Один талант - Елена Стяжкина

Жизнь, в общем, в него проникла. Такая, какая есть. Я ему предлагал к Кирке во Францию съехать. А он – нет. И знаешь, бросил я его. К столовке благотворительной пристроил и бросил.

Не смог. Потому как турист он в нашей жизни был. Не задружил ни с кем, не пригрел никого. Кент ему помогал много. Последним делился, морду за него каждому чистил. Но к нему Король тоже никак. Вроде понимает, осознал, а вроде и нету нас. А если и есть, то всегда должны – мысли его новые поддерживать, бред руками разгребать. То голым побежит, то заговариваться начинает. А людей все равно как через пленку видит. Или как кента – типа не помнит.

Дальше вообще криминальная хроника. Кирка про ситуацию прознала, приехала. Нашла папашку, отмыла, нарядила. И нет бы ему тут сказать: «Доця, давай начнем все сначала на твоей новой французской родине». Так он – типа ж сумасшедший, но уже нарядный и сытый – молчит, вроде не возражает в имущественных правах восстановиться, во всем на нее полагается. А бабы ж дуры.

И Кирка тоже. Затеяла против сестер войну за майно. Они ей киллера заказали, сами перессорились: там и яд был, и порча, и поножовщина, натурально друг друга извели, через отравление и самоубийство. Браток, муж Регинин, под раздачу тоже попал. Погиб.

А Король только над Кирой и убивался, что ты… вроде даже по-настоящему чего-то понял. И от понимания этого умер.

Один албанец из всей семейки выжил. Сейчас дерганый такой. Ни детей не хочет, ни денег тестевых. Что рейдеры не забрали, то в приюты для бомжей отдал и в дом престарелых. Говорит, мол, слава богу, мы до таких денег и до таких лет не доживем. И это не может не радовать.

А мне, знаешь, девок почему-то жалко. Хотя народ говорит, что так им всем и надо, и Королю все-таки симпатизирует больше.

Никогда! Вы слышите меня? Никогда этого не будет. Владимир Шопен – коллаборационист. Пока запомнил это слово, чуть котенка не родил.

Что вы на меня смотрите? Что значит, мужчина не может родить котенка? Генеральный план развития города родить может, а котенка – нет? Вы меня обидеть пришли или в землю закопать?

Нет! Знаете такое русское слово?

И кому только в голову пришло? Памятники фашистам? И немцам своим передайте, что фамилия его была Шопин. Ну как Жопин, только через «Ш». И как была, так и осталась! У нас тут коммунистов знаете сколько расстреляли? А он мэрствовал при этом! Почему допустил? Почему разрешил?

Люди говорят: сам ходил и списки составлял! Прям по домам. Приходит вечером и говорит: «Петренко, ты коммунист? Будем тебя завтра расстреливать! Приходи к церкви в десять утра!»

Что вы улыбаетесь? Что вы улыбаетесь, я спрашиваю? Вас бы вот вызвали на расстрел – улыбались бы? Обосрались бы, извините за такое выражение!

Приехал сюда из Москвы перед самой войной. Инженером на заводе работал. Не так работал, как кобелировал. Если б за это памятники ставили, то да. Тогда нам всем можно было бы… Ну, не в этом смысле, шо вы подумали. Просто по молодости.

А когда наши уходили, он, сволочь, баб своих подбил на демонстрацию. Стали кругом у шахты: не дадим взорвать, и хоть бы хны. Бабы плакали: «Не губите, чем же ж жить будем? Зима ж скоро…» Наши немного для острастки постреляли. Но спешили и не всех предательниц поубили. Хотя бабы, что с них возьмешь. У них мозга на предательство нет. А про Шопена вашего я документы поднял! На него еще в тридцать девятом пятнадцать жалоб поступило от коммунистов и беспартийных. А он их за это чужими руками и под расстрел. И главное ж – еще и ночь целую людям портил. Потому что как заснешь, если к десяти утра тебя пуля ждет?

А шахта что? Шахта – важное дело. Пригодилась, конечно. Вон и сейчас как королевна стоит. Неопасная, мирная и высокоэффективная шахта. За последние десять лет только тридцать жертв, что для нашей отрасли, сами понимаете…

А вы гномов делать умеете? Гномов таких, в половину человеческого роста, лучше деревянных, чтобы как в «Поляне сказок», в Ялте. Вы были в Ялте? Меня в «Артек» как лучшего горниста отправляли. И в «Поляну сказок» возили. Я прямо тогда и загорелся: будет дом, чтобы и огород, и теплицы, и чтоб место еще оставалось, обязательно себе заведу. Мечта у меня такая из детства.

Очень бы гномов хотелось. Я б заплатил не хуже, чем эти ваши немцы за своего Шопена.

Гномы – это красота и для детей польза.

А Шопен ваш – тьфу. Говорю: коллаборационист. Завод не дал разграбить, шахты обе две работали как часы. Пекарня была и парикмахерская. Документы есть об этом. А на кого, спрашивается, работали? Что шахта, что парикмахерская? Вы это понимаете?

Я как депутат нашего совета, как председатель комиссии по образованию, я как гражданин! Вы понимаете? И права я свои знаю, и все, что вы вот это сейчас записываете, не может быть опубликовано без моей визы. Без подписи моей то есть, потому что это теперь наша с вами совместная интеллектуальная собственность.

И это я еще добрый, вот вы с нашей общественностью повстречайтесь, общественность вам сику, извините за выражение, надерет за эти разговоры.

Это ж где это видано, это оскорбление какое, чтобы фашистского прихвостня памятником поставить!

И просто интересно мне, как вы изображать-то собираетесь? По рассказам трудящихся? Ни одной же фотографии! Ни единой его фотографии не осталось! Хоть и газета выходила, и мероприятия всякие проводились: то пуск водокачки, то Масленицу праздновали, а то просто народные гуляния по случаю дня рождения фюрера. И всякие, даже скажу вам, случайные люди, как, например, к сожалению, бабуся моя… Она очень любопытная была и до гуляния охочая. Дед в армию Красную ушел, а она тут с детьми. И на заводе вкалывала, еще стирала по людям их сранки, извините за выражение, но вот ничего ее не брало. Все было совершенно интересно и ничего ей было не страшно. Она и за деда по любопытству азартному пошла. У того жена померла, трое детей запаршивели просто. Люди говорили: помрут. А бабуся каже: «Сами вы помрете вперед них!»

Если б померли, то сидел бы я тут? Отлыгали дети, а мамка моя ей первой помощницей стала.

Дед, когда пришел с войны, сразу запил. Что-то у него надорвалось внутри. Пил по-черному, не переставая. Так и тут бабуся в азарте своем: выбила санаторий и запроторила его туда. Люди говорили, что, мол, в богадельню отдала, то да се. А нет! Как новенький дед стал. Приехал уже с новой женой. Так и так, прости. Спасли оне меня от душевной смерти и буду им по гроб жизни благодарность и любовь в душе носить. Тем более что и беременные оне уже.

А там же закон был: если не в законном браке, то байстрюк и прочерк в отцовской линии на всю жизнь…

Русалочка, говорите? А я и сам, знаете, про это догадался. По телевизору мультфильм этот передавали импортный. Так я сразу и понял: про бабусю мою.

А что обличие ее на всех фотографиях в этой немецкой газете, то и что? То и пустяк есть. Ее когда на сотрудничество с немцами проверяли, так она сказала, что воровать ходила. По карманам орудовала. У кого губную гармошку, у кого денег их этих, ненужных, а у кого аусвайс… Оговорила себя специально. А губные гармошки у нас в хате были, на чердаке в ящике лежали. Штук десять, для ансамбля прямо.