Трактир "Ямайка" - Дафна дю Морье

Со стороны Килмара к ней приближалась повозка, словно заяц оставляя на белом инее следы. Это был единственный движущийся предмет на притихшей равнине. Мэри наблюдала за повозкой с подозрением, потому что на этой пустоши не было никаких домов, кроме Труарты, находившейся вдалеке, в долине у Ивового ручья, но она знала, что Труарта пуста. Да она и не видела ее владельца с тех пор, как он стрелял на Ратфоре.

— Джем Мерлин — неблагодарный мошенник, как и вся их порода, — сказал сквайр. — Если бы не я, сидеть бы ему сейчас в тюрьме, отбывая долгий срок, может, это его и обломало бы. Я схватил его за руку, и ему пришлось сдаться. Признаю, потом он вел себя хорошо, и именно он выследил вас, Мэри, и этого негодяя в черном плаще; но он и не подумал сказать спасибо за то, что я отвел от него обвинение, и, насколько мне известно, убрался куда-то на край света. Не было еще такого Мерлина, который бы не закончил плохо, и этот пойдет по той же дорожке.

Так что Труарта опустела, лошади давно одичали и бродили на свободе по пустоши, а их хозяин уехал прочь с песней на устах, как она и думала.

Повозка приблизилась к склону холма, и Мэри заслонила глаза от солнца, чтобы следить за ее продвижением. Лошадь пригнулась от напряжения, и Мэри увидела, что она нагружена странной поклажей: горшками и сковородками, матрасами и палками. Кто-то уезжал, таща на спине свой дом. Но даже тут до нее не дошло; и только когда повозка оказалась внизу и возница, шагавший рядом, взглянул на Мэри и помахал рукой, она узнала его. Она спустилась к повозке с видом полнейшего безразличия и сразу же подошла к лошади, приласкала ее и заговорила с ней, а Джем подтолкнул ногой камень под колесо и забил его туда для безопасности.

— Вам лучше? — спросил он из-за повозки. — Я слышал, вы больны и лежите в постели.

— Вы, должно быть, что-то перепутали, — ответила Мэри. — Я была занята по дому там, в Норт-Хилле, и гуляла в саду. Но ничем особенным не болела, разве что возненавидела все вокруг.

— Говорят, вы собираетесь обосноваться там и стать компаньонкой миссис Бассат. По-моему, это больше похоже на правду. Во всяком случае, осмелюсь заметить, жить вам с ними будет довольно приятно. Люди они неплохие, особенно когда их получше узнаешь.

— Бассаты были добрее ко мне, чем кто-либо в Корнуолле с тех пор, как умерла моя мать, а для меня важно только это. Но все равно я не останусь в Норт-Хилле.

— Да ну?

— Представьте себе. Я возвращаюсь домой, в Хелфорд.

— Что же вы там будете делать?

— Попробую снова завести ферму или хотя бы для начала работать и копить, ведь денег у меня пока нет. Но у меня там есть друзья, и в Хелстоне тоже, они и помогут мне поначалу.

— А где вы будете жить?

— Нет такого дома в деревне, который я не могла бы назвать своим, если бы захотела. Знаете, у нас на юге относятся друг к другу по-добрососедски.

— У меня никогда не было соседей, стало быть, я не могу с вами спорить, но мне всегда казалось, что жить в деревне — все равно что жить в стойле. Вы суете нос через калитку в чужой огород, и если там картошка крупнее вашей, начинаются пересуды и ссоры. Сами знаете: если у вас на ужин кролик, то ваш сосед учует его запах у себя на кухне. Черт возьми, Мэри, это не жизнь.

Она засмеялась, потому что его нос сморщился от отвращения, а потом окинула взглядом его нагруженную повозку и царящий в ней беспорядок.

— А вы куда направляетесь? — спросила она.

— Я возненавидел все вокруг, так же как и вы, — сказал Джем. — Я хочу убраться подальше от запаха торфа и болота, не видеть Килмар там, вдалеке, это безобразное лицо, которое хмурится на меня от заката до рассвета. Вот мой дом, Мэри, все, что у меня когда-нибудь было, здесь, в тележке, и я возьму его с собой и поставлю где угодно, там, где мне больше понравится. Я ведь с детства был скитальцем: никогда не имел никаких связей, ни корней, ни длительных привязанностей. Полагаю, я так и умру скитальцем. Только такая жизнь мне по душе.

— В странствиях нет мира. Джем, и нет покоя. Господь свидетель, само наше существование — это достаточно долгое путешествие, и ни к чему увеличивать бремя. Настанет время, когда тебе захочется собственного кусочка земли, и собственных четырех стен, и крыши, и места, куда бы ты мог сложить свои бедные усталые кости.

— Вся страна принадлежит мне, Мэри, если на то пошло, с небом вместо крыши, и землей вместо постели. Ты не понимаешь. Ты женщина, и дом — твое царство, как и все эти знакомые повседневные мелочи. Я никогда так не жил и не собираюсь. Одну ночь я проведу на холмах, другую — в городе. Мне нравится искать удачу повсюду, то тут, то там, водить компанию с незнакомцами и дружбу со случайными прохожими. Сегодня я встречаю на дороге человека и путешествую с ним вместе час или год; а завтра он уже навсегда исчез из моей жизни. Мы с тобой говорим на разных языках.

Мэри по-прежнему гладила лошадь, ощущая ладонью влажное тепло ее плоти, а Джем наблюдал за ней с тенью улыбки на лице.

— Куда ты поедешь? — спросила девушка.

— Куда-нибудь к востоку от Тамара, мне все равно, — ответил Джем. — Я больше не вернусь на запад, пока не состарюсь и не поседею, и не позабуду о многом. Я думал двинуться на север за озеро Ганнис и отправиться в центральные графства. Люди там богатые, и толковый человек может поймать удачу за хвост. Может быть, когда-нибудь у меня будут деньги в карманах, и я стану покупать лошадей для собственного удовольствия, а не воровать.

— В центральных графствах безобразная черная земля, — сказала Мэри.

— Мне неважно, какого цвета земля, — ответил Джем. — Ведь торф с пустошей тоже черный, правда? И дождь, когда он льется в твои свинарники в Хелфорде, — тоже. Какая разница?

— Тебе лишь бы поспорить, Джем. В том, что ты говоришь, нет никакого смысла.

— Как я могу быть разумным, когда ты прислонилась к моей лошади, и твои буйные растрепанные волосы смешались с ее гривой, а я знаю, что минут через пять-десять буду там, за холмом, уже без тебя, лицом к Тамару, а ты пойдешь обратно в Норт-Хилл пить чай со сквайром Бассатом?

— Тогда отложи свое путешествие и тоже приходи в Норт-Хилл.

— Не будь дурой, Мэри. Ты можешь себе представить, как я пью чай со сквайром и качаю на коленях его детей? Я человек другого класса, и ты тоже.

— Я это знаю. И потому возвращаюсь в Хелфорд. Я тоскую по дому, Джем. Я хочу снова вдыхать запах реки и ходить по своей земле.

— Тогда ступай! Повернись ко мне спиной и иди прямо сейчас. Миль через десять ты выйдешь на дорогу, которая приведет тебя в Бодмин, а из Бодмина — в Труро, а из Труро — в Хелстон. Ну, а в Хелстоне ты найдешь своих друзей и поживешь у них, пока твоя ферма не будет готова.

— Ты очень груб сегодня и жесток.

— Я груб с лошадьми, когда они упрямятся и не слушаются; но от этого я люблю их не меньше.

— Ты никогда в жизни никого не любил, — сказала Мэри.