Королевство Краеугольного Камня. Книга 2. Первеницы мая - Паскаль Кивижер

Рикар потянул себя за воротник. Фуфелье затрепетал, и монокль у него в глазу тоже. Плутиш пыхтел как бык.

Солнце играло с самоцветами на троне, и они озаряли короля восхитительным переливчатым блеском. Король задыхался от жары в своей мантии, но, зная, как она действует на врачей, самоотверженно истекал потом.

– Доктор Превер приехал в наше королевство на отдых, – объявил он, – и я пригласил его выступить в роли третейского судьи. Возражения?

Никто не шелохнулся.

– Я также позволил себе, при посредстве мирового судьи, взять экзаменационные ответы двадцати двух кандидатов. Ваша честь?

– Да, сир. Правитель вправе получить доступ к любым документам профессиональных Гильдий с целью их анализа. Эта норма существует уже три века, однако прецедентов ее применения прежде не было.

– Ну вот, – продолжил Тибо. – Так вышло, что доктор Превер решил почитать на досуге эти ответы. Имена кандидатов были открыты ему лишь после того, как он выстроил все работы в собственном порядке. Доктор Превер, не поделитесь ли с нами своими наблюдениями по поводу работы кандидата Корбьера?

– Ваше величество, – проблеяла груда костей, – почерк, конечно, оставляет желать лучшего. Однако, по моему скромному мнению, в письменной части кандидат занимает второе место. Я заметил лишь одну ошибку, касающуюся единственной сферы.

– И что это за сфера?

– Родовспоможение, сир.

Ирма чуть не поперхнулась.

– Цитирую ошибочное утверждение: «Роженица всегда права». Мнение опасное и не имеющее научных оснований.

Рикар снова выпятил было грудь, а Ирма уже приготовилась возмутиться, как вдруг Тибо расхохотался в голос, так что мантия слетела с плеч. Он вспомнил, как Эма колотила его в перевернутом вверх дном будуаре. И снова ощутил ту удивительную бушевавшую в ней силу, которая помогала их дочери появиться на свет. Ему бы и в голову не пришло ей перечить тогда.

– Что ж, хорошо, – вновь заговорил он серьезно. – Позже мы сможем посвятить этому отдельную дискуссию.

Ирма в гневе топала ногой, готовая наброситься на Превера.

– Позже, – повторил Тибо. – А сейчас перейдем к прочим испытаниям. Устный экзамен – сдан с отличием, прекрасно. Что же касается практики…

Он выдержал напряженную паузу. Плутиш не преминул вставить словцо:

– Нужно ли напомнить вам, сир, что кандидата отстранили от практики?

Тут Превер, под ужасающий хруст позвонков, задал вопрос, мучивший его с самого начала:

– Почему он был отстранен, сир?

– Руководители его практики перед вами, доктор, они могут ответить сами.

Плутиш даже не стал дожидаться, когда Превер его спросит.

– Практикант был отстранен за то, что брал на себя обязательства, далеко выходящие за пределы его компетенций.

– Сколько было таких случаев? – уточнил Превер.

– Три. Три очень значительных случая.

– Какие именно?

– Что ж, для начала, он самолично занялся эпидемией холеры…

– Холеры? – перебил Дорек.

– Я расскажу вам, адмирал, – пообещал Тибо.

– Речь не о корабле, шедшем из Бержерака? – спросил Превер, что-то об этом слышавший.

– Именно о нем, доктор.

– И чем именно занимался ваш практикант?

– Тем, что посадил их на карантин и давал им какие попало советы, – ответил Плутиш.

– Он сам взял на себя эту роль?

Тибо вмешался:

– Доктор, справедливости ради, я сам сделал его своим доверенным. Здесь находится также капитан зараженного корабля.

Капитан сделал шаг вперед. Превер осмотрел его так, будто видел сквозь одежду.

– Моя очередь, да? – спросил капитан. – Говорить? Ага, в общем, кандидат сначала подплыл ко мне на лодке и завалил вопросами. Потом дал рецепт тошнотворного пойла и советы… по части гигиены. И во все следующие дни снабжал нас чистой водой. Пришлось ему попотеть, в общем. А выгребает он хорошо, кандидат-то.

– И каков общий счет? – поинтересовался Превер.

– Счет чего?

– Жертв.

– А, нет, жертв не было. Ну, с тех пор как появился Корбьер.

Лисандр поднял руку, как в школе. Он волновался и хмурил брови, между бровей у него появлялась складка. Говорить перед столькими людьми, здесь, в Тронном зале, – он робел ужасно. Но должен был сделать это ради Лукаса, и поэтому, когда Тибо повел рукой, давая ему слово, он выпалил все, что давно уже накипело внутри:

– Лукас – единственный, кто вообще хоть что-то делал, пока остальные прятались по домам. Он даже готов был в крайнем случае подняться на борт. И все почему? Потому что считает, что больные важнее, чем он сам. Мне кажется, в этом и есть врач. Разве нет?

– Действительно, – согласился Превер. – Сказано верно, спасибо. Доктор Плутиш, могу я спросить вас, в каких обстоятельствах кандидат проявил самоволие во второй раз?

– Он лечил короля.

– О… Вот как, – взвесил про себя Превер. – И, простите мою нескромность, сир, могу я спросить, каким вы страдали недугом?

– Я страдал от заражения раны, оставшейся на руке от переливания крови.

– Вы, разумеется, были рецепиентом, сир?

– Донором.

– О… Из человеческой руки… Тем более из вашей, сир. Смело.

– Признаюсь, доктор, что вынужден был настоять. Всю ответственность я беру на себя.

– Могу я все же спросить, кто производил переливание, сир?

– Доктор Плутиш.

Тяжелый взгляд Превера обрушился на последнего. Причины отстранения становились ему все яснее.

– Понятно. Третий случай?

– Роды королевы, – поспешил вставить Плутиш: он был рад сменить тему.

От удивления Превер забыл о своем позвоночнике. Он резко повернул голову в сторону трона и надолго застрял в таком положении.

– Но зачем, ваше величество?

– Потому что того требовала королева, – ответил Тибо просто.

Он думал о том, чтобы привести саму Эму для свидетельских показаний, но она не пошла бы без Мириам, а это значило подставить дочь всем микробам Тронного зала.

– Понятно, понятно… – повторил Превер. – С одной стороны – королева, с другой – король. Да вдобавок холера… Во всех трех случаях есть одна общая деталь, на мой взгляд.

– Какая же, доктор Превер? – спросил Фуфелье.

– Во всех трех случаях кандидат Корбьер подменял собой своих руководителей…

– Ах, доктор, вы буквально сняли с языка! – перебил его Фуфелье.