Трианон - Евгений Гаглоев

– Вы очень решительная и отважная девушка, – сказал я Гертруде. Ее история меня поразила. – Я готов помочь вам! Я буду сопровождать вас и не дам в обиду.

– Вы мой хранитель! – обрадовалась она. – Не знаю как, но я и мой отец обязательно вознаградим вас за труды!

– Не стоит. Я буду рад помочь вам. Но почему вас на плакате изобразили в таком ужасном облике?

– Понятия не имею, – пожала плечами Гертруда. – Судья знал, что я состояла в ордене зеркальных ведьм. У всех послушниц, и у меня в том числе, есть особая метка на правом плече, и он однажды ее увидел. Наверное, поэтому его художник и изобразил меня одной из них. Но я еще не прошла посвящение и не выгляжу, как они.

– И я этому рад, – сказал я.

Гертруда смущенно улыбнулась.

– Александр, можно вас попросить об одолжении? – спросила она.

– Все, что угодно!

– Не могли бы вы выйти на несколько минут. Я хочу переодеться в более легкое платье. Не думала, что в поезде так жарко. Особенно в моей маскировке.

– Конечно! – Я тут же поднялся с кресла и вышел из купе.

Гертруда с виноватой улыбкой прикрыла за мной дверь. У одного из окон стоял пожилой мужчина в длинном черном сюртуке и шляпе-котелке. Он вежливо мне кивнул, приподняв шляпу. Я тоже приветствовал его.

– К вам уже заходили? – осведомился он.

– Полицейские? Да, почтили своим присутствием.

– Как подумаю, что в нашем поезде может скрываться зеркальная ведьма, так делается не по себе, – признался незнакомец.

– Они так опасны?

– Видно, вы ничего не знаете о нашей истории, молодой человек! – усмехнулся мужчина. – Нынешняя молодежь так далека от всего этого.

– Я не очень любил учиться, – ответил я, улыбаясь.

– Признаться, я тоже! – расхохотался он. – Позвольте представиться, Ставр Игнатьевич Диомидов.

– Александр Астафьев. – Мы пожали друг другу руки.

– А не отметить ли нам наше знакомство в вагоне-ресторане? – предложил Диомидов. – Я как раз подумывал туда направиться.

Я согласился. Мы прошли в конец состава и оказались в вагоне, заставленном небольшими столиками. На каждом лежали стеклянные приборы, стояли небольшие лампы в кружевных абажурах. Диомидов подозвал официанта и сделал заказ. Я тоже заказал пирог и салат.

– Орден зеркальных ведьм существует с незапамятных времен, дорогой Александр, – начал рассказывать Ставр Игнатьевич, пока мы ждали свой обед. – Они поклоняются древнему темному божеству и совершают разные гнусные ритуалы в его честь. Флэш-Ройяль нельзя назвать образцовыми правителями, но они ненавидят зеркальных ведьм, и это делает им честь.

Диомидов выглянул в окно поезда.

– Скоро мы пересечем границу Эмельдорской провинции, – сообщил он. – Некогда она считалась вотчиной зеркальных ведьм. Сами увидите, какое это жуткое местечко!

Я тоже посмотрел в окно. Наш состав как раз поворачивал, направляясь к гряде темных скал, преграждавших дорогу поезду. Не веря глазам, я рванул окно вниз, высунул голову и замер, пораженный увиденным. Состав мчался прямо на скалы! Однако старик рядом со мной сохранял спокойствие. Присмотревшись, я увидел, что рельсы упираются не в скалу, а в огромное мутное зеркало в толстой стеклянной раме, вделанное прямо в каменную стену. Оно было овальной формы и поднималось в высоту почти на пять метров, расширяясь метров на восемь. Паровоз несся прямо на стекло!

Но все пассажиры были спокойны, и я тоже решил не паниковать, хотя это и далось мне с большим трудом. Паровоз скользнул в мутное зеркало, и вагоны потянулись за ним следом. Настал черед и нашего вагона. Я ощутил ледяной холод, но это длилось всего мгновение. Вскоре наш вагон снова выехал на солнечный свет. Видно, здесь это было в порядке вещей – переезжать из провинции в провинцию сквозь такие вот гигантские зеркала.

Диомидов поежился.

– Этот холод в момент переезда пробирает меня до самых костей, – пожаловался он.

Я не мог с этим не согласиться. Меня все еще потряхивало, не то от холода, не то от удивления. Живописная природа за окном исчезла, как только мы проехали сквозь зеркало. Теперь мы ехали по пустынной серой местности, по обе стороны от рельсов возвышались гигантские скалы с острыми вершинами. Иногда на глаза попадались кривые чахлые деревца, каким-то чудом держащиеся на склонах гор. Другой растительности здесь почти не было.

– Эмельдорский край, – глухо произнес Диомидов. – Земля, выжженная черной магией. Унылое местечко, не правда ли? Немудрено, что Властелины ссылают сюда преступников.

В этот момент состав вошел в узкий каменный коридор. Скалы подступили почти вплотную к рельсам стеклянной дороги. За окнами замелькали большие овальные зеркала, укрепленные прямо на них. Множество зеркал, мутных, почти черных, в тяжелых каменных рамах. А самое жуткое – я точно видел: в зеркалах кто-то отражался! За темными стеклами виднелись чьи-то неясные силуэты. Некоторые спокойно наблюдали за нами, другие бросались на стекло изнутри, вопя что-то и стуча кулаками. Это было кошмарное зрелище. Когда мы наконец выехали из этого коридора, я почувствовал невероятное облегчение. От Ставра Игнатьевича это не укрылось.

– Понимаю ваши ощущения, молодой человек. Поэтому я тоже не люблю бывать здесь, – заметил он. – Если бы не мои вынужденные командировки по отдаленным провинциям, никогда бы не сунулся в этот проклятый край! А вы, похоже, здесь впервые?

– Никогда не бывал в этой местности, – признался я.

– То, что вас так потрясло, это зерциккураты – зеркала, в которые заключены государственные преступники. Они обречены навечно томиться там, и эта участь похуже смертной казни.

Так вот где заточен отец Гертруды! Я понял, почему девушка так хочет поскорее освободить его.

– Но чем они питаются? – удивился я.

– Черная магия, – ответил старик. – Заклятие зерциккурата поддерживает в них жизнь на весь срок заключения. Выбраться они не могут, и никто не может к ним войти. Никто их не слышит. Они пребывают в некоем вакууме и даже не стареют, пока находятся в нем. Но когда срок заканчивается, их извлекают наружу. И тогда они просто рассыпаются в прах.

Я ужаснулся. Аппетит как-то сразу пропал.

– Да-да, я сам наблюдал такое, – кивнул Диомидов. – Если преступника приговаривают, скажем, к сотне лет в зерциккурате, все эти годы он остается в том же возрасте, в каком попал в зеркало. Наглухо замурованный, он проводит в нем этот бесконечный срок, но и конец заключения не приносит ему свободы – как только он выходит наружу, магия перестает действовать, и все прошедшие годы наваливаются на него. Он почти моментально превращается в пыль. Властелины придумали отличный способ избавляться от неугодных.

– И никак нельзя извлечь их оттуда до окончания срока?

– Можно, но только с помощью императорской печати. А она хранится в Верховном суде. Никто и никогда даже не пытался провернуть такое.