Дочь палача и театр смерти - Оливер Петч

К счастью, тюрьма располагалась недалеко от городской стены, переулки здесь были тесные и немноголюдные. Они втроем поспешили прочь. Шреефогль шагал немного впереди, Штехлин вела Барбару за руку, словно та была старой, тяжелобольной женщиной. При этом девушка время от времени стучала в колотушку. На одном из перекрестков, неподалеку от кладбища, им попались две молодые женщины. Они набирали воду из колодца и с любопытством смотрели на странную пару.

– Да-да, скверное дело, эти нарывы, – произнесла Штехлин громко. – Вмиг все тело покрывают. А ведь бедняжка хотела только выходить больного мужа… Но болезнь и между добрыми христианами не делает различий, верно?

Женщины не ответили ей и поспешили убраться.

Еще дважды им попадались навстречу прохожие, но всякий раз, едва заслышав колотушку, они обходили стороной знахарку и прокаженную.

Через некоторое время со стороны тюрьмы послышались крики. По всей видимости, вернулся второй стражник и обнаружил дверь открытой. Шреефогль прибавил шагу.

– Почти дошли до дома Марты, – произнес он, тяжело дыша. – Там можно будет перевести дух.

Вскоре они действительно подошли к дому знахарки и ее заросшему саду, примостившемуся у городской стены. Это был небольшой, чуть покосившийся домик, знакомый Барбаре с детства. Штехлин втолкнула ее внутрь и заперла за всеми дверь. Перед маленькой печкой сидел Пауль. Он вскочил и радостно обнял Барбару.

– Ты похожа на ведьму! – заявил он со смехом и потянул за платок.

– Прекрати! – прикрикнула на него Марта. – Скажи лучше, где стражник.

– Ха, я прямо в лоб этому толстяку попал! – ухмыльнулся Пауль. – Шишка будет с брюкву.

– Он видел, куда ты побежал? – нетерпеливо спросил Шреефогль.

Мальчик помотал головой.

– Я влез на крышу лавки и перемахнул через переулок. Карл только пыхтел да кулаком мне грозил.

– Вот и хорошо. – Шреефогль с облечением кивнул на скамейку: – Садись, – велел он Барбаре и сдвинул в сторону ступку и несколько наполненных травами горшков. – Надо поговорить.

Барбара стянула грязный платок и села на скамью. Штехлин поставила перед ней кружку разбавленного вина и ломоть хлеба с сыром. Только теперь девушка поняла, до чего голодна. Страх перед пыткой напрочь отбил у нее аппетит. Теперь же она с жадностью набросилась на теплый еще хлеб и набила полный рот.

– Думаю, скоро они и сюда доберутся, – рассудил Шреефогль. – Все-таки Марта с давних пор в дружбе с Куизлями. Поэтому времени не так много.

Патриций наклонился к Барбаре и сжал ее руку.

– С этой минуты моя судьба переплетена с твоей, – начал он. – Я очень надеюсь, что в скором времени не пожалею на дыбе о своем поступке. Но, видит бог, я не мог иначе! Твой отец когда-то спас жизнь моей дочери, Клары. Теперь я плачу́ ему тем же, спасая его дочь. – Он сжал кулаки. – Не думал, что дойдет до такого… Этот город действительно обречен!

– Да что же произошло? – спросила Барбара, запив хлеб глотком вина. Пауль между тем вернулся к печке и теперь играл с кошкой Марты.

– Бюхнер хочет распустить Совет, – с хмурым видом ответил Шреефогль. – Он вознамерился править единолично, полагаясь лишь на двух верных ему советников. Лехнера хотят лишить должности. – Патриций перешел на шепот, словно бы их могли подслушать: – Мне известно об этом из достоверных источников. Уже завтра вечером, на последнем заседании, должны отделить зерна от плевел. Тех, кто выступит на стороне Бюхнера, не тронут. Остальных отправят в тюрьму. Именно для этого бургомистр и пригласил мастера Ганса! Последние из порядочных советников должны признаться, что собирались продать город епископу Аугсбурга. Гнусная ложь, чтобы обвинить нас в измене! Тогда Бюхнер сможет заявить, что он спас Шонгау.

– Но как же Лехнер? – проронила Барбара. – Кто-то должен предупредить его. Он мог бы…

– Ха, думаешь, никто не пытался? – перебила ее Штехлин и подлила ей в кружку еще вина. – Бюхнер запечатал все выходы из города. Твоя сестра уехала еще два дня назад. И в том, что она до сих пор не вернулась с Лехнером, нет ничего хорошего. Возможно, ее тоже поймали.

Шреефогль кивнул с серьезным видом.

– Я дал ей письмо для Лехнера, но, увы, с тех пор мы ничего о ней не слышали. Хотя я не думаю, что она угодила в лапы к прихвостням Бюхнера. Иначе у них оказалось бы предательское письмо и я давно сидел бы в камере по соседству. – Он беспокойно побарабанил пальцами по столу. – Как бы то ни было, Бюхнер понимает, что времени у него немного. Поэтому и созывает Совет в такой спешке.

Барбара побледнела.

– Господи! – выдохнула она. – Неужели никто в городе не сможет ему помешать?

– Боюсь, у очень немногих в Совете хватит на это смелости. – Шреефогль вздохнул: – У меня и, может, кое у кого из молодых патрициев. Из старых Бюхнер одних подкупил для надежности, другие просто боятся или надеются извлечь выгоду от перемены. Зависимость от Мюнхена многим советникам не по вкусу. Все-таки Шонгау когда-то был значимым городом. – Он нахмурился: – Если дойдет до голосования, люди Бюхнера, вероятно, одержат верх. Стражники уже получили указание сразу же выводить из зала самых непокорных. Разве только… – Шреефогль помедлил и налил себе кружку вина.

– Что? – спросила Барбара нетерпеливо.

Патриций глотнул вина и продолжил:

– Разве только мы сумеем доказать до завтрашнего собрания, что Бюхнер преследует собственные интересы. Тогда, возможно, удастся переубедить Совет. Я точно знаю, Бюхнер что-то замышляет! И полагаю, что доктор Рансмайер тоже к этому причастен. Этому есть свидетели, но никто не может сказать, что именно задумали эти двое.

– Я видела их вместе! – вырвалось у Барбары. – В церкви! Они что-то обсуждали по секрету.

Шреефогль кивнул:

– Магдалена мне рассказывала. Видишь, именно поэтому ты можешь помочь нам. Что именно ты видела? Это очень важно, Барбара! Возможно, у нас еще есть шанс остановить Бюхнера.

– Вообще, таких встреч было две, – неуверенно ответила девушка. – Сначала я видела Рансмайера с каким-то тирольцем на кладбище. А потом – Бюхнера и Рансмайера в церкви, на колокольне.

– А можешь подробнее вспомнить, о чем они говорили?

Барбара закрыла глаза и попыталась сосредоточиться.

– В первую встречу тиролец говорил Рансмайеру, чтобы тот был наготове. А в церкви доктор требовал от Бюхнера денег, сверх договоренного. За что именно, я не знаю.

– Черт! – Шреефогль стукнул кулаком по столу. – Этого недостаточно. Я думал, из твоих сведений выяснится что-нибудь ценное. А так…

– Злой доктор и вчера был на кладбище, – заявил вдруг Пауль, сидя у печки. – И до этого там был. Я часто его вижу.

Все взоры устремились на мальчика.

– Как ты сказал? – переспросил Шреефогль.