Опасное сотрудничество - Деанна Рэйборн

— Как мы вписались в ваш план? — спросила я.

Тибериус улыбнулся.

— Никогда раньше не совершал убийств. Я думал, что мне может быть необходим сообщник.

— И вы ожидали, что мы окажем эту помощь? Действительно, Тибериус. Вы заходите слишком далеко, — упрекнула его я.

— Неужели? Вы не слишком озабочены законом, ни один из вас, — Тибериус перевел взгляд с меня на Стокера. — Вы заботитесь о справедливости, но не о том, как она достигается. Если бы я казнил убийцу, вы бы дали показания против меня? Или помогли бы мне спрятать тело?

— Почему понадобилось притворство? — потребовала я. — Почему бы просто не объяснить, какую цель вы преследовали?

— Вряд ли подобное можно просить запросто. Нельзя приглашать людей участвовать в оправданном убийстве. Но я думал, что если бы привез вас сюда, и вы могли все увидеть сами, вы бы сочувствовали мне.

— Вы не пригласили Стокера, — напомнила я. — На самом деле, когда он спросил, нельзя ли ему приехать, вы специально сказали ему, что он не может.

Улыбка Тибериуса была терпеливо-снисходительной.

— Моя дорогая Вероника, вы еще не поняли: самый верный способ гарантировать, что Стокер сделает что-то, сказать ему, что он не может? Он в два раза больше хотел приехать из-за того, что ему отказали в приглашении.

— Из всех дьявольских, манипулятивных… — начал Стокер.

Тибериус поднял палец.

— Эффективно! Я знаю, как маневрировать с тобой с наших дней в детской. Ты не изменился.

— Как и ты, — с горечью ответил Стокер. — Мы братья, Тибериус. Ты мог бы сказать мне правду.

— Как это делал ты, когда Кэролайн де Морган пыталась накинуть петлю на твою шею? — задал вопрос Тибериус. — Ты никогда не обращался ко мне за помощью. Зачем мне возвращать услугу?

Вопрос беспокойно висел между ними, тишина была тяжела от упреков.

— Ты убил Малкольма? — прямо спросил Стокер.

Тибериус наклонил голову и с любопытством посмотрел на брата.

— Я не могу решить, какой ответ ты предпочел бы. Услышать, что твой брат так же способен на жестокое насилие, как и ты? Или услышать, что он все-таки лучше тебя и способен противостоять самому первостепенному инстинкту — убийству.

— Тиб, — почти нежно позвал Стокер. Он никогда раньше не обращался к брату, используя это прозвище. Реликвия детства? Я задавалась вопросом, сколько времени прошло с тех пор, как Стокер, или кто-то еще называл его так, этого элегантного и сломленного человека.

Тибериус глубоко вздохнул и откинул плечи назад.

— Я не убивал. Я приехал сюда с намерением убить его и еще могу это сделать. Но пока не тронул и волоска у него на голове. Даю слово — не как сын нашего отца, а как сын нашей матери.

Стокер посмотрел на него долгим, ровным взглядом и кивнул.

— Я верю тебе. И сделаю все от меня зависящее, чтобы ты не стал убийцей.

— Ты можешь пытаться остановить меня, — холодно заверил его светлость, — но у тебя ничего не получится.

— Вы должны еще раз подумать, — вмешалась я. — Убийство на совести — дело нелегкое. Говорю из опыта.

Рот его светлости ослаб, но прежде чем он успел что-то спросить, я подняла руку.

— Теперь о делах. Мы должны быть логичными и научными в нашем методе. Если вы не убили Малкольма, где он?

— Вы хотите, чтобы я дал вам слово? — прогремел Тибериус. — Я не имею никакого отношения к исчезновению Малкольма Ромилли. Но клянусь вам, клянусь всем, что мне дорого в этом мире и в следующем: если мы найдем его, и будет доказано, что он имел какое-то отношение к смерти Розамунды, я вырву его бьющееся сердце голыми руками.

Он тяжело дышал, единственный звук в тугой тишине комнаты. Именно тогда появилась миссис Тренгроуз с выражением беспокойства на лице.

— Мой лорд! Вот вы где. Я не знаю, что делать, — воскликнула она, торопливо продвигаясь вперед.

— Я здесь. Что такое, миссис Тренгроуз?

Она колебалась.

— Это, вероятно, ничего, мой лорд, но я нашла что-то на западном пляже, за туннелями. Я не знаю, что это значит, понимаете, и поэтому боюсь, очень боюсь, вдруг это означает, что хозяин не вернется.

— Что вы нашли? — спросил Стокер в самой мягкой манере.

Она покачала головой, серебряные нити блестели в свете лампы.

— Я не могу сказать правильно. Это ничто из того, что я когда-либо видела. Но я… — ее голос прервался, она разразилась рыданиями.

Стокер успокаивающе похлопал ее по плечу.

— Мы пойдем посмотрим.

Мы последовали за миссис Тренгроуз через дом и спустились на кухню.

— Где персонал? — спросила я, когда мы пробирались через обычно шумные помещения.

— Ужинают, — сказала она. — Какао, хлеб с маслом — до того, как они закончат приготовление к обеду.

Стокер с благодарностью принюхивался к аромату какао, пока она вела нас к туннелям, зажигая для нас лампы и открывая ворота. Экономка взяла фонарь и пошла первой через узкий проход. Я следовала за миссис Тренгроуз, которая продолжала непрерывно болтать, пока мы шли к пляжу, а братья шли позади.

Мы вышли на пляж в тот момент, когда солнце садилось за Сестрами, темное розовое золото света превращалось в серебристо-серый флер. На берег у кромки воды была вытащена крошечная лодка, и миссис Тренгроуз направилась к ней, спеша по гальке. Волны поднимались в вечернем ветре, кружевные белые колпачки плясали на каждом на гребне.

— Внутри лодки, — указала миссис Тренгроуз, высоко поднимая фонарь, чтобы мы могли видеть. — Прямо там.

Темплтон-Вейны взобрались в маленькое суденышко, Тибериус медленнее, чем Стокер. Они стояли, какое-то мгновение оглядываясь, прежде чем повернуться к миссис Тренгроуз в растерянности.

— Теперь вы, мисс Спидвелл, — приказала она. — В лодку!

В одной руке она все еще держала высоко поднятый фонарь, освещая дорогу. А в другой она держала револьвер, направленный мне в сердце.

— Ну, это неожиданно, — заметил Стокер со своим старым высокомерием.

— Знаю, — сказала экономка, тонко улыбаясь. — Если бы вы ожидали этого, сэр, вы бы никогда не пришли. Теперь, в лодку, мисс. Я не буду просить второй раз.

Я выполнила приказ по той простой причине, что не видела никакой вероятной альтернативы. Я слишком далеко стояла, чтобы разоружить ее, как и Темплтон-Вейны. Стокер вытянул руку и закрепив одну ногу в сапоге на фальшборте, быстро поднял меня, чтобы я встала между ним и Тибериусом.

— Что теперь? — спросил он.

— Вы погребете к Первой Сестре, — приказала женщина, кивая в сторону скалы.