Добро пожаловать в мир, малышка! - Фэнни Флэгг

Письмо в жестяной коробке

Элмвуд-Спрингс, штат Миссури

1963

Мак после смерти дедушки Дены просматривал бумаги в поисках документов, которые он должен был иметь в качестве душеприказчика. Ему пришлось сунуть нос в жестяную коробку.

Данбар & Стрэйтон

Ресурс трейсинг Инк.

Чикаго, штат Иллинойс

Касательно Марион Чапмэн

Белая, женщина

Дата рождения: декабрь 1920

Вашингтон, федеральный округ Колумбия

#8674

Уважаемый мистер Нордстром, Используя всю информацию из брачного свидетельства вашей невестки, а также предоставленные Вами номер ее социального страхования, дату и место рождения, мы не обнаружили Марион Чапмэн, рожденную в этих числах в Вашингтоне, федеральный округ Колумбия, ни в одном официальном документе. Мы неоднократно проверяли и перепроверяли все наши национальные ресурсы по поиску людей и нашли только одиннадцать женщин по имени Марион Чапмэн, рожденных в пределах названной даты, и все они были проверены нами. Согласно нашим записям и переписи населения, такого человека не существовало. Если у Вас появится любая дополнительная информация, мы будем рады помочь Вам в будущем.

Искренне Ваш,

А. А. Данбар

Мак обсудил это с Нормой, и оба решили не говорить Дене: «Что хорошего принесет ей весть, что человека, которого она считала своей матерью, не существовало?»

Блюдо, которое подают холодным

Нью-Йорк

1978

Дена Нордстром погубила единственный шанс Сидни Капелло стать большим человеком на телевидении, но, как крыса в лабиринте, он быстро сориентировался и метнулся в другую сторону. В бизнесе бульварного чтива, где скорость решает все, Капелло взлетел к вершине, как выпущенная из пистолета серебряная пуля. Он пытался быть «свободным художником» и работать по найму, однако договариваться с редакторами о приличной оплате было муторно и проблематично, поэтому он изъял из процесса посредника и открыл собственную газету. Не отягощенный лишним бременем этики, совести и страха перед законом и притом нацеленный сделать все ради того, чтобы добыть историйку, Капелло со своей газетой оказался далеко впереди остальных участников гонки. Не заботиться чрезмерно по поводу достоверности фактов оказалось экономично. Меньше чем за год его малозатратная газетенка затмила прочую продукцию на стеллажах супермаркетов, и он намеревался удержаться номером первым, несмотря на растущую конкуренцию.

Он без всяких угрызений совести воровал почту, прослушивал телефоны и подкупал служанок, садовников и шоферов в домах известных людей, а то и подсовывал своих. Его жажда получить доступ к не подлежащим огласке сведениям была безгранична, и досье ФБР он читал легко, как букварь. Он знал, кто с кем спит, когда, где и в каких позах, у него под рукой всегда была парочка «свидетелей», а если требовалось, за некую сумму он мог обеспечить и замешанное в дело «третье лицо», неважно, существовало такое лицо в действительности или нет. У него был доступ к медицинским картам, банковским счетам, частным телефонным разговорам. Он знал, как раздуть до скандала любой полуфакт, не успеешь глазом моргнуть. Но главной причиной успеха Сидни была его способность позаботиться о будущем, отложить что-нибудь на черный день. У него была «страховочная» папка, раздутая от «лакомых кусочков» — фотографий, документов, которые он мог пустить в дело, когда придет тот самый черный день. Если неделя не задалась и новостей не хватало, он просто выуживал что-нибудь из этой папочки, добавлял несколько фактоидов[43]и запускал в печать. Стареющая кинозвезда потеряла ведущую роль в кино, когда ее цветные фотографии до и после пластической операции появились на первой полосе у Капелло только по той единственной причине, что неделя не задалась. Он любил быть на вершине. У него была папка, которую он называл «горячей», — готовая бомба с часовым механизмом «возьми их прежде, чем они прославятся». Он собирал информацию на детей актеров, музыкантов, государственных служащих, благодетелей человечества — вдруг пригодится. Это обходилось недешево, но что такое три или четыре тысячи долларов, когда речь о миллионных продажах? Он хотел иметь фору, быть наготове, как только человек рванет вверх.

Так и появилось дело Дены Нордстром и теперь лежало, тикало и ждало подходящего момента. Обычно Капелло воспринимал все только как бизнес, но в случае Дены у него была личная заинтересованность. Если бы не эта Нордстром, он мог бы сегодня быть продюсером на телевидении. Заняться Нордстром он поручил лучшему своему агенту — Барбаре Зофко. То, что она нарыла, превзошло его самые сладкие фантазии. Теперь ему оставалось только отдыхать, развалясь на стуле, и ждать момента, а человеком он был терпеливым. Это был грязный бизнес. Но не шантаж. Спроси его — и он скажет, что это просто увеселительное чтиво и что бизнес бульварных газет приносит гораздо больше денег, чем тот же шантаж. К тому же бизнес этот легален. Да что там, он заставляет тебя гордиться, что ты американец.

Если Сидни Капелло был пчелиной маткой, то Барбара Зофко была идеальной рабочей пчелой. Она хорошо его обслуживала. Грузная, бесформенная женщина с рябоватой, лоснящейся кожей, не уродливая, не красивая, мимо такой тысяча человек в день пройдут — не запомнят. Эта характерная особенность была ей на руку. Она вообще идеально подходила для своей работы.

Барбара Зофко не горевала, что приходится есть в одиночестве. Как раз наоборот. Она была полностью сосредоточена на работе и на следующем приеме пищи. Аппетит ее был ненасытен, она могла одна съесть большую пачку печенья, целый торт и дюжину пончиков за один присест. Если у нее и имелась характерная черта, то это был вечный голод. Зофко была одной из семерых детей и приехала из маленького городка, выросшего вокруг угольной шахты недалеко от Питтсбурга. Дочь неразговорчивого шахтера и состарившейся к тридцати годам матери, Барбара всегда чувствовала недостаток во всем: в любви, в деньгах, еде, и теперь, сколько бы она ни съела, ощущение сытости не приходило.

Делом Дены она занималась уже несколько недель, но пока не удалось нарыть почти ничего. Да, она часто меняла школы, и все помнят ее, но ничего конкретного. Похоже, задача предстоит не из легких. Труднее всего попасть в двигающуюся цель, а эта теледива с четырех лет только и делала, что передвигалась с места на место. В колледже она тоже не доучилась, Барбара раздобыла список ее сестер по сообществу и охотилась за ними по всей стране, но все впустую. Ни одна не сказала о Дене ничего дурного, а некоторые говорили только о том, какая она замечательная. Особа из Алабамы, соседка Дены по комнате в колледже, заговорила ее чуть не до смерти, взахлеб описывала, до чего Дена была восхитительной девушкой. Еле избавилась от нее. Она проследила карьеру Дены от одной частной телекомпании к другой, и ничего. Все твердили одно и то же: хорошая девушка; мы знали, что она далеко пойдет. Глухой тупик.