Иллюзия - Джин Росс Юинг

– А ее условие?

– Катрин согласилась не посягать на него, если я останусь верен ей. Он нужен был этой женщине лишь для развлечения – уничтожить и отбросить прочь. Мне тогда казалось, что ничего не стоит спасти его. Как выяснилось, мне нужно было оставить Лэнсу возможность самому защищать свою честь.

– Тем не менее он любит тебя. Разве в этом не заключается для него надежда?

– Теперь, когда я доказал, что его идол стоит на глиняных ногах? Боже милосердный, я стремился к этому в течение многих лет, но не похоже, что он торопится простить меня. Кроме того, Катрин околдовала его, как Цирцея. Она как-то рассказывала мне, что по меньшей мере трое мужчин лишили себя жизни из-за нее. Для нее очередное развлечение – уничтожить и его.

Найджел любовался чистой линией ее подбородка. Она спокойно окунула губку в таз, но не смогла справиться со своим голосом.

– Тем не менее вы с ней столько времени были любовниками! Он почувствовал, как откуда-то изнутри поднимается волна первобытной ярости. Неужели ее ненависть к нему так глубока? Он скажет ей правду, как бы ни был велик риск.

– Поначалу из-за Лэнса. Позже это превратилось в нечто иное. Что касается Катрин, то во мне она видела единственный в своем роде вызов, еще одного ученика дьявола, воплощение чувственности. В конце наши отношения превратились в состязание – сражались две силы воли. Я был захвачен этой битвой не меньше, чем она. Были времена, когда она требовала кое-каких уступок, но из-за Лэнса… – Найджел закрыл глаза, пряча свою боль за привычной маской иронии, хотя ярость бушевала в нем, как тигр в темноте. – Катрин была моей любовницей, потому что я хотел этого. Только, ради Бога, не нужно думать, что это была с моей стороны благородная жертва.

Фрэнсис нетвердой походкой, как слепая, подошла к умывальнику и почти уронила туда миску. Железо звякнуло о камень. «Влюблен? Я был без ума от нее. Впервые в жизни я был готов послать к черту долг». А она рассчитывала предложить ему свою искусственную чувственность – этому человеку, который добрался до самых глубин плотского наслаждения с такой же испорченной женщиной, как он сам! Он был так уверен в своей силе! Неужели Катрин в конце концов уничтожила и его?

– Но Лэнс должен понимать, как важно передать сведения Веллингтону?

Она услышала, как Найджел сел и тихо застонал от боли.

– Сомневаюсь. Очевидно, Катрин убедила его, что я намерен предать интересы Англии. Он с подозрением относился к моим контактам с Фуше – эти интриги были слишком тонкими для его бесхитростного ума. К тому времени как он все поймет, будет уже поздно.

Рядом с насосом стояла табуретка. Фрэнсис опустилась на нее и прижалась головой к холодному камню умывальника. Мужество покинуло ее.

– А Уиндхем? Какова была его роль?

– Уиндхем прекрасно знал, какая она, за исключением главного: что она все время шпионила в пользу Франции. Вероятно, Катрин устроила пожар и убила его. Уиндхем никогда не был предателем. Он был моим другом.

Неужели даже теперь он не потерял веры в дружбу?

Блики света плясали на каменных стенах, отражаясь от медных кастрюль и рядов глиняной посуды. Фрэнсис никогда раньше не бывала в таких похожих на пещеру кухнях. Она считала совершенно естественным, что пища как по волшебству появляется в комнатах наверху.

– Тогда кто убил Доннингтона?

– Думаю, агент Катрин. Я не знаю, кто он.

– А Фуше – ему можно верить?

– Я доверяю его сведениям о Шарлеруа. Хотя тайная полиция знала, что Катрин жива, но Фуше намеренно не сообщил об этом мне, – сказал Найджел и приглушенно вскрикнул: – Проклятие!

Фрэнсис подняла на него глаза. Найджел спустил ноги со стола и сидел, откинувшись назад и держась рукой за бок. Рубашка, измазанная кровью и грязью, свободно свисала с его плеч.

– Ребра не сломаны? – спросила она. Он покачал головой и усмехнулся:

– Кое-что поинтереснее. Нельзя сказать, что я этого не заслужил, но некоторое время я буду ни на что не годен.

Фрэнсис отвела взгляд. Она видела, что они с ним сделали – жестокий удар в самое незащищенное место.

– Когда-то я считала людей простыми: одни – герои, другие – злодеи. Так голландские дети верят, что святой Николай объявляет их хорошими или плохими и раздает подарки по заслугам.

Он рассмеялся, непроизвольно охнув от боли.

– Четкая граница, не правда ли? И жестокая вера, делающая богатых детей хорошими, а бедных дурными. Но в этой проклятой войне все не так просто. Наполеон во многом прав. И побуждения Англии не всегда чисты. Но мы хотим мира для Европы, и на этот раз мы должны обязательно победить.

Она ощутила мучительное и болезненное желание вернуть невинный мир детства, каким бы несправедливым он ни казался.

– И что же у нас осталось?

– Наши души, наверное, и еще побуждения. Но каковы бы ни были мотивы наших поступков, никогда нельзя предсказать конечного результата. Только простой солдат точно знает свой долг. Человек, обладающий реальной властью, вынужден постоянно идти на компромиссы и руководствоваться соображениями целесообразности. Иногда необходимо иметь дело с такими людьми, как Фуше, хотя это и оставляет в душе неизгладимый след. За все нужно платить. Что мы можем сделать, если даже верный путь иногда бывает жестоким? Что если наши идеалы толкают нас к войне – самому тяжкому преступлению против человечества? Известно, что после сражения Веллингтон теряет над собой контроль и плачет, но он лучший из полководцев.

Фрэнсис заглянула в темную глубину его глаз. Он был прекрасен и недостижим, как ночное небо. Найджел не выглядел побежденным. С удивлением она обнаружила, что, возможно, впервые он говорит с ней откровенно.

– Может ли Веллингтон разбить Наполеона, если не будет знать о Шарлеруа?

Найджел усмехнулся, и лицо его просветлело.

– Надеюсь, Железный Герцог будет знать. Я отослал ему сообщение несколько часов назад.

– Что? – изумленно выпрямилась Фрэнсис. – Я не понимаю.

– У меня хорошо налаженная сеть курьеров. Именно так я и переправлял все это время информацию в Бельгию. Моим связным был месье Мартин. Я избавился от слуг не только для того, чтобы спрятать ружья, но и для того, чтобы получить предлог пригласить месье Мартина. Донесение Веллингтону представляет огромную важность. Я был должен ехать сам, но сомневался в желании Фуше выпустить меня из Парижа. Теперь я знаю, что он скрывал от меня – Катрин.

Фрэнсис не смогла удержаться от вопроса:

– Если ты никогда не любил Катрин, зачем же поехал в Париж?

Найджел принялся внимательно исследовать комнату, осматривая железную решетку и проверяя крепость дверей. Он прихрамывал, как раненый зверь.

– Из-за того, что произошло в Фарнхерсте. Потому что кто-то из тех, кому мы доверяли, работал против Британии. Потому что я верил в то, что было написано в бумагах бедняги Доннингтона относительно смерти Катрин. – Он остановился, рассеянно повертел в руках чашку и поставил ее на место. – Не хотел бы я, чтобы кто-то испытал то, что было там написано.