Великая сталинская империя - Юрий Фролов

Разжигая антиамериканские настроения у советского обывателя, идеологи утверждали, что при обострившейся конфронтации противостояние «будет длиться до тех пор, пока существует загнивающий империализм». И кто мог тогда предвидеть, что сам загнивающий советский строй вовсе не окажется долгожителем и тем более победителем в борьбе с западной демократией, страдающей многими несовершенствами…

К созданию НАТО американцев отчасти подтолкнул сам… Сталин. Да, именно он своей политикой, которая делалась на основе тезисов неотвратимого классового и политического противостояния двух разных систем.

О том, что НАТО «вырос» из противоречий разгоревшейся холодной войны, можно убедиться, вспомнив предыдущие главы. Говоря о необходимости создания системы европейской безопасности, Сталин считал, что она будет достигнута только при присутствии значительных контингентов советских войск в странах Восточной Европы, которые кремлевский вождь фактически насильно сделал социалистическими. Фактически эти огромные территории были под контролем Москвы являлись ее военным плацдармом для вероятного нападения на Западную Европу с целью ее социализации. Такая мысль зародилась у англо-американских политиков на основе воспоминаний об относительно недавних довоенных аннексиях территорий, которые провел СССР под видом освобождения народов от «буржуазного ига». Так были присоединены к Советской империи Бессарабия и значительный кусок Финляндии после окончания советско-финской военной кампании. Единственно справедливой можно считать аннексию Западной Украины, поскольку это было заключительным шагом для полного территориального объединения украинской нации, которая всегда стремилась к единству и сплочению. На основе этих объединенных земель после краха СССР и возникла демократическая цельная Украина.

Сталин смотрел на национальную безопасность глазами политика старого поколения, основывая ее на присоединении территорий или создании государств-сателлитов, что и было сделано в Восточной Европе. Из данных разведок западные политики знали, что Москва через своих агентов проводит подрывную деятельность в странах Восточной Европы, финансово «подкармливает коммунистические партии, расшатывающие устои капиталистического государства».

«Помните, что агенты НКВД в заговоре с итальянскими коммунистами планировали поднять мятеж в Северной Италии и создать там социалистическое государство», — говорил в 1949 году английский дипломат Э. Герден своим коллегам в Вестминстере. Да, действительно, одно время Сталин дал Берии санкцию на разработку такой операции в Северной Италии, но затем, все еще надеясь построить отношения с союзниками по своей модели, он отменил этот план и свалил всю вину за заговор на австрийских, югославских и венгерских коммунистов, назвав их «экстремистами».

Таким образом, зная о «происках Москвы» в Западной Европе и оценивая быстро ухудшающиеся отношения с Советским Союзом, оценивая ту резкую пропаганду, которая по указанию Сталина велась против всего Запада, политики Лондона и Вашингтона пришли к выводу о необходимости создания системы коллективной безопасности, направленной против СССР. Если бы Сталин сразу после войны был демократичнее в контактах с англо-американцами, не пошел на противостояние, болезненно не реагировал на выпады частной буржуазной прессы, он смог бы плодотворно сотрудничать с капиталистическим миром, оставаясь полновластным хозяином подчиненных ему социалистических территорий.

Так 4 апреля 1949 года был создан Северо-антлантический союз — НАТО. В СССР это восприняли как вызов, как начало вооруженной подготовки для нападения на Советский Союз и Восточную Европу в будущем.

Для правительства СССР стало первоочередной задачей создать против НАТО такой же вооруженный интернациональный кулак. Принципиальное значение для оценки международной ситуации имели донесения разведок. Тогда параллельно с военно-стратегической разведкой работали внешнеполитическая, экономическая и научно-техническая. Основные задачи внешнеполитической службы выполнял Комитет информации при МИДе. Также добывал информацию по своим каналам часто менявший название Внешнеполитический отдел ЦК ВКП(б).

Материалы от этих служб поступали ежедневно и в большом количестве, так что Сталин просто физически не мог ознакомиться подробно с каждым из них. Наиболее важные он прочитывал сам, об остальном вкратце докладывали Абакумов, Берия и личный секретарь Поскребышев. Информация вождю, в основном, излагалась с классовым подходом, который ему нравился. Особое ударение делалось на превосходстве СССР в разрешении перспективных проблем.

Сталин не мог быть в политике выше своих пристрастий: так или иначе они отражались на его поступках. И если в годы войны он отказался от берлинского предложения обменять своего сына Якова на фельдмаршала Паулюса, то это вовсе не означало, что он так поступал в каждом государственном случае. Над ним довлела идея необходимости противостояния капитализму, и в силу своей ортодоксальности, консервативности он от нее не смог отказаться с времен революции, не смог и после войны перестроить свою психологию в соответствии с требованиями мирного, безблокового существования. В том, что на долгие годы была похоронена эта идея Рузвельта, повинны и американские, и советские консервативные круги.

Но если опираться сугубо на факты, то вооруженный блок первыми создали американцы и тем самым дали повод тоталитарной коммунистической системе создать в противовес свою вооруженную группировку — Варшавский договор. Не следует забывать и о том, что, учитывая текущую ситуацию, Сталин опирался на мнения ближайших соратников, проповедовавших им же созданную классовую доктрину строительства международных отношений. Молотов, Берия и Абакумов в таком же разрезе давали задания агентам внешней разведки, дипломатам. И, естественно, читали затем в донесениях о теневой политической жизни США и Англии то, что фактически заказывали. Так возникла система преломления информации под определенным идеологическим углом. В любом серьезном шаге правительств Британии и США в Москве усматривали тайный замысел против СССР.

Подобная подозрительность и неприятие малейших демократических решений сказывались и в отношениях со странами Восточной Европы, Балкан. В 1955 году заместитель министра иностранных дел А. А. Громыко признал, что в конфликте с Югославией в конце 40-х годов особую роль сыграли инспирированные пропагандистские мифы и подтасованная информация. (РГАНИ, ф. 2, on. 1, д. 161, л. 173). К таким же мифам от носилась и информация о «фашизации режима», поступавшая из США в октябре-ноябре 1947 года. На самом же деле шло обычное наступление реакции в демократических условиях, но отнюдь не фашизация. Однако профашистская характеристика внутреннего положения в США продолжала оставаться и даже усилилась в начале 50-х годов. Этому в немалой степени способствовала деятельность реакционного сенатора Дж. Маккарти и его многочисленных сторонников, разжигавших среди американских обывателей антилевые и расистские настроения.

Влиял на политику с Западом и Сталин. Даже близкие его сторонники, не говоря об историках, отмечали три главные психологические особенности вождя. Первая — хроническое недоверие к союзникам, не покидавшее его даже в годы войны, когда взаимопонимание с Лондоном и Вашингтоном было наилучшим. Невероятная подозрительность — это вторая черта Сталина. Общаясь, например, с советскими дипломатами, он был уверен, что «эти либералы из МИДа» смягчают обстоятельства, чего-то ему не договаривают. И вождь принимал более жестокие дипломатические решения, чем следовало бы. И третья отрицательная черта — мания величия, скрываемая под маской бытовой скромности и простоты поведения, общения с подчиненными.