Ангелы крови - Максим Макаренков

Машина Гловера тормознула у неприметного входа, через который обычно вывозили мусор из Дома Тысячи Порогов. Каждый из сидящих в машинах знал, что ему делать, поэтому сержант даже не стал тратить время на повторение задач.

Обернувшись, сказал только, глядя на товарищей:

– Ну, помянем лейтенанта.

И, сняв пистолет с предохранителя, выпрыгнул из машины. Прикрывая друг друга, полицейские подобрались к двери, после чего Сторм выбил ее заклинанием.

С ревом, – Лежать, руки за голову, – отряд сержанта Гловера ворвался в здание.

Хранитель влетел в покои, дернул ширму, перегораживая помещение, и опустился на колени. Закрыв глаза, забормотал, сплетая и расплетая пальцы. Медленно развел руки в стороны – засверкала между ними зеленоватая прозрачная сфера.

Резко выдохнув, свел руки – оторвавшись от ладоней, сфера поплыла вверх. С мелодичным звоном просочилась через потолок и исчезла. Звон нарастал, пока не взорвался оглушительным грохотом, и вновь наступила тишина.

Кинби и Дэмьен проходили через длинный, уставленный изваяниями невиданных существ зал, когда раздался звон. По стенам и потолку пробежала волна зеленого свечения, здание задрожало, лопнуло несколько стекол. С грохотом упала и разлетелась на куски статуя чудовища с телом змеи и головой плачущего ребенка.

Каменная голова подкатилась к ногам Кинби и уставилась снизу мертвыми глазами. Вампир наступил на лицо, прислушался. Грохот стих, откуда-то из глубины здания доносились редкие выстрелы.

– Дэмьен, что это было? – спросил он товарища.

Гитарист смотрел на потолок, где гасли последние искры зеленого света.

– Если я все правильно понимаю, то Хранитель заключил Дом в Капсулу Перекрестка.

– Подробнее, – потребовал вампир.

– Он изолировал дом от нашего пространства. Теперь к нам не может проникнуть никто из Города.

– А не из Города? – делая ударение на слове «не», уточнил Кинби.

– А не из Города, не знаю. Закрыв нас от одной реальности, он открыл проходы из других. Из каких – не знаю. Но могу сказать одно – долго держать Капсулу он не сможет. Пару часов, не больше. Но за эту пару часов снаружи может пройти часов шесть, а то и восемь. Кстати, есть и хорошие новости – у всех, кто находится внутри Капсулы, ослабнут мант-возможности.

И, еще – если мы выживем, то ты, друг мой, можешь оказаться посреди дня.

Пожав плечами, Кинби двинулся вперед.

– Будь осторожен, – крикнул ему в спину Гитарист, – теперь за поворотом нас может ожидать все, что угодно.

* * *

В Комнате Перекрестков Художник открыл глаза.

Медленно вытянул перед собой руки. Послушный его воле клинок завис на уровне глаз, словно приклеенный к кончикам указательных пальцев.

Всем своим существом Тишиг чувствовал, как открываются двери между пространствами и реальностями, как проникают они друг в друга, словно истосковавшиеся любовники, полные мрачной жажды и ненависти, что слаще любви.

Он слышал торжествующие крики крылатых тварей из жарких миров, наполненных песком и смертью, плеск кожистых лап по воде, красной от крови, свист кривых клинков, зажатых в руках четвероруких обитателей Мертвой империи, посвятивших себя утонченнейшим видам убийства.

Малейшая дрожь ткани пространства отдавалась в его тренированном теле.

Неисчислимые миры ждали, готовые склониться перед новым повелителем.

Нужно было лишь получить знак своей власти.

Благоговейно взяв из воздуха налившийся серебряным светом клинок, Тишиг открыл дверь и убил стоявшего в коридоре охранника.

Почувствовал возникновение Капсулы Перекрестков и Реннингтон. Не отвлекаясь от манипуляций с клавишами мант-вычислителя, пробормотал сквозь зубы: – Толково. Толково, – и продолжил ввод команд.

На экране Ангельская Звезда вращалась, наливалась насыщенным синим светом, раздувалась, подобно насыщающейся пиявке.

В залитой светом камере открыл глаза Чикарро.

Белое Ничто разрешило ему стать частью себя, слиться с собой, стать орудием НеБытия.

Сами собой расстегнулись удерживавшие ангела ремни.

Бесшумно открылась дверь.

Встав, Ангел Смерти вышел в коридор, где, прислоненный к стене, его ждал гигантский черный меч. Чикарро коснулся рукояти– пение в голове достигло торжествующего пика и приняло в себя несчастное разорванное сознание ангела.

С немыслимой легкостью держа перед собой черный клинок, убийца зашагал по коридору.

* * *

Юринэ нагоняла «племянников» Марио.

Она уже ясно слышала короткие сухие щелчки автоматических винтовок и отрывистые возгласы, которыми обменивались боевики.

Не забывая постоянно контролировать взглядом пространство не только перед собой, но и по бокам, как учили ее на полицейских курсах, она поспешила на звук.

Завернув за угол, увидела, как, поводя дулами винтовок, входят в более светлое помещение боевики, и бросилась к ним, но не заметила валяющуюся под ногами доску из выбитой двери. Споткнувшись, полетела на пол, стараясь сгруппироваться и упасть как можно тише.

Это спасло ее саму и всю группу толстяка Марио.

Не издав ни звука, Юринэ поднялась и увидела, как из темноты над дверью появляется черный силуэт человека, висящего вниз головой. В руках человек держал какое-то оружие.

Юринэ не успела ничего сообразить – руки сами подняли пистолет, палец без участия мозга три раза нажал на спусковой крючок, и она услышала, как кто-то оглушительно орет.

Оказалось – она сама.

Мертвый человек в черном комбинезоне так и остался висеть в дверном проеме, а боевики Марио моментально раскатились в разные стороны и попрятались за тяжелой мебелью, стоявшей в зале.

Опергруппа Олона утратила элемент неожиданности.

Толстяк Марио, шедший последним с неожиданной прытью нырнул обратно в коридор и в несколько прыжков оказался рядом с Юринэ и втолкнул ее в комнату, рядом с которой упала девушка.

Несколько пуль тут же шлепнулось о дверной косяк, выбивая щепу.

Марио смотрел бешеными глазами:

– Я что ж тебе приказал то, а? Ты что же это тут, а?! – от возмущения он все никак не мог подобрать слова.

Потом он сгреб Юринэ в охапку, прижал к себе и чмокнул в макушку:

– Спасибо тебе, девочка. Спасла.

Высунувшись в коридор, несколько раз выстрелил и заорал:

– Паоло, мальчик мой! Я здесь, с очаровательной девушкой! Нам грустно и одиноко! И в нас стреляют!

Ответом была усилившаяся винтовочная пальба и возглас из зала: