Тени - Елена Колесник

– Сейчас тебе это сложно, я тебе потом объясню. Называется это кефир.

Палец снова дотронулся до пакета и застыл на нем. Сила закрыла глаза.

– Му-у, – сказала она, и, похоже, сама удивилась. Кажется, она считывала информацию напрямую. Интересно, сможет ли она интерпретировать то, что считала, подумал я?

– Непонятно… – видимо, интерпретация ей не удалась. – Она любит кефир… Мне можно?

– Конечно, можно, но только в следующий раз. – Я не был уверен, что живот Киры безболезненно выдержит смешивание соков и кефира.

Захлопнув холодильник, я за руку повел Силу в комнату. Идя за мной и, видимо, куда-то засмотревшись, она рукой задела карандаш на столе. Она взяла его, повертела в руках, о чем-то задумалась, закатив глаза, а потом положила назад.

– Ладно, пойдем, нам пора, – сказал я.

Она с силой уперлась, как упираются маленькие дети, когда не хотят идти туда, куда их ведут, выдернув свою руку из моей.

– Я сдвинула это, – голос прозвучал с глубоким отчаянием. – Ты позвал меня, ты хороший, а я не заметила и сдвинула это. Я не знаю, как оно лежало раньше, теперь в вашем мире все будет по-другому, я не могу поставить его так, как оно лежало. Помоги мне.

– Это не важно. Пускай карандаш лежит, как лежит, пойдем.

– Не-ет, – она опять заныла в точности, как делают это дети. – Я все испортила, прости меня, почини это. – И уже рыдала в полный голос.

С огромным трудом мне удалось ее успокоить. Хотя, кажется, она до конца так и не поверила, что в нашем мире не столь уж и важно, как лежит карандаш. Или, может быть, это действительно очень и очень важно, но я об этом не знаю? Чтобы отвлечь Силу, я спросил, что ей показать в следующий раз. Она замерла в сладком раздумье, а потом уверенно стала загибать пальцы:

– Я хочу попробовать то, что больше всего любит Она. Мне еще мандарин, который течет, клубнику – я не знаю что это, но я хочу это попробовать – Она очень любит клубнику, и еще – «хенеси» и «плавать». Хорошо?

Интересный список для существ из других миров.

Приходы Силы успокаивали Киру на некоторое время, а также, кажется, давали ей большую глубину восприятия. Возможно, это была память тела. Может быть, та часть сознания, которой оперировала Сила, не полностью перестраивалась после ее присутствия, и Кира совсем чуть-чуть, почти незаметно, но смотрела на вещи шире, под другим углом. При этом как-то по-детски удивляясь и восхищаясь окружающим.

Я звал Силу часто, но понемногу. Мне не нравилось, что я делаю это втайне от Киры, и размышлял, как рассказать ей о моих манипуляциях с ней. Но сделать это прямолинейно у меня не хватало духа, и я прикидывал так и этак, как бы сообщить Кире о том, что происходит, и не вызвать бурю отрицательных эмоций. Хотелось бы так все подстроить, чтобы она как будто узнала об этом сама, причем при таких обстоятельствах, что ей было бы настолько интересно, что этот интерес отвлек бы ее от возможного негодования.

Сила очень отличалась от Киры, и с ней практически не возникало проблем, которые все время приходилось решать с Кирой. Правда по мере освоения окружающего мира и она начинала иногда капризничать. Возможно, она не знала, что капризничает, и в отличие от Киры ее было легко отвлечь чем-то новым.

– Ты приготовил для меня клубнику и хенеси?

– Нет, милая, у нас прошло очень мало времени, и я еще не успел купить то, что нужно. – Она надула губы, глаза влажно заблестели. Я же быстро продолжал: – Зато я тебе приготовил краски и бумагу, ты можешь попробовать рисовать, Она любит рисовать и очень хорошо рисует. – Губы сдулись, глаза блестели уже не влагой, а шкодливым интересом.

– Хорошо. Давай. Попробуем. Рисовать хочу. Рисовать интересно? Рисовать приятно? – О-о-о. – Руки ее сами потянулись к расставленным на столе краскам. – Даааа. Она такими рисует – в баночках. И я тоже буду.

Первый лист бумаги у нас ушел на пристрелку. Сила просто водила кисточкой по бумаге и удивлялась тому, что получается.

– О-о-о, смотри, как. О-о-о, вот как. Смотри, они стекаются и меняются, а здесь было белое только что, О– о-о… – Поудивлявшись и напробовавшись, она скомандовала: – Давай новый белый… – Она показала пальцем на бумагу.

Я поменял воду и положил перед ней чистый лист бумаги. Сила послушно подняла руки, давая мне возможность приготовить стол.

Рисовала она увлеченно, не отвечала на мои вопросы, и я не сомневаюсь, видела перед собой только то, что делает, что у нее под рукой. Вернее, в ее сознании, восприятии был только лист недавно еще белой бумаги. Оказалось, при ее стиле рисования определенно нужен помощник, которым я и выступал. Она настолько яростно и самозабвенно тыкала кисточкой в баночки с краской, что они опрокидывались и раскатывались по всему столу, при этом она еще умудрялась засовывать кисточку в опрокинутую катящуюся баночку и даже набирать таким образом краску. Я же стоял за ее спиной, ловил краски и ставил их на место. Возможно, охота за разлетающимися красками отвлекала меня от наблюдения за действиями Силы. Но когда я присмотрелся, то понял, что она не просто рисует… Такой техники я не только никогда не видел, но даже и не слышал ни о чем подобном. Сначала я не мог понять принципа ее рисования, а когда до меня наконец-то дошло, я впал в состояние близкое к восторженному ступору.

Она рисовала, начиная с переднего плана, притом планы прорисовывались строго по очереди. Это даже планами назвать сложно – это были слои дальности от художника, начиная с ближнего. Рисовала она вазу с цветком. Начала с переднего плана – ближнего края стола, а закончила фоном, которым оказалось окно с занавеской. Картина получилась экспрессивно-примечательная, особенно мне понравилось, что при общем равновесии композиции ваза опиралась на стол своим острым углом.

– Краски – это очень и очень интересно. – Сила откинулась на спинку кресла, двумя руками отодвинула от себя краски и вопросительно посмотрела на меня. Во-первых, это могло означать, что рисовать она больше не хочет, во-вторых, она явно ждала слов похвалы. Врать мне не пришлось. Картина соответствовала всем авангардно-эстетическим нормам и явно не уступала полотнам фовистов.

Убирая краски в коробку и протирая тряпочкой стол, я говорил Силе правду о ее картине. Сначала она просто улыбалась, а потом важно приподняла голову.

Я спрятал картину в микроволновую печь. У меня в голове уже рождался план, как сообщить о Силе Кире. А в том, что в таких серьезных делах нельзя быть серьезным, чтобы не сойти с ума, я был уверен на сто процентов.

– Наверное, краски имеют большую ценность.

– Имеют. Но только для тех, кто увлечен рисованием. – Я не хотел расстраивать Силу, объясняя, что в нашем мире имеет действительно большую ценность.

– А у вас не все любят рисовать? Это ведь так интересно, почти как разговаривать. – И уже забыв о красках: – Ты мне покажешь, как плавать?