Ярость ацтека - Гэри Дженнингс

Но зато какие тут водились светлячки! Должен признаться: никогда раньше я не видел светлячков, которые могли бы сравниться с этими легендарными светильниками, что встречались нам по пути в Паленке и теперь на Юкатане. Стремительно мечущиеся во тьме, они представляли собой ослепительное зрелище. Карлос утверждал, что может читать книгу при свете всего трех или четырех светлячков, и я ему верил.

Первый привал мы сделали у руин под названием Лабна. Самым примечательным строением там являлась заросшая и похожая больше на холм или курган пирамида высотой в сорок пять футов. Когда мы, цепляясь за ветки и лианы, взобрались на вершину, то обнаружили венчающее пирамиду впечатляющее сооружение: приблизительно шагов двадцать в ширину и десять в глубину. Строение это частично обвалилось, но три входных проема и два внутренних помещения остались целыми. Меня в этом храме более всего заинтересовала резьба по камню в виде человеческих черепов. Рассматривая их, я заключил, что пусть нам неизвестно, кто и когда построил этот город, однако ясно, что в основе религии этих людей лежало насилие. Но Карлос возразил, заметив, что изображения черепов и скелетов – достаточно частый элемент художественного убранства многих христианских церквей.

Вот уж настоящий ученый – все-то он знает и обо всем имеет свое собственное суждение.

В сорока шагах от пирамиды находилось величественное здание со сводчатым входом. Это сооружение, которое Карлос назвал просто Вратами Лабны, выглядело столь впечатляюще, что могло бы служить входом в собор.

– Какая красота, – восхитился Карлос, когда мы, отступив на несколько шагов назад, любовались творением древних зодчих. – Это царство змей и пауков было некогда гордым городом и далеко не единственным в этой местности. Но мы сталкиваемся здесь с той же самой загадкой, что и в Теотиуакане. Кто они, эти неведомые древние строители? В непроходимых лесных дебрях мы находим остатки некогда величественного города, возведенного одаренным и сведущим в архитектуре народом, а на страницах мировой истории о нем нет ни единого слова!

Карлос был настолько возбужден, что не мог стоять на одном месте.

– А теперь представь, amigo, это место будет навсегда занесено на скрижали памяти благодаря тому, что я напишу о нем в энциклопедии! И между прочим, упомяну твое имя как одного из первых исследователей загадочного города.

Вот уж кто этому обрадуется, так альгвазилы вице-короля.

Члены экспедиции разбили лагерь посреди древних развалин, однако сопровождавшие нас индейцы наотрез отказались даже приближаться к ним в ночное время, объяснив это следующим образом:

– Здесь обитают призраки, духи давно умерших людей. При свете дня они не появляются, но ночью выискивают тех, кто посягает на их владения. Мы слышим их музыку. Как-то раз один человек тайком прокрался сюда и увидел, как танцуют давно умершие воины.

Похоже, индейцы (даром, что среди них вполне могли оказаться потомки древних строителей) знали об этих развалинах не больше нас, если не считать нескольких пересказывавшихся возле костров преданий. Это стало очевидно, когда один из наших проводников, расчищая кустарник, увидел каменный лик древнего божества и принялся крушить его топором.

Карлос остановил его и потребовал объяснений. Индеец сослался на своего священника, учившего его, что древние изваяния суть дьявольские идолы, которые следует уничтожать. Ученый отошел в сторону, сокрушенно качая головой.

– Неужели эти люди не понимают, что они уничтожают историю?

Два дня мы посвятили изучению памятников Лабны, а потом переместились к большим пещерам, которые индейцы называли обиталищем демонов.

Вооружившись смолистыми факелами, мы спустились в глубокие пещеры: признаться, ничего подобного я, хоть и не раз укрывался в кавернах во время своих охотничьих вылазок, никогда не видел. Легко было поверить в то, будто это и вправду логовище демона – впечатление усиливалось свисавшими с потолка и торчавшими из пола причудливыми выростами в виде то ли сосулек, то ли клыков.

Правда, Карлос заявил, что ничего сверхъестественного тут нет: всего лишь природное явление. Он называл эти гигантские сосульки сталактитами и сталагмитами, от греческого слова «сталактос» – «натекший по капле». Наверное, как всегда, когда дело касалось науки, мой ученый друг был прав, но в колеблющемся свете наших факелов все эти наросты производили жутковатое, какое-то фантастическое впечатление.

Карлос и остальные участники экспедиции искренне восхищались красотой пещер, но лично мне там совершенно не понравилось, и, выбравшись снова на дневной свет, я испытал облегчение.

Несмотря на влажную духоту джунглей, я вылез наружу, зябко поеживаясь: уж очень сильно смахивали эти таинственные пещеры на ацтекский ад, много раз являвшийся мне в ночных кошмарах. Может быть, таким образом древние боги ацтеков, во владения которых нас занесло, пытались мне что-то сообщить?

По пути через Юкатан всезнайка Карлос поведал мне совершенно жуткую историю о том, как осваивали полуостров первые испанцы. Оказывается, Колумб так и не ступил на эту землю, ограничившись островами Карибского моря, а сам полуостров Юкатан был открыт около 1508 года Хуаном Диасом де Солисом и Висенте Яньесом Пинсоном, командиром «Ниньи» – одной из каравелл первой экспедиции Колумба. Пытаясь найти в Центральной Америке морской пролив, который вывел бы их к Островам Пряностей, Солис с Пинсоном совершили плавание вдоль побережья Юкатана, однако ничего не обнаружили и разошлись во мнениях относительно дальнейших действий. Пинсон, к счастью для себя, вернулся в Испанию. А Солис высадился на берег, чтобы исследовать устье большой реки, но вместе со своими спутниками был захвачен внезапно напавшими индейцами чарруа, которые и съели всех путешественников, одного за другим. Спасся лишь один человек, который впоследствии вернулся в Испанию и поведал эту жуткую историю.

¡ Аy de mí! Представляю, что испытывали несчастные моряки, видевшие, как кровожадные дикари убивают, разделывают, готовят и едят их соратников... О чем они думали, зная, что неотвратимо приближается их черед? Но гораздо больше меня занимало другое: интересно, каким же характером должен был обладать тот единственный человек, который сумел спастись и впоследствии рассказал эту историю?

После поражения Мотекусомы корона предоставила одному из капитанов Кортеса, дону Франсиско де Монтехо, королевскую привилегию на покорение «островов», каковыми тогда считались Юкатан и Косумель. Однако оказалось, что сделать это не так-то просто. Вскоре Монтехо убедился, что Юкатан населяют самые свирепые и воинственные индейцы в Новой Испании.

Повсюду, куда бы он ни направлялся, его войска встречали ожесточенное сопротивление. А когда Монтехо по глупости отправил в Чичен-Ицу капитана Давила, тот еле-еле унес ноги, потеряв большинство своих людей. Кровопролитная война тянулась много лет, а к 1535 году индейцы и вовсе изгнали испанцев с Юкатана.

Лишь около 1542 года, спустя шестнадцать лет после того, как Монтехо получил королевскую привилегию на завоевание Юкатана, и двадцать один год спустя после падения Мотекусомы, испанцы овладели значительной частью полуострова и смогли приступить к колонизации земель вокруг Кампече и Мериды.