Квоска-хао, или Вместо тепла - Слава Волк

Лязг. Гром. Вспышка. Крик. Ор. Кровь. Снег. Ветер. Вспышка. Лязг. Вспышка. Хрипение. Стук. Стон. Лязг. Треск. Грохот. Вспышка. Вспышка. Крик. Стон. Журчание. Вспышка. Лязг. Вспышка.

Ярослав сражался с ещё одной группой рыцарей, уже осознавших ошибку предыдущих и поднявших их. Один против десятерых. Меч против двух булав, двух мечей, одного копья, одного кистеня, одного кинжала, одного молота и сабли. Рубящий направо, блокировка удара, пинок ногой, отскок, выпад с колющим, режущий в зазор. Есть! Один упал! Серьёзно порезана нога, она больше не могла держать туловище. Это убыл копейщик. Захват булавы и колющий в прорезь для глаз. Ещё минус один. Со второй булавой проканал такой же фокус. В активное наступление пошёл кинжал: очень умело фехтуя. Ярослав уклонился. Уклон. Ещё один уклон. Отскок. Попытка выбить кинжал из рук. Неудачно. Парень бросился в ноги и просто перекинул тяжёлую тушу через себя.

Никита же противостоял вооружённым современнее: лёгкая броня, на голове шлемы с прозрачным забралом, а в руках пистолеты и армейские ножи. Они брали его полукругом, загоняли, как охотники дикого зверя.

Техника палила по скоплениям противников, находившихся на достаточном расстоянии от наших.

Йети в свойственной себе манере «тракторы». Несмотря на ослабление сил, они всё равно жали и давили, уничтожали.

– Никитос, спина к спине! – крикнул Ярослав, нырнув между двух рыцарей и бросившись к товарищу.

Они встали друг к другу спинами, прикрывая с тыла. Противники тоже объединились, но теперь легче обороняться.

Люди выбегали и выбегали из леса, по одному, по два, по три. Рыцари, полицейские, солдаты, пожарные, борцы, огородники, все, кто только решил постоять за себя, за семью, за Родину. Здесь все равны, все шли в бой, но кто-то ложился на первых секундах, а кто-то отчаянно бился. И этот героизм позволял им немного оттолкнуть врага, поджать ближе к обрыву.

Вдруг по одному рыцарю полез маленький человечек. Он выстрелил в прорезь для глаз, перепрыгнул на другого бойца и подрезал сухожилия, пока тот падал, перебрался на другого, тоже нейтрализовав, и в итоге приземлился рядом с Каргиным.

– 201-я! – радостно воскликнул он.

Тут ещё один микрочеловек выполнил похожие трюки.

– 957-я?!

Теперь бой вели сразу четыре, не побоюсь этого слова, человека! Эмчи легче и незаметней! Они проворней и выносливее. Они – наше будущее!

***

И настал тот момент, что врагов вроде бы нет. Армия смерти только приготовилась расслабиться, как из леса стала наступать следующая волна. Всем пришлось разделиться. Как ни странно, именно сейчас так оказалось максимально удобно.

На Никиту, почему-то, шло гораздо больше бойцов. Эмчей восприняли всерьёз и атаковали не слабее, конечно же, продолжая проигрывать. А Ярослав сошёлся в бою с девушкой…

«Никогда не бить бабу…» – вертелось у него в голове, но это правило не распространялось на оружие. Девушка весьма симпатична: тёмные волосы качественно убраны назад, голубые глаза сверкали дьявольски-небесным огнём, нежное лицо заставляло любоваться, превосходная фигура… простая, но красивая. В белом облачении с катаной больше метра в длину. Прекрасное владение клинком, достойный соперник. Удар, ещё удар. Ответные удары. Выпад!.. Девушка раскрыла рот, глаза перегорели от жуткой боли. Меч вошёл по рукоятку в живот и вышел со спины. Белая одежда краснела и багровела стремительно. Голова Ярослава оказалась недалеко от головы жертвы. Он побледнел и стянул с себя шлем, уронив его на утоптанный снег. Их глаза встретились. Катана упала, хозяйка за ней следом, но Каргин придержал её, его руки держали её над землёй.

– Алёна… – проскулил он. Глаза залились слезами. Мир потерял звук. Вокруг бойня, шум, кровь, но для него вокруг больше ничего нет. Только собственное дыхание. Он провёл по её личику рукой… Он её не узнал. А теперь уже поздно…

Она умирала достойно. Редкие слёзы катились из глаз, тихий хрип доносился из лёгких, а взгляд спрашивал: что случилось?

– Нет, Алёна… нет… – парень прижался своим мокрым лицом к груди девушки. – Умоляю… Хотя бы не молчи… прошу… – он упал на колени, всё ещё держа на руках любимую.

– П-п-прощай… – просипела она и сделала последний вздох.

– Не-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-ет! – из груди Ярослава раздался душераздирающий крик, собиравший в себя все звуки мира, все эмоции боли, какие только есть на этой планете.

Рыдая, он аккуратно положил труп и поднялся. Мог бы он сейчас удивиться, он бы удивился, но в нём сгорело всё, и он просто равнодушно смотрел на наставленный на себя пистолет 957-ой, стоявшей на кучке трупов.

– Война почти завершена. Это последняя серьёзная битва, и она подходит к концу. Мир другой и никогда не станет прежним. Теперь здесь будут уживаться минимум четыре цивилизации. Мир новый. Всё должно меняться. Ярослав, я много думала об этом. Прости, но… ты тоже от старого мира. Ты его поменял, но теперь всё. Тебе здесь не будет места. Да я смотрю, тебе теперь точно больше нигде нет места, ты остался один. Наверное, ты даже сказал бы мне спасибо.

Выстрел!

Микродевушка улыбнулась… и упала.

– Мы не совершаем геноцид, – подмигнула 201-я, опуская руку с только что выстрелившим пистолетом.

***

Армия Смерти двигалась всё так же беспощадно, убивая людей, зачищая города. Да, их стало меньше: 957-я умерла, Никита куда-то исчез ещё на той самой битве, сразу после смерти Алёны и микродевушки. Труп Алёны, кстати, тоже исчез, но, скорее всего, просто поверх навалилось ещё несколько трупов.

Но всё равно победа тогда оказалась за революционерами. Они выполнили свою миссию. Они провели глобальный переворот, мир поменялся, да. Теперь тут будут новые порядки, новые условия… даже, наверное, новая карта.

***

Прошло полгода.

Тёплый летний денёк. Небо необычайно чистое и синее. Весело щебетали птички, мелькая туда-сюда. Сновали насекомые, жужжали и пищали. Тихо шептал ветерок, напевая песню… песню умиротворения, счастья и добра. Речная вода подпевала ему. Лёгкие волны поднимали голубую воду. Тут и там всплески рыбы, большой и маленькой. Под водой всё так же прекрасно. Длинные зелёные растения колебались на течении, мимо них скакали рачки, за ними как маленькие дети гонялись окуньки. Плотвички поедали со дна крупинки пшена, щедро удобренного чесноком. Как призрак показалась щука, величественно двигая своими прекрасными плавниками. Она не вспугнула рыбы, она и есть рыба, и её желудок уже набит рыбой. Она приплыла на отдых в зарослях, до вечера никакой больше охоты. Водную гладь разрезала ондатра, таща за собой случайно зацепившуюся травинку. Деревья покачивали своей сочно-зелёной листвой, шелестя, как ангелы на небе. Белка промелькнула меж веток, вильнув своим рыжим хвостом. Берег порос мягкой зелёной травой, которая то и дело