Уркварт Ройхо - Василий Сахаров

Нормально. Я выскользнул из палатки командира батальона, оглядел солдат, которые зажигали фонари и хватали оружие, и с истеричными нотками в голосе, вскинув руку в направлении тёмного склона, выкрикнул пару из десятка известных мне ассирских слов:

– Угад!!! Алагай!!! – Это значило: «Враги!!! Догнать!!!»

И пока солдаты и сержанты всматривались в темноту, а некоторые, совершенно не задумываясь о том, почему рядовой боец выскочил из командирской палатки и отдаёт приказания, кинулись прочёсывать склон, я нырнул в четвёртое походное жилище и здесь обнаружил мага, живого, но явно не здорового. Высокий костистый мужчина раззявил в крике рот, но звук из него не вырывался, маг дёргал ногами, которые словно огромным и очень острым скальпелем были обрублены по колени. То же самое у него было с правой рукой, которая отсутствовала по самое предплечье. Но маг всё ещё был жив, и его левая ладонь крепко вцепилась в охранный амулет на груди.

– Что, чародей, плохо тебе? – взглядом обшаривая палатку, шёпотом спросил я. – А людей газом травить и деревни сжигать хорошо?

Бешеные, навыкате, глаза мага впились в меня. В них были непереносимая боль и страдание. И мой кинжал острым как бритва лезвием прошёлся по его шее. После чего, уже не глядя на батальонного чародея, я подхватил сумку, в которой что-то булькало и шелестело, быстро запихал её в полупустой рюкзак комбата и покинул последнюю палатку, которая попала под удар «Чёрной петли».

За те тридцать – сорок секунд, которые я провёл у мага, на стоянке мало что изменилось. Солдаты занимали оборону и много суетились, а из других офицерских палаток выскочили батальонные капитаны, которые спросонья не понимали, что происходит, и, на ходу накидывая на себя плащи, с оружием в руках бежали к своим подразделениям. И всё бы ничего, я ушёл бы по-тихому. Но один из офицеров увидел у меня на предплечье дорогой и удобный рюкзак комбата, замер на месте и нахмурился. А я, не ожидая, пока его пробьет мысль о том, что я чужак, отбежал в сторону, влился в солдатскую массу и, скользя между врагов, устремился к лесу. И уже на самой окраине вражеской стоянки, невдалеке от трупа часового, услышал крик офицера, который, как мне думается, заглянул в жилище своего командира и только после этого поднял тревогу.

Я юркнул в непроглядную сырую тьму и через поле рванул к спасительному для меня лесу. Ноги несли меня легко, страх подгонял и будоражил, адреналин в крови делал своё дело, и вскоре я был на месте гибели боевого ассирского дозора, где скинул чужой плащ, накинул на плечи обе лямки рюкзака, забрал болты, поправил ирут, который мне сегодня так и не пригодился, и взял в руки арбалет. Отлично! Я выполнил все поставленные перед собой на эту ночь задачи, кроме пока одной – оторваться от погони. И, оглядевшись, я хотел сразу же направиться в глубь леса. Но у меня был заряженный арбалет, а позади слышались крики ассиров, которые пытались меня настичь, так что на несколько секунд можно было задержаться.

Повернувшись в сторону поля и присев на левое колено рядом с одним из мёртвых горных стрелков, я вскинул приклад арбалета к плечу. В мою сторону спешило около трёх десятков солдат, которые размахивали над головой факелами. И, выбрав наиболее близкого ко мне противника, я выстрелил. Болт вонзился врагу в живот, и он свалился. А я по лесной тропе, пока имелась возможность и небольшая фора, огибая кусты и думая о том, как бы мне не оставить на сучках свои глаза или иные какие не менее важные части тела и органы, начал движение по чащобе, в которой за первую половину ночи успел немного освоиться.

От вражеских солдат я оторвался на удивление быстро. Хотя чего удивляться? Сначала ассиры на мёртвых бойцах из боевого дозора время потеряли, а потом кинулись в лес, которого не знали. И без командира, который бы их подгонял, рядовые бойцы и капралы быстро сдулись и повернули назад. Так что обстановка мне благоприятствует и напоминает времена на Земле. Если диверсанта не поймали сразу, то после найти в горах одиночку становится проблемой из проблем. И, учитывая то обстоятельство, что верхушка ассирского батальона выбита, капитаны наверняка сами ничего предпринимать не станут и будут ждать указаний сверху и того момента, когда к ним пришлют нового дядю в чине полковника. Значит, непосредственная опасность ни мне, ни партизанам отряда Калагана пока не грозит, и это хорошо, так как можно сосредоточиться на моей основной на данный момент задаче – выходе на соединение с имперскими войсками.

Примерно такими мыслями я тешил и развлекал себя всё то время, что бродил по лесу, а затем карабкался в гору, и уже под утро, обессилев и удалившись от перевала на шесть с половиной километров, я добрался до небольшой буковой рощицы, из которой вчера вечером уходил в ночь. И здесь, сбросив с натруженных плеч трофейный рюкзак, арбалет и меч, я вскинул руки к солнцу, которое краешком показалось над горами, и, сбрасывая нервное напряжение, закричал:

– А-а-а-а! Хорошо-то как!

Гулкое и протяжное горное эхо разнесло мой голос по окрестностям. Простояв без движения пару минут, никого и ничего не опасаясь, я быстро развёл небольшой костерок. Потом, разворошив кучи палой листвы, достал из-под неё свой походный рюкзак и вынул котелок, флягу с водой, баночку мёда и листья взвара. При этом походя сравнил родной рюкзак и трофейный и пришёл к выводу, что мой удобней для конного перехода, ибо изначально шился как ковровая сумка, а для гор конечно же наилучший вариант – трофейный. Поэтому надо брать его, а перед этим перепаковать вещи и имущество, а что не поместится, то придётся спрятать в этом месте. Глядишь, может, моя мелочовка пригодится кому-то из партизан, разумеется, если рюкзак не найдут ассиры.

Через двадцать минут огонь моего костра, жадно пожирая сухой хворост, горел ярким бездымным пламенем. Скрестив ноги, я сидел на рюкзаке перед ним, слушал пение лесных птиц, смотрел на густой туман, плотным облаком скопившийся ниже по склону и медленно тающий под солнечными лучами, пил горячий свежий взвар и размышлял о том, что сделал сегодня ночью. Результатами своего рискового диверсионного набега я был доволен. И хотя, стоит это признать, пару раз я был близок к тому, чтобы огрести неприятностей, в целом всё сложилось неплохо. Убиты офицеры и маг противника, а батальон горной пехоты на пару дней выведен из боёв с партизанами. А что касается лично меня, то опробованы ещё две энергокапсулы, которые снова заряжены и готовы к применению. Плюс к этому имеются трофеи.

Кстати, о трофеях. Парой больших глотков я допил взвар, закинул в рот пластик копчёной свинины и, медленно пережёвывая мясо, приступил к разбору добытого в бою вражеского имущества. Сверху в рюкзаке лежала сумка мага, и, расстелив на траве свой плащ, я высыпал на него всё её содержимое.

И что же там имелось? А не так уж и мало, учитывая, что маг был батальонный, а значит, не очень сильный. Четыре чистых охранных амулета, стандартная армейская экипировка, видимо запас. Шестнадцать средних эликсиров исцеления, каждая ёмкость около двадцати миллиграммов и по форме напоминает йодные пузырьки, которые продаются в земных аптеках, это опять военный стандарт, НЗ для особых случаев и офицеров, маркировка на всех одинаковая, на этикетке руна «Здоровье». Восемь средних эликсиров «Бодрость», допинг для комсостава, опять же для экстренных случаев. Плюс ко всему этому пара неизвестных мне свитков Бойры Целительницы, наверняка что-то связанное со здоровьем. Несколько полудрагоценных камней, аметисты и турмалины, возможно добыча мага в одной из деревень или храме. И самое главное – небольшая записная книжка на остверском языке с пометкой на первой странице, что она принадлежит магу на королевской службе Валли Кристу. В неё покойный чародей заносил некоторые свои мысли по поводу магии и записывал приёмы работы с той или иной формой энергетик дольнего мира. В общем-то подобная книжица имеется практически у каждого мага, невзирая на школу – привычка с Академии, и в ней не было великих секретов. Но для общего развития прочитать её стоило, это факт. И после того, как я её сдам армейским контрразведчикам, надо бы обратить их внимание на то, что уничтоженный мной маг этнический оствер, который продался за деньги врагам империи. Хотя про мой успех на перевале контрикам знать совсем не обязательно, и записную книжку можно оставить себе, а затем, при встрече, подарить её Ангусу Койну.