Орден Последней Надежды. Книга 2. Святой воин - Андрей Родионов

Признаюсь, я воспринял такое назначение со смешанными чувствами. Маски сорваны, теперь Жанна знает, что я преданно служу ее явным недоброжелателям. Я же увидел в ней не только красивую девушку, но и опытного политика, главу заговорщиков, и все равно она мне дорога. Такой вот запутанный клубок, где я — словно муха в паутине, которая вяло шевелит лапками, пытаясь разобраться в себе и в своих чувствах. Честное слово, я предпочел бы отправиться куда-нибудь подальше, и пусть путешествие будет опасным, лишь бы не видеть на любимом лице выражение брезгливого презрения.

Сегодняшний вечер выдался относительно свободным, а потому я решил посвятить его решению одного наболевшего вопроса, пару недель один из людей, близких к Жанне, вызывает у меня нешуточные подозрения. Началось все, как обычно, с интуиции, которая стала подавать тревожные звоночки. Тогда я стал приглядываться к этому типу повнимательнее и вскоре почуял тонкий холодок опасности, исходящий от внешне безобидного человечка. А уж после того случая, когда он локтем смахнул со стола чернильницу и, моментально крутнувшись, успел подхватить ее на лету, не пролив ни капли, я понял: вот оно. Четкие, едва заметные глазу движения, рефлексы змеи, способность прикидываться безобидным простаком означают, что этот человек прошел подготовку, сходную с моей. В тот раз я осторожно попятился к двери и исчез, пока он меня не заметил. Две недели мне потребовалось на то, чтобы подготовиться к разговору по душам. Итак, начинается самая увлекательная из охот — охота на предателя!

Два-три раза в неделю он незаметно исчезает среди переплетения городских улочек, домов и садов, проверяется так умело, что я, пару раз попробовав за ним проследить, вынужден был сдаться. Что ж, пусть мне неизвестно, куда он ходит, зато я точно знаю, каким путем он будет возвращаться.

Узкий переулок едва освещен тусклой луной, она то ныряет в несущиеся по небу облака, то нехотя выглядывает, чтобы тут же вновь укрыться за пеленой туч. Воздух, пропитанный миазмами большого города, холоден и омерзительно влажен. У самого поворота на Сапожную улицу одиноко пылает большой факел, намертво вбитый в каменное кольцо, торчащее из стены. По приказу муниципалитета подобный факел должен гореть возле каждого дома, но по негласному уговору горожане, экономящие каждый су, зажигают один факел на весь переулок. По очереди, чтобы никому не было обидно.

Вскоре после того, как часы городской ратуши отбивают два звонких удара, я слышу вдалеке легкие шаги. Какой-то человек осторожно пробирается вдоль домов, тесно прижимаясь к стенам, быстро перебегает из тени в тень. Разумная предосторожность в городе, где власти так и не победили уличную преступность. Хотя, казалось бы, и головы рубят направо-налево, и на рудники шлют, а вот поди ж ты, ничего не выходит.

— А ну стой, куда торопишься! — рычат сразу несколько грубых голосов.

Прохожий замирает как вкопанный, он вжался в стену так, что ломом не отдерешь. А что еще остается делать, если в темном переулке к тебе подступили сразу четверо маргиналов? Каждый на голову выше, грудь как бочка, грубые бородатые лица изуродованы шрамами. В бугрящихся мышцами руках городские хищники крепко сжимают длинные ржавые ножи и тяжелые дубинки. В общем, сплошные мизерабли, я их сам выбирал. Даже в полдень громилы производят чрезвычайно угнетающее впечатление, что уж говорить о темном времени суток?

— Давай сюда кошелек и скидывай одежду! — грохочет один из головорезов.

— Во-во, — отзывается второй с гнусным смехом. — А то будем тебя резать, да и запачкаем ее, одежку-то, а это живые денежки!

Что ж, текст они запомнили правильно, излагают без особой отсебятины. Интересно, как поведет себя наш испытуемый? Ай, молодец, не подвел, разыграл все как по нотам! Сколько лично вам нужно времени, чтобы вывести из строя четырех дюжих молодчиков, стоящих вплотную? Мне — пятнадцать секунд, а этот управился даже чуть быстрее. Неясное шевеление, пара гневных вскриков, несколько гулких ударов в стену дома... Это громилы бьют туда, где его только что видели, не успевая за стремительными движениями... Оп! Вот все и закончено.

Четыре неподвижных тела кучками окровавленного тряпья остаются лежать на мостовой, возле них бесшумно скользит юркая тень. Что это он там делает? Ага, не забывает подстраховаться, вспарывает каждому горло. Выпрямившись, ночной прохожий стремительным шагом спешит к выходу из переулка. Ну вот я и узнал практически все, что хотел. Осталась сущая малость — расспросить, кто он и откуда, с какой целью заслан и кем.

На самом выходе из переулка опасного прохожего мягко окутывает брошенная сверху металлическая сеть, тут же к нему подскакивают несколько человек. Один осторожно, чтобы только оглушить, бьет пленника дубинкой по голове, тот, сразу перестав трепыхаться, безвольно рушится на мостовую. Ну вот, собственно, и все, пора приниматься за дело. Добычу, спутанную по рукам и ногам, легко закидывают в седло, я расплачиваюсь с ночными специалистами и, намотав поводья вьючной лошади на кулак, медленным шагом еду в противоположную от центра сторону. Кстати, всем рекомендую этот метод, — именно так захватили Гектора де Савеза на лесной нормандской дороге. Где-то он сейчас, мой друг и бывший наставник?

Первое правило опытного телохранителя состоит в том, чтобы в любом городе, где подопечный останавливается дольше, чем на день, иметь запасную лежку. Кто знает, как повернется жизнь? Вроде бы и нет в том острой необходимости, особенно сейчас, когда нас поддерживают власти, а вот поди ж ты, пригодилась конспиративная квартира. Дом расположен очень удачно, в самом конце переулка, который кончается глухим тупиком. При нем имеется обширный сад, со всех сторон окруженный высоким забором, и на десерт — просторный глубокий подвал.

Пленник коротко стонет, рывком вскидывает голову, пристальным взглядом окидывает окружающее. Тут же огонь во взоре тухнет, — заметил меня, мерзавец. Плачущим голосом он заныл:

— Дева Мария, что все это значит? Сьер Робер, что происходит?

— Доброй вам ночи, сьер де Конт! — радушно отзываюсь я. — Или как вас там кличут по батюшке, может быть, сэром?

Гость молчит, как воды в рот набрал, зыркает по сторонам, морщит лоб, наверное, пытается сообразить, что именно мне известно. Я не настаиваю на немедленном ответе, пусть оглядится как следует и призадумается. Да и куда мне торопиться, вся ночь впереди, а если нам ее не хватит, то и весь завтрашний день в полном нашем распоряжении. Я досконально изучил распорядок сьера Луи де Конта, следующий доклад неведомому хозяину у него состоится только послезавтра днем, вполне успеем наговориться по душам, обменяться последними сплетнями и до смерти надоесть друг другу.

Обстановка вокруг самая спартанская. Личный секретарь Жанны, тот самый юноша Луи, почти год назад прибившийся к ней в далеком Вокулере, стоит у стены, накрепко привязанный за руки и за ноги. На нем нет ни клочка одежды, но не потому, что я люблю лицезреть обнаженных мужчин, отнюдь. Это для устрашения. Перед де Контом находится колченогий стол, на котором в художественном беспорядке разложены заржавленные пыточные инструменты, под честное слово и пару серебряных монет позаимствованные мною у городского палача. Два больших факела вбиты в стену по обе стороны от пленника. В подвале нас всего двое, а больше нам никто и не нужен.