Приключения Майкрофта Холмса - Куинн Фосетт

Когда мы садились на наших ганноверцев, я прошептал Холмсу на ухо:

– Неужели вы не боитесь, что из-за нашего альянса может случиться что-нибудь неладное с Соглашением? Вы же сами сказали, что у нас с ними разные цели.

– Нет, не боюсь, – ответил тот, взлетая на своего могучего мерина.

Я не мог поверить своим ушам.

– Но неужели вы не понимаете? Им ни в коей мере нельзя доверять. Как только мы выкрадем Макмиллана, они смогут забрать у него Соглашение и воспользуются им в своих собственных целях. – Устраиваясь на широкой спине своего скакуна, я почувствовал, насколько сильно натер накануне ноги и седалище: кожу так и саднило.

– Так и могло бы быть, если бы у Макмиллана было Соглашение, – подмигнув, ответил Холмс. – Но у него его нет. – С этими словами он направил лошадь вперед, и та мерной рысью двинулась по дороге.

Я чуть-чуть задержался и успел увидеть, как Пенелопа Хелспай и Гийом садятся на своих лошадей, затем я поскакал вслед за Майкрофтом Холмсом. Меня распирало от многочисленных вопросов, которые мне не терпелось задать своему патрону.

Из дневника Филипа Тьерса

Я провел час с матерью и теперь согласен с врачами: ее смерть – вопрос нескольких часов. Я пообещал вернуться в больницу к полудню и пробыть там столько времени, сколько потребуется.

Эдмунд Саттон предложил остаться в квартире и принимать все сообщения, которые могут поступить в мое отсутствие. Это очень благородно с его стороны, и я чрезвычайно признателен ему за помощь в это тяжелое время.

Из Франции не пришло больше ни слова, но я пока еще ни на что и не рассчитывал. Очень неприятно ожидание само по себе, а тем более в предприятиях, подобных тому, что осуществляет М. X. Если оно закончится успешно, об этом станет известно к утру. Если оно провалится, то мы, скорее всего, никогда не узнаем, что же произошло.

Двигаясь вдоль ручья, мы подъехали к ложбине. Она густо поросла деревьями, и мы не могли со стороны определить ее глубину, ширину и протяженность. Мы находились в дороге уже почти три часа. В небе показалось солнце, но его ослепляющие лучи совсем не согревали. Резкие тени, полные пронизывающего холода, были гораздо честнее.

Всю дорогу я раздумывал над таинственным замечанием, которое, садясь на коня, бросил Майкрофт Холмс, что у Макмиллана нет Соглашения. Значило ли это, что у него никогда его и не было, а сам он являлся приманкой для злоумышленников? Или же Соглашение было похищено раньше его самого? Если так, то когда и кем? Если у него не было Соглашения, зачем Братству понадобилось его похищать? И самый неприятный из всех вопросов: что они намереваются сделать с ним, обнаружив, что у него нет того, ради чего затевалась охота? Как бы ни была мне неприятна персона Макмиллана, я не пожелал бы ему испытать на себе гнев Братства, будь он даже закоренелым преступником.

– Замок где-то за этими деревьями, – сказал Майкрофт Холмс и, натянув поводья, остановил лошадь. – Остаток пути лучше пройти пешком. И настроиться на неприятности.

– Но это миля пути, если не больше, – удивился Гийом, подъехав почти вплотную к Холмсу. – Почему бы не подобраться поближе?

– Потому что они обязательно должны следить за окрестностями. У них Макмиллан, и они ожидают, что кто-нибудь станет его разыскивать. – Холмс направился к опушке густой рощи. – И у них есть еще преимущество: они находятся под прикрытием.

– Но ведь мы не станем лезть им на глаза… – попытался возразить Гийом.

– Не стоит считать их дураками, дружище, – прервал его Холмс, – они хитры, и вам это должно быть известно лучше, чем мне. Они алчные и злобные люди, ради собственных целей готовые разрушить мир и уничтожить миллионы людей.

– Да, – с глубоким чувством произнесла Пенелопа, – и мы не можем этого допустить. Гийом, мистер Холмс прав. Нам не следует рисковать сверх необходимого. – Она соскользнула наземь, твердо держа поводья в руке. – Где мы можем спрятать лошадей, чтобы их не было видно?

– Мне кажется, что мы могли бы оставить их у священника деревенской церкви, мы проехали мимо нее полчаса назад, – предложил Холмс. – Ни один христианин, независимо от вероисповедания, никогда не станет поддерживать Братство.

Несколько секунд все пораженно молчали, обдумывая последние слова. Затем я, выразив общее мнение, пробормотал:

– А ведь верно, – и с чувством облегчения повернул коня.

Пенелопа Хелспай вновь забралась в седло и пустила лошадь рысью.

– Уже скоро полдень. Нужно торопиться, если мы не хотим попасть в этот замок ночью. Вы ведь уже знакомы с их ритуалами. Так что лучше будет успеть засветло.

– Потому что они призывают на помощь силы тьмы, – пояснил Гийом. – Они используют худшее…

Тут мы въехали в небольшую деревушку, и Холмс знаком призвал его к молчанию.

– Не здесь. У людей есть уши, а кто-нибудь, возможно, понимает по-английски.

Кюре маленькой католической церкви охотно согласился позаботиться о наших лошадях за небольшое пожертвование в пользу прихода. Он также дал головку сыра и два каравая хлеба, не забыв благословить пищу, перед тем как вручить ее нам.

– Если мы не вернемся до полуночи, не сочтите за труд послать телеграмму по этому адресу, – добавил Холмс, когда мы собрались уходить. Он дал священнику сложенную записку, несколько франков, и мы зашагали к околице, направляясь в сторону замка фон Метца.

Через полчаса быстрой ходьбы мы свернули с дороги и двинулись вдоль ручья. Несмотря на то что мы продолжали идти довольно быстро, со стороны нас вполне можно было принять не за путников, стремящихся скорее достичь определенной цели, а за туристов, беззаботно любующихся осенними пейзажами. Как и подобает путешественникам, в полдень мы перекусили хлебом и сыром.

– Вон за той рощицей поворот к замку, – показал рукой Майкрофт Холмс, когда мы пересекали небольшой лужок. – Держитесь ближе к западному краю рощи, так мы будем под прикрытием деревьев, и если сейчас за нами кто-то следит, он не сможет сразу определить, куда мы направились.

– Вы по-прежнему уверены, что, несмотря на все предосторожности, за нами следят? – спросил я. У меня саднили стертые от двухдневной скачки бедра и колени; голова раскалывалась, хотя накануне удалось крепко проспать полночи.

– А вы сомневаетесь в этом? – удивился Холмс. – Если не верите мне, спросите этих двоих. – Он кивнул в сторону Пенелопы и Гийома. – Убийцам свойственно обостренно чувствовать такие вещи.

Пенелопу задело слово «убийцы».

– Мы убиваем только наших врагов, – возразила она, – только тех членов Братства, которые своими действиями угрожают безопасности и благополучию миллионов людей.

– Да, – сразу же спокойно согласился Холмс. – Ваши цели прекрасны. Но ваши жертвы тем не менее мертвы. – Он улыбнулся девушке. На его лице не было и следа осуждения.