Тени безумия - Юрий Уленгов

Собрав все внутренние резервы, я мысленно потянулся к невидимым пальцам. Они ощущались физически, будто материализовались внутри меня. Обхватив их внутренней проекцией своих рук, я принялся по одному отгибать мерзкие отростки. И в тот момент, когда один из них поддался, я внезапно ощутил контакт с чужим сознанием.

Описать словами это сложно. По ощущениям, меня будто макнули головой в выгребную яму, в которую свалили все самое мерзкое, что только может быть на свете. Ненависть, брезгливость, ущемленная гордость, отвращение – и к людям, и к Высшим. Все это захлестывало меня волнами, превращаясь в череду образов. В какой-то момент образы обрели форму и смысл, я еще немного напрягся и увидел.

Увидел Хиссуса, пропитанного ненавистью ко всему миру. К высокомерным выскочкам-эльфам, считающих себя Высшими среди Старших, хотя предки нага правили миром, еще когда ни о каких эльфах никто даже и не слышал. К мерзким дегенератам-оркам, практически не владеющим Искусством, но бахвалящимся своей дурной силой. К ремесленникам-гномам, пронырам и предателям, которым все равно, кому служить. И, самое главное, – к отвратительным червям, которым из-за какой-то насмешки мироздания досталась эта прекрасная планета. К низшим, недостойным осквернять сущее самим фактом своего существования.

Увидел Хиссуса, жаждущего возрождения своей расы. Расы, которую мы называем нагами. Мечты о низвержении эльфов, о возвращении былого величия истинных хозяев мира… Мечты, которым, до определенного момента было не суждено сбыться. Пока он, Хиссус Ксаа, двенадцатый сын давно погибшего монарха без престола, не наткнулся на вещество, превращающее ненавистных ублюдков, зовущих себя Старшими расами, в жаждущих плоти животных, бросающее их в бездну безумия, в бездну, из которой нет выхода…

Увидел Хиссуса, напавшего на след низшего, создавшего идеальное оружие, которое должно было привести его к вершине пирамиды. К торжеству нагов и возврату власти исконным правителям. Тем, кто ее заслуживает, тем, кто сумеет ею распорядиться. Увидел воображаемые картины будущего, в котором по Земле рыщут безумцы, истребляющие друг друга, в котором жалкие черви становятся теми, кем и должны были стать, если бы не проклятые мягкотелые эльфы – безмолвными рабами, обслуживающими господ и находящимися на эволюционной лестнице чуть выше животных.

Увидел, как запуганный низший соглашается приготовить столько вещества, сколько понадобится Хиссусу. Увидел отчаяние нага, когда он понял, что червь сбежал, его бесплодные попытки отыскать создателя вещества. Увидел, как умирает мерзкий гном, посмевший снять следящую метку с беглеца. И почувствовал радость, охватившую его при виде обезумевших ублюдков, уничтожающих друг друга, когда, по какому-то невероятному стечению обстоятельств, вещество оказалось распылено там, где собирался распылить его он сам.

Чужое сознание заворочалось, забилось в моей хватке, и внезапно вспыхнуло сверхновой, обжигая и заставляя отступить. Сквозь череду внутренних образов и зеленую пелену, сквозь кровавую дымку и нечеловеческую боль, рвущую мозг на части, я увидел, как у гребаного ящера полыхнули глаза. Раздвоенный язык вырвался из пасти, и наг снова прошипел команду, подобно пещерному эху заметавшуюся у меня в сознании:

– УБЕЙ СЕБЯ!!!

Револьвер рывком сместился на несколько дюймов. Сейчас, когда наши сознания сплелись и стали практически единым целым, я чувствовал: наг жалеет, что решил показать свою власть, заставив меня убить себя собственными руками. Сейчас он хотел бы просто остановить мое сердце или вскипятить кровь, но менять тактику боялся. Боялся, потому что, впервые за сотни лет, он ощущал чужое присутствие в своем сознании. Впервые он встретился с силой, которая способна противостоять его собственной. И это пугало его. Пугало до усерачки.

Однако, как бы ни полыхала зеленая рябь, как бы ни кружились в безумном танце снежинки, моя воля была слабей. Медленно, дюйм за дюймом, секунда за секундой, но я проигрывал этот незримый бой. Дуло револьвера поднималось все выше и выше. Еще немного, и…

– Н-на! – звонкий выкрик Рэйчел едва не выбил меня из этого странного транса, находясь в котором я тратил последние силы на борьбу, начинавшую казаться бесплодной. Сквозь пелену я увидел, как девушка, сжимающая в руках обрезок металлической трубы, обрушила его на голову Хиссуса. Точнее, попыталась обрушить. Не отводя от меня гипнотизирующего взгляда, наг отмахнулся от Рэйчел, и она, вскрикнув, отлетела в сторону. Ей не хватило буквально какой-то секунды. Зато этой секунды хватило меня.

Отбрасывая девушку, Высший на миг отвлекся, и на этот самый миг его ментальный натиск ослаб, чем я и воспользовался. Щедро зачерпнув сил из пульсирующего где-то внутри зеленого сгустка, я вышиб ящера из своего сознания, совсем как на площади перед «Барклайс-центром», когда, сканируя меня, наг полез туда, куда я его пускать не хотел. Однако на этот раз я вложил в ментальный удар все силы, и результат не заставил себя ждать. «Ответка» оказалась настолько мощной, что ящер покачнулся и упал на колено. Раскрыв пасть, он что-то бестолково шипел, и теперь уже я, сокрушив защитные барьеры Высшего, мял и терзал его сознание, причиняя нагу невыносимую боль.

– Хва-а-ат-и-ит! –взмолился Хиссус, хватаясь за голову. – Хва-а-а-ати-и-и-ит… И правда – хватит.

«Отпустив» разум нага, я рывком вернулся в реальность, и вскинул револьвер. Сейчас, когда я полностью освободился от чужой воли, сковывающей разум, движение далось невероятно легко. Палец утопил спуск. И еще раз. И еще. Тело нага сотрясалось от попаданий, а я продолжал стрелять, пока в барабане не кончились патроны.

Перезарядив барабан скорозарядником, я защелкнул его на место, и подойдя к распростершемуся на земле ящеру, пинком перевернул тело.

Хиссус был мертв. Однозначно.

– Один – для людей, второй – для чудовищ, – снова вспомнил я фразу, вычитанную в глубоком детстве в какой-то книжке. – А ты – самое настоящее чудовище.

Сплюнув тягучую слюну на окровавленную морду, я развернулся, сунул револьвер в кобуру и, хромая и морщась от вспышек головной боли, двинулся к слабо шевелящейся на земле Рэйчел.

В отдалении, быстро приближаясь, выли сирены, над головой на бреющем полете прошел гравилет, где-то в стороне ревели моторы броневиков Багряного крыла. Я уселся прямо в лужу, прижал к себе вздрагивающую девушку, и сунул руку в карман. Пошарив там, отыскал в пачке целую сигарету, прикурил, выдохнул густой клуб дыма и приготовился ждать кавалерию.

Надеюсь, она не задержится.

— Ван дер Тоот! На выход!

Дверь камеры открылась, и я неохотно поднялся с узкой койки. За последние дни я с ней, можно сказать, сроднился, даже расставаться жаль. Купить себе домой такую же, что ли? Если, конечно, у меня еще будет дом, а не койко-место в бараке где-нибудь в Пало-Верде.

Встав, я потянулся и зевнул. Ожидающий меня снаружи гном в полной выкладке конвоира опешил от такой наглости, но ничего не сказал. В конце концов, я был примерным заключенным. Спал, ел и пялился в потолок, ничего не требуя, не истеря и не угрожая.