Печать богини Нюйвы - Яна Горшкова

Мужчина оттолкнул корзину со сливами и приподнялся на локте. Тон Лю неуловимо сменился с шутливого на совсем даже не шуточный.

– Как ты посмел, старый хрыч, нарушить мое слово? Воля Матушки Нюйвы – это одно, но слово мужчины есть слово мужчины. Отдал мою деву, и кому? Этому лютому псу Сян Юну! – Припомнив, как по милости деда он опростоволосился перед небесной лисой, Лю начал снова закипать и потянулся за мечом. – Мою женщину!

– Не много ли женщин на тебя одного, такого расчудесного, а? – вспыхнул в ответ даос, но быстро остыл и только рукой махнул. – Можно подумать, он у меня разрешения спрашивал или там благословения. Как только почуял, что сила есть на коня взобраться, так сразу и утек. И Тьян Ню прихватил с собой. Кто ж знал-то? – и вдруг признался: – Я знал. Каюсь. Лопухнулся. Они же так друг другу подходят. Без нее он пропадет. Чего глаза пучишь? Я не самый большой знаток человечьих душ. И вообще не совсем человек. Мне простительно. Богиня моя, родительница, – и та простила. И тебе не след гневаться. Я вот, например, верю, что все у них хорошо будет. Потом.

От такого заявления Пэй-гун не то что глаза выпучил – пятнами пошел.

– А мне Сян Юн не друг и не брат, чтобы я о его благополучии заботился! – отрезал Лю Дзы. – И если б он вообще сгинул, всем только лучше бы было. Ну ты дал! С чего вдруг мне Сян Юну девиц сватать и печалиться о его, тьфу ты, одиноком сердце? А тебе, коль ты не совсем человек, так и вовсе в такие дела лезть не стоит, дедуля. Усек?

Он раздраженно передернул плечами, не зная, смеяться или злиться. И продолжил:

– Я тебе так скажу: если с головы Тьян Ню по вине этого князька хоть волос упадет, я вернусь и сожгу твою волшебную деревушку дотла. Понял? Или нет, даже лучше… От меня ты чарами отобьешься, а вот если я здесь оставлю мою лису… Как тебе? Что-то против нее не шибко ты силен оказался.

– Не надо мне твоей лисы! – гаркнул Линь Фу. – У меня от нее вся летучесть исчезает. Не знаю, кем она была у себя там… там, откуда они с Тьян Ню явились, но мне ее инь неполезен совсем. Вредный у нее инь, так и знай.

Деду Лю Си не понравилась, это было ясно. «Вот и хорошо, – подумал Пэй-гун. – Вот и славно. Незачем моей женщине всяким там старым хрычам нравиться!»

– Уж чего-чего, а инь в ней много, это да-а-а… – мечтательно протянул он, а потом нахмурился и головой затряс. – Слушай, ну тебя не понять! Сам говорил: ищи с глазами дракона! Вот я и нашел. Все при ней – глаза дракона, брови феникса, нрав тигрицы, инь опять же… Ух какой инь, так и прет! Чем ты недоволен-то, э?

– Я всем доволен, кроме того, что ты все сливы мои сожрешь. Давай поедим, как нормальные люди, выпьем, а потом ты заберешь лису и займешься своими делами. Нет, ты вообще собираешься в императоры выбиваться? Разлегся тут, понимаешь.

– Сейчас вернется с горы Лю Си, и поедим, обязательно поедим, – пообещал мятежник и снова растянулся на спине, прихватив корзину. – И дела мои подождут. А покамест… Вот ты, к примеру, знаешь, что такое дирижабля, а? Нет? А она – знает! Интересная, должно быть, штука, дирижабля эта…

Что такое эта Ди Ри Жабля, даос не знал, но очень хотел узнать, по лицу было видно. Аж ерзал весь. Или просто надоело сидеть на насесте?

– Ты там скоро яйцо снесешь! – хихикнул Лю и вдруг насторожил уши и аж вскинулся. – О! А это еще что? Что за крики?

– Дирижабля твоя летит, – проворчал Линь Фу, тоже глянув из-под ладони в безоблачные небеса.

А с Небес неслись такие восторженные вопли, что даже боевые кличи, с какими сюнну в набег ходят, бледнели и меркли. По широкой спирали, балансируя на сияющем диске и плавно взмахивая рукавами, сверху заходила на посадку небесная лиса. Ну или не лиса. Но то, что небесная, – факт.

– Один все сливы съел, другая летучесть надкусила. Ну и гости! Чисто злыдни, – вздохнул старый даос.

– Иди лапши навари лучше, бурдюк ворчливый! Да про вино не забудь! – беззлобно гавкнул Лю Дзы, вскочил и радостно замахал летунье. – Сюда! Хэй, сюда! Я поймаю!

– Лови! – взвизгнула девушка, видимо, сообразив, что с приземлением могут выйти сложности.

– Ловлю!

И ведь действительно поймал. Такую деву поймать сложно, но стократ сложнее – заставить себя отпустить.

«Даос тогда сказал что-то вроде: «С рождения воле Небес подчиняется жизнь человека. Коль не смертельна болезнь, всегда отыщется лекарь». Как же все-таки хорошо, что лекарь отыскался».

(Из дневника Тьян Ню)

«Маленькая ложь – она как крошечный червячок, насаженный на крючок рыболовом. Сначала на него ловится маленькая рыбешка-ложь, которую тут же глотает рыба побольше, а ту, в свою очередь, проглатывает огромная рыбина. И в итоге рыбак рискует сам быть съеденным».

(Из дневника Тьян Ню)

Тайвань, Тайбэй, 2012 г.

Саша

Алая ресторанная томность никак не вязалась с тем разговором, в который вовлек Александру профессорский племянник.

– Вы же знаете, кто такой Гао-цзу? Легендарный основатель династии Хань, полководец, прославившийся как своим тактическим гением, так и невероятной удачливостью… – Глаза Кан Сяолуна сверкали, щеки пунцовели, руки плавно вздымались в воздух, подчеркивая изменения интонаций и полутонов.

Саша слушала, подперев ладонью подбородок, и размышляла о том, что Тьян Ню, как и всегда, была права, когда говорила, что к любому человеку можно подобрать свой ключик, если знать, из какого материала выкован замочек.

Молодой ученый, судя по всему, «открывался», едва лишь стоило упомянуть историю Древнего Китая. С уст его десятками слетали названия давно погибших городов, имена правителей, воинов и мудрецов. Он, интимно понижая голос, рассказывал девушке анекдоты тысячелетней давности, делился сплетнями, которые были в ходу у императорских наложниц века назад, и вообще казался хотя и немного ненормальным, но искренне увлеченным своим делом человеком.

Таким он почти нравился Саша, и она охотно задавала вопросы, стараясь заодно больше разузнать о бабушкином подарке. Тем более увлеченный собственным же рассказом профессорский племянник вроде бы не возражал.

– Гао-цзу? – морща в наигранном смущении брови и всем своим видом изображая не сильно разбирающуюся в истории богатую наследницу, переспрашивала девушка. – Кажется, он воевал с… с… Сян?

– Сян-ваном, – вспыхивая так, будто она предложила ему махнуть рукой на династию Хань вместе с династией Цинь и отправиться вдвоем в любовный отель, сверкал темным глазом красавец. – И с ним, и против него.

Далее натурально следовала лекция с подробностями просто невероятного характера. Александра подумала б, что собеседник ее разыгрывает, – ну откуда ему знать, была ли у мятежника Пэй-гуна борода или нет? Но что-то подсказывало ей: в этих вопросах с Кан Сяолуном лучше не спорить.