Опальные воеводы - Андрей Богданов

Командовать обороной Угла Шуйский поставил храбрейшего из состоявших под его началом воевод — князя Андрея Ивановича Хворостинина. Опытный полководец, князь Хворостинин начал службу ещё в 40-х годах, участвовал во множестве походов, воеводствовал в Калуге, Тарусе, Новгороде, Новосили, Кашире и Дедилове. Он состоял в опричнине, но, по-видимому, не занимал в ней видного места, поскольку как-то ускользнул от казни, когда царь менял состав своих псов. Можно предположить, что Шуйский учитывал эту чёрную страницу биографии Хворостинина, не желая, чтобы в случае неудачи Грозный получил повод для резни в Земщине.

Скорее всего, однако, Иван Петрович при назначении воеводы вспоминал его отважный поход под Волхов в 1566 году, когда Хворостинин наголову разгромил осадившее город крымское войско, и тот факт, что в 70-х годах Андрей Иванович умело командовал стрельцами — самым современным в то время родом русских войск.

Между тем осадные работы заметно опережали оборонительные. Пока Шуйский совещался с городскими старостами Сульменом Булгаковым и Афанасием Малыгиным о строительстве дополнительных укреплений, неприятельский воевода Юрий Зиновьев приехал из окопов к шатру короля.

— Уже, государь король Стефан, все градоёмные вещи готовы и артиллерия для пальбы по нужным местам стен установлена.

Обрадовался Баторий и тотчас велел Зиновьеву открыть огонь, чтобы сделать в стенах большие проломы в нескольких местах, удобных для штурма.

7 сентября, в четверг, в первом часу дня, 20 стенобойных орудий (три батареи) начали пальбу по Пскову с близкого расстояния. Русская артиллерия была подавлена: королевские пушкари стреляли проворнее и были лучше защищены турами, тогда как осколки камня сметали псковичей со стен и орудийных площадок.

Канонада продолжалась день и всю ночь. Также и наутро пять часов беспрерывно гремели королевские пушки. Когда они смолкли и рассеялся над полем боя дым, глазам десятков тысяч ратников открылась поразительная картина.

24 сажени городской стены были разрушены до основания. От Покровской башни торчал один фундамент. До земли был сбит охаб — укрепление из длинных параллельных стен, защищавшее ворота. Свиная башня потеряла половину высоты. Оставшиеся стены были выщерблены огромными проломами, в общей сложности на 64 сажени, доходившими до основания стен.

Могучая каменная крепость напоминала теперь огромное решето. Псковичи понесли значительные потери в живой силе и утратили свои преимущества в защите, ибо большая часть бойниц и все батареи Угла были уничтожены. Сильно пострадала деревянная стена, строившаяся позади каменных под огнем неприятеля: удалось возвести лишь её основание, без всякого прикрытия для стрелков.

Стефан Баторий был доволен работой своих инженеров и артиллеристов. Перед решающим штурмом он пригласил всех гетманов и командиров, магнатов и первых сотников, мастеров-градоёмцев и лучших воинов на торжественный обед к своему шатру. Горделиво сидя на королевском троне, Стефан поднял кубок за победу.

— Ныне, государь, — гордо и хвастливо заявили военачальники, — милостивою ласкою обедаем и пируем в твоём лагере; сегодня же в Псковском кремле приглашай нас на ужин, чтобы могли поздравить короля с великим и прекрасным градом Псковом!

Видя своих людей радостными и довольными, Баторий всех обильным угощением потчевал, дружелюбно и ласково говоря о непременном и уже решенном взятии города. Он клялся, что все воинские люди увидят его милость и ласку при справедливой делёжке псковского богатства и пленных по чинам и заслугам каждого. Радостно волновались королевские ратоборцы и, шевеля усами от жадности, говорили:

— Государь! Непременно сегодня же крепость Псков возьмём на щит, или они сами твоему имени покорятся, не возмогут против твоей бесчисленной силы и мудрых градоёмцев отстояться.

Готовясь к бою, многие велели своим пани себя из Пскова с богатой добычей встречать и наряжаться к торжеству. Король отдал приказ на штурм Пскова.

В тот день, 8 сентября 1581 года, в пятницу, в праздник Рождества Богородицы, в пятом часу дня королевские воеводы, ротмистры, градоёмцы и гайдуки спешно, радостно и с надеждой пошли на взятие Пскова. Плотно заполнились вражьими войсками траншеи и штурмовые дворы, испестрилась взрытая земля цветными знамёнами множества полков.

* * *

В нетерпении, слыша гудение набата в Среднем городе на крепостной стене у церкви Василия Великого на горке, полезли неприятели из траншей и забили собой великое поле перед крепостью, видя её обезображенной ядрами и разбитой.

Рано обрадовались вражьи силы, ибо, пока они пировали, повелел Шуйский тащить к проломному месту орудия; пока гудел осадный набат, волокли псковичи всё, что могло стрелять, на развалины Угла и ближние башни. Как гром, грянули в наступающих сотни разных стволов, чугунный и свинцовый град густо обрушился на королевские полки. Стоя на стенах, в открытую палили из пищалей удалые псковские стрельцы, небрегая жизнью и невзирая на частую пальбу в упор из амбразур вражьего вала.

Кроваво начался штурм. Устлали бесчисленные польские, литовские, венгерские, немецкие трупы ближние поля, и ярко пестрело стрелецкими кафтанами подножие псковских стен.

Однако упорно, дерзостно и уверенно, несметными силами своими, как морскими волнами, шёл на город привычный к крови неприятель. А псковичи, с жёнами и детьми простившись, все сбегались на проломное место, крепко на бой готовились, и всем сердцем Богу обещали, не предавая друг друга, умереть за Христову веру, за град Псков и свои дома, за жён и детей.

В шестом часу дня как великий поток заревел и сильный гром возгремел, заглушая даже грохот стрельбы, — то всё бесчисленное вражье войско, заорав, устремилось в проломы и на городскую стену, как крышей закрываясь щитами, потрясая мушкетами, копьями и другим оружием. Воеводы, призвав Бога в помощь, бросили русский клич и бестрепетно устремились в бой со своим войском.

Как водный поток, захлестнула дырявые стены и разбитые башни бесчисленная королевская сила. И сверкало кругом, и был гром велик от пушек, бивших в упор, и крик несказанен от множества обоих войск. Как на высокое небо наползает вдруг мрак и гасит яркие звезды, так наползала на великий град Псков тьмочисленная солдатня, закованная в черную броню, и скрывались под её зловонным чревом тела светлых российских ратоборцев.

Уже залезли королевские воины на развалины псковских стен и густо палили оттуда из мушкетов, прикрываясь щитами и высовывая стволы из внутренних бойниц. Хорошо вооружен был враг и умел, но безотступно крепко стояли воеводы со всем христианским воинством, изрядно и мужественно сражаясь, входу врагам во град неослабным образом не давая.

Король Стефан Баторий, видя, что его солдаты уже влезли на стены города, подняли знамёна на башнях и беспрестанно палят по Пскову, расчищая путь для его взятия, исполнился радости, считая город павшим. Сам он ко Пскову приблизился и вломился в церковь великомученика Никиты, стоявшую на холме, чтобы лучше видеть сражение. Здесь окружили его многочисленные советники и любимые знатнейшие дворяне, цвет польского и литовского рыцарства, со льстивыми и хвастливыми словами: