Академия драконов. Золотая пыль - Инесса Иванова

Зелье, если верить источникам, почти не имело вкуса, даже наоборот, должно было вызвать лёгкую жажду, чтобы тот, кто его принял, усилил действие напитка, разбавляя его водой.

Но сначала требовалось выдержать паузу и полюбоваться двумя статуэтками, которые хозяин собственноручно поставил на столик, предварительно сняв оборачивающую их мягкую ткань

Мелиохр сиял, как серебро под лунным светом. Статуэтки представляли собой невысокие, длиной с ладонь, фигурки полулюдей-полусуществ из камня или дерева. Внешний вид Богов за Хребтом внушал отвращение.

Одна из статуэток имела вид человека, нижняя половина которого уходила в насыпной холм, а по оголённому сильному мужскому торсу ползали черви. У другой, напротив, руки превратились в ветви, а волосы стали листьями.

Конечно, сейчас живущие за Хребтом давно не поклонялись древним Богам, предпочитая им новых, более сильных и милостивых. Но всё же вид статуэток заставил меня и Дарину вздрогнуть от пробудившегося чувства опасности. Будто идолы могли ожить и стереть весь Гриам с лица земли.

Я взяла чашку и поднесла к губам. В моём напитке не было зелья, как в чае Дарины, можно было пить без опаски. Жак Есаденский, внимательно наблюдая за нами обеими, поднёс свою чашку ко рту, но в последний момент передумал и одним резким движением вылил её одержимое на пол.

Я затаила дыхание, но сделала вид, что ничего необычного не произошло.

— Отец, давай я налью тебе свежий напиток. Этот остыл, ты прав, — произнесла Кимберли и, обратившись к нам, предложила долить чаю.

Когда чашки обновили, Есаденский склонился над своей и прошептал пару неразборчивых слов. На бледном лице выступили красные пятна, и следы оспин сделались более заметными.

Я ощутила, как сердце гулко забилось, а виски стиснуло обручем. Зелье высшего порядка можно обнаружить с помощью заклинания, тогда напиток изменит цвет. Но тут Дарина неосторожно выронила блюдце, при этом негромко вскрикнув и отодвинувшись от меня.

Я закрыла глаза. Похоже, моя песня спета. Всё кончено. Сейчас Есаденский обнаружит чужеродный компонент в чае и сдаст меня надзорникам. Никто не станет разбираться, и я получу обвинение в попытке отравления. А убийство дракона или мага карается смертью.

— Какая вы неуклюжая, гранда, — раздался насмешливый голос Кимберли, а сразу после послышался перелив колокольчика, вызывающего служанку. — Да не суетитесь, всё уберут. Надеюсь, это не самое лучшее ваше платье, его придётся выбросить.

Я слышала всё, что происходит, но не могла поднять головы. Так и сидела, обняв ладонями чашку с остывающим напитком, на дне которой всё никак не могли угомониться чаинки, медленно кружа друг за другом.

— Простите, я вас напугал, — хриплый голос хозяина положения чуть было не заставил меня, подобно Дарине, пролить чай на платье. — Необходимые меры предосторожности. Кругом полно шпионов Надзорного отдела. Один из них вполне может получить приказ отравить меня.

Я почувствовала на себе пристальный взгляд и подняла голову. Оба Есаденских, — Кимберли и её отец — смотрели на меня чуть насмешливо, будто хотели сказать: «Знаем о твоём родстве, но пока ты вне подозрений».

Не успела я выдохнуть, как увидела, что мой несостоявшийся, а теперь я была в этом уверена, жених, сделал два больших глотка. Сработало!

В своём искусстве я не сомневалось, значит, надо подождать. В книгах не давалось прямых пояснений, сколько конкретно должно пройти времени, чтобы зелье оказало действие, было сказано только одно: недолго.

И ради этого «недолго» я готова была набраться терпения. И уже хотела было улыбнуться и вступить в светскую беседу, как дверь, ведущая в коридор, с треском распахнулась, и гостиную залило ослепительно ярким светом.

В первые мгновения я зажмурилась от нестерпимой рези в глазах, будто туда песка насыпали. Уши тоже заложило так, что, если бы рядом кто и кричал, я ни за что бы не услышала. Почувствовала только, что какая-то сила подняла над полом, помотала, как куклу, и бережно опустила на ноги.

Вскоре свет померк, и тонкий свист, стоявший в ушах, прекратился. Открыв глаза, я огляделась. Мебель в гостиной была опрокинула и поломана, но это я заметила далеко не сразу, потому что смотрела лишь на того, кто вальяжной походкой вошёл в комнату.

За спиной Лотаринжа теснились двое худых и молчаливых стража в чёрных сюртуках с алыми нашивками на левом плече. Дарина вскрикнула и зажала ладонями рот, отступив в дальний угол.

Жак Есаденский выступил вперёд и начал было что-то говорить, но я не расслышала. Прервав его излияния и сунув под нос Дракону печать главы Надзорного ведомства, а также какую-то бумагу, Лотаринж направился прямиком в мою сторону.

— Иоланта Астрос, именем Империи вы арестованы, — произнёс он, поклонившись с надменной улыбкой, а я продолжала стоять, нахмурившись и не понимая, что сие означает.

Арест применялся как крайняя мера для государственных преступников, обвиняемых в шпионаже или убийстве, покушении на императорскую семью, но какое всё это отношение имеет ко мне?!

Я переводила растерянный взгляд с непроницаемых лиц надзорников на любопытную физиономию госпожи Брас, хозяйки меблированных комнат, цокающей языком, глядя на причиненный ущерб.

— Я не понимаю. В чём меня обвиняют? — я повысила голос и вскинула подбородок, хотя внутри всё похолодело от ужаса.

— В попытке отравления вашей сестры и моей жены, леди Элен Лотаринж, — спокойно ответил её муж, слегка прищурив глаза. — Показания жертвы, к счастью, выжившей после того, как вы передали ей отравленное послание, у нас имеются. Правда, пока ваша вина полностью не доказана, медики сомневаются, не вызвано ли состояние леди Элен другими факторами, но письмо несомненно сыграло зловещую роль.

— Как она? — спросила я, почувствовав, как сжимается сердце. Мы с Элен давно не были близкими людьми, но всё же она оставалась моей сестрой и последней, кому бы я пожелала зла.

— Жива, слава богам, но слаба, — ответил Лотаринж, опалив меня взглядом, полным ненависти. — Пойдёмте, не вздумайте оказать сопротивление.

И двое надзорников встали по бокам, чтобы препроводить меня в карету. Я смотрела на угрюмое лицо Дракона, но понимала, что при всём желании он никак не мог мне сейчас помочь, а потом встретилась взглядом с Кимберли.

Её тёмные глаза с восточным разрезом сияли, как красные уголья, а губы изгибались в насмешке. Больше ничего увидеть не удалось, меня выволокли из комнаты, не церемонясь, стащили с лестницы и затолкали в тюремную карету, поджидающую у чёрного входа.

— Кто заплатит, гранд, за ущерб? — услышала я возмущённый голос госпожи Брас. — Вы обещали, что всё будет не так разрушительно!

Дверца захлопнулась, отгородив от света и остального мира. Меня окутала сырая тёмная тишина, а на руках поблёскивала алая печать, заменяющая надзорникам давно упраздненные наручники.