Коллекционеры смерти - Джек Керли

Я еще раз прокрутил в памяти тот эпизод: его раскаяние, извинение, рукопожатие. Потом его прикосновение к камере.

– На самом деле я ничего не подтверждал, Я этого просто не отрицал. Он потом стал вытирать лицо и повесил кепку на камеру.

– Когда камера снимает, там мигает красный огонек. Он закрыл его кепкой и этим сделал тебя. Я видела, как он откалывал такие штуки и раньше.

Гарри хмыкнул.

– И пленка, естественно, сразу же ушла к Койлу, а копии – потенциальным покупателям с приложением статьи в газете. И, вероятно, с письменным комментарием нашего адвоката: «Признанный авторитет в области серийных убийств подтверждает подлинность картин; аукцион в одиннадцать».

– А теперь давайте посмотрим, не выпадает ли это звено из общей цепочки, – сказал я.

Мы с Гарри приехали в офис адвокатской конторы «Хамерле, Мелбайн и Раус» каждый на своей машине, поскольку не знали, когда закончим это последнее наше, как мы надеялись, на сегодняшний день дело. Денберм поехала к себе на телестанцию, чтобы взять фотографию Зипински из его регистрационной карточки и присоединиться к нам позже. Мне не хотелось показывать Лидии последний снимок Боргурта Зипински, сделанный экспертом судебной медицины.

Уоррена Хамерле в офисе не оказалось, что, видимо, было вполне нормальным явлением. И все же меня удивило согласие Лидии встретиться в конторе, а не прятаться в кафе. Еще больше она удивила меня тем, что надела розовато-лиловое хлопковое платье, туфли в тон ему и желтый шарф на шею. Для нее это было, пожалуй, слишком колоритно и походило на радугу с электрической подсветкой.

– Да, я его помню, – сказала Лидия, взглянув на фото. – Мистер Пизински.

– Зипински, – поправил я. – Значит, он работал на вашу фирму?

– Да. – В ее голосе мне послышалась неприязнь.

– Для мистера Койла, в частности?

– Первый раз это было пару лет назад. Мистер Койл проводил переговоры от имени застройщика, интересовавшегося участком в сельской местности, который был в совместном владении брата и сестры, живущих раздельно. Мистер Койл работал над согласованием цены покупки. Он подозревал, что застройщик и сестра объединились между собой против брата и договорились о более низкой цене, чтобы она потом получила свою долю отдельно. Мистер Зипински принес нам снимки, запечатлевшие, как застройщик и сестра занимаются любовью. Они были очень… откровенными. Вероятно, даже слишком.

– Койл знал, кто может справиться с этой работой, – сказал Гарри.

– Вот почему Зипински спровоцировал тогда маленький инцидент со мной, – заметил я. – А потом прорезал шину, чтобы задержать нас на месте.

Глаза Денбери вспыхнули, руки сжались в кулаки. Голос упал до шепота:

– Меня использовали. Какая же я идиотка!

– Расслабьтесь, Денбери, – сказал Гарри. – Думаю, что использовать людей – это было лучшее, что умел Фунт.

Лидия протянула снимок обратно, словно хотела поскорее от него избавиться.

– Мне этот Зипински никогда не нравился. Он был каким-то… неприятным.

– А как вообще у вас дела, Лидия? – спросил я, обратив внимание на ее холодное мистер Койл вместо прежнего Рубин.

– Три дня назад я написала заявление на имя мистера Хамерле, а на столе мистера Койла оставила письмо с одной' лишь фразой: Иди ты к черту.

Я улыбнулся, подумав, что, если мистер Койл когда-нибудь и увидит это, он будет долго удивляться.

– Вы молодец, миссис Барстоу.

Лидия осторожно улыбнулась, продемонстрировав взглядом решимость начать новую жизнь.

– Я тоже так думаю. Пора искать другое место.

Охранник в фойе здания оказался помешанным на знаменитостях и попросил у Денбери автограф. Она задержалась немного поболтать с ним, устроив небольшую пиар-акцию, а мы с Гарри вышли на улицу.

– Мисс Лидия подтверждает, что Койл прекрасно знал Борга, – сказал он. – Перефразируя Уолта Келли,[51]«и встретили мы аутентификаторов, и это были мы сами».

– Что еще за Уолт Келли? – спросил я.

Гарри сочувственно вздохнул и посмотрел на свои часы.

– Похоже, теперь ждем до утра, а там послушаем, что нам скажет Уолкотт. Что собираешься делать, Карсон?

– Поехать домой и выспаться, Гарри. Устал. – Я направился к своей машине.

– Карсон?

Я обернулся. Гарри подошел ко мне.

– А не хочешь пропустить бокальчик холодненького?…

– Я, это… в общем…

Из дверей на стоянку вылетела Денбери, боясь что-то пропустить.

– Погодите, мальчики, – помахала она нам.

Гарри посмотрел на нее. Потом на меня.

– Что, значит, планы меняются?

– Надеюсь, – сказал я.

– Оно и к лучшему. Кстати, мне рекомендовали то же самое.

Было почти шесть вечера, когда мы с Даниэл Дезирэ Денбери свернули на мою короткую улицу из трех домов. Бловайны как раз выезжали. На даме было что-то очень яркое» и ее могучая грудь энергично тряслась в такт сияющему «хаммеру», который, урча, преодолевал неровности подъездной дорожки. Они сделали вид, что не заметили меня.

Не желая поддерживать тишину даже в свое отсутствие, Бловайны оставили телевизор включенным на полную мощность. В другом доме у новых жильцов все было по-прежнему Красная «тойота» стояла на том же месте. Мы сделали себе напитки и вышли на террасу, где легкий бриз прощался с уходящим днем. Некоторое время мы говорили о Зипински: Денбери печалило то, что он вел такую ограниченную, эгоцентричную жизнь.

– Для него не существовало ничего, кроме вещей, которые он мог купить, и людей; которых он мог обвести вокруг пальца в прямом и в переносном смысле.

– Так он и жил: из тюрьмы ~ к проповеднику, из зала суда – в зал заседаний совета директоров.

– Я не знаю, Карсон, веришь ли ты мне или нет, но иногда я очень благодарна Всевышнему, что не такая… не такая, как Борг. И, вероятно, не такая, как… эти люди, которых ты преследуешь. Я не могу представить себе пустоту их жизни. Возможно, произносить такие вещи ужасно, но как ты думаешь, может быть такое, что некоторые люди рождаются без души?

Я собрался было ответить, но остановил себя. Я устал думать и умничать, сейчас мне физически хотелось раствориться в чем-то простом и безыскусном. Я поднялся и протянул ей руку.

– Давай зайдем в дом. Хочу, чтобы ты еще поучила меня танцевать.

Утро выдалось ясным и светлым, янтарные лучи солнца, робко проникая сквозь занавески, вселяли надежду на удачный день. Я сварил кофе, и мы выпили его на террасе еще до половины седьмого. Я принял душ. Когда я оделся и пришел на кухню, то увидел там Денбери, внимательно рассматривавшую коричневую коробку на моем столе.