило, Бри.

Слезы вновь подкатили к ее глазам, и она потянулась и коснулась моей ноги, просто положила на нее руку.

Она кивнула.

– С папой было то же самое. Что дальше? – спросила она.

– Я нашел работу, – улыбнулся я, и она удивилась. Я кивнул. – Ага. Я остановился в маленьком городке в штате Нью-Йорк и увидел объявление, что ищут людей разгружать грузовики в аэропорту. Я написал письмо, описал свою ситуацию, объяснил, что я могу слышать и понимать указания и что я усердный работник, но что я не могу разговаривать. Я вручил письмо лично, и меня приняли на работу там же, на месте. – Я ухмыльнулся, вспомнив гордость, которую почувствовал тогда. – Это была довольно скучная работа, но я познакомился там с одним парнем, его зовут Луис, и он постоянно болтал. Он рассказывал мне про свою жизнь, пока мы работали. Как он приехал из Мексики, совсем не зная языка, как тяжело ему было поддерживать свою семью, но что они все равно были счастливы, ведь они были друг у друга. Он очень много говорил. Мне показалось, что его никто никогда не слушал.

Я улыбнулся, вспомнив своего первого друга, не считая Бри.

– Он пригласил меня домой на Рождество, и его маленькая дочка выучила пару слов на языке жестов к моему приходу, и я научил ее еще нескольким.