Сдвиг - Дейл Пек

За какие-то три недели он умудрился потерять все. И должность, и место работы. И дом, и наследство. Чандлера, Наз, себя самого. Как он мог упустить Чандлера? И почему тот сбежал? Неужели он не понимает, что БК пожертвовал всем — всем! — чтобы помочь найти Наз, добраться до Мельхиора и вновь обрести привычный мир?

Из разноцветной кипы, сваленной на конторке, он вытащил шелковый галстук. Галстук был черным и узким, ткань походила на шерсть. Скорее матовая, чем блестящая. Узкая полоска, как линия, проведенная карандашом. Наверное, нужно просто на нем повеситься и разом решить все проблемы.

Он продолжал тупо смотреть на галстук и вдруг сообразил: глаза Наз точно такого же цвета. Ему представилось ее лицо, и он понял, в чем заключалась его пленительная сила. Именно пленительная — она овладевала душой и больше не отпускала. Он вспомнил, как они танцевали у нее в комнате в особняке мадам Сонг, как он держал ее за талию, а она прижималась к нему грудью. И он вспомнил, как комната вдруг наполнилась ненавистью, стоило в нее войти Сонг. Ненавистью столь же осязаемой, как сила прибоя, такой же смертельной, как отравляющий газ.

Он продолжал смотреть на черную полоску ткани, и она напомнила ему о черных деревьях в Миллбруке. Миллбрук!

Это же было одной из аксиом любого расследования: если зашел в тупик, то вернись назад. Он не имел понятия, куда исчез Чандлер или куда предполагаемый кагэбэшник забрал Наз, но он знал, откуда они начинали. Да и Чандлер предлагал начать с Миллбрука. Он знал: Мельхиор опасен и наверняка не пустится за ним в погоню, не достав как можно больше ЛСД. БК старался убедить себя, что логически это было очень даже вероятно, однако события последних недель уже давно утратили всякую связь с логикой.

Он затянул узел галстука на шее так сильно, что при каждом вдохе ему казалось, будто он проглатывает целиком куриное яйцо. Однако при всем неудобстве это помогало ему ощущать себя живым. БК схватил бумажник, пиджак, пистолет — слава Богу, Чандлер оставил хотя бы его — и поспешил к машине.

— Черт бы тебя побрал, Чандлер! — пробормотал он. — И это после всего, что я для тебя сделал!

Даллас, штат Техас

19 ноября 1963 года

Трясущимися пальцами Каспар открыл бутылку, которую принес с собой Мельхиор. По его телу то и дело пробегала волна дрожи, но не так, как у пьяниц, а будто по нему ползли какие-то насекомые. Он почесывался и стряхивал воображаемых паразитов, прерываясь лишь на то, чтобы приложиться к виски.

— Ты слышал об Умнике? Говорят, Джо Шайдер поджарил ему мозги. И что теперь он разгуливает в халате и мочится под себя.

— Не верь, — ответил Мельхиор, делая глоток из своего стакана. Пить ему не хотелось. — Умник будет руководить операциями еще долго после того, как мы с тобой окажемся в какой-нибудь безымянной могиле.

Лицо Каспара просветлело.

— А ты помнишь, как попал в него? Из рогатки? Жаль, что ты не пристрелил доктора. Он мне никогда не нравился. Умник нравился, а док Шайдер — никогда.

Мельхиор сделал еще глоток и продолжал слушать.

— Тогда меня звали Ли, помнишь? Не Каспар. Не Алик. Не Алекс Хиделл или Ли Харви Освальд, а просто Ли. Мне нравилось быть просто Ли.

— Тогда ты был одинок.

Каспар энергично замотал головой.

— Нет, у меня была мама. И у меня был ты! — почти выкрикнул он. — У меня был я сам, — добавил он тихо и жалостливо. Он снова выпил, и лицо его вдруг осветилось счастливой улыбкой. — Теперь у меня есть жена. Сегодня она родила дочь.

Жена, дочь, подумал Мельхиор. Обычный человек назвал бы их по именам, но Каспар лишь жалобно улыбался, будто умоляя Мельхиора подтвердить, что это правда.

— Теперь у меня две дочери, — просяще произнес Каспар. — Две!

— У кого? — переспросил Мельхиор. — У Каспара? Алика? Или Ли?

— У меня. — На лице Каспара отразилась растерянность.

Мельхиор плеснул ему в стакан еще виски. Каспар посмотрел на стакан, будто в нем было очередное лекарство Джо Шайдера, затем послушно выпил. Он наклонился вперед, и ворот рубашки распахнулся. Мельхиор заметил, что у него на шее что-то висит. Нитка бус. Он присмотрелся — бусинки оказались крошечными черепами, сотни их прятались у него под воротом.

— Меня заставляют, — пожаловался Каспар. — Вернее, не меня, а Каспара.

— Ты и есть Каспар.

Каспар покачал головой:

— Нет, я Ли.

— А Марина считает, что тебя зовут Алик.

— Я Ли!

— Ты можешь быть кем захочешь.

Каспар в отчаянии посмотрел на Мельхиора.

— Алекс Хиделл купил оружие, — прошептал он. — Не я.

— Тогда это может сделать Алекс Хиделл.

— Я не хочу этого делать.

— Каспар тоже может это выполнить. Или Алик. Или Ли Харви Освальд.

Каспар поднялся и принялся мерить шагами комнату. Он подошел к пистолету, который положил на столик, когда они приехали в номер Мельхиора в мотеле, и остановился перед ним, загородив столик спиной. Мельхиор чувствовал тепло своего пистолета под мышкой и подумал о телеграмме в кармане, полученной от Ивелича.

— Что это за черепа, Каспар?

Левая рука Каспара поправила воротник.

— Я Ли, — прошептал он. Он крутил бусинки между большим и указательным пальцами, и Мельхиору представилось, как под пальцами трещат черепные кости и выскакивают зубы, будто зерна из початков кукурузы.

— Что это за черепа?

Каспар повернулся к Мельхиору. Будь у него в руках пистолет, он успел бы выстрелить до того, как тот среагирует. Но у него в руках ничего не было.

— Я ездил в Мехико.

Мельхиор спокойно сел, не пытаясь достать оружие и не ставя стакан на столик. Любой агент на месте Каспара заметил бы, что теперь пиджак Мельхиора оказался расстегнутым, а стакан он переложил в левую руку.

— Кто ездил в Мехико? Каспар? Алик? Ли Харви Освальд?

— Я ездил. — Пальцы Каспара нервно перебирали бусинки. — Я пытался скрыться. Но не смог.

— Ты хотел попасть на Кубу, верно?

— Я хотел скрыться.

— Ты хотел убить Кастро.

— Это был День мертвых, — сказал Каспар.

— Ты хотел поехать и в Россию. Чтобы убить Хрущева.

— Там кругом ходили люди с черепами на шее и раскрашенными лицами. Как будто они уже умерли, только их тела этого еще не знают.

Мельхиор покачал головой:

— Ли ездил в Мехико в октябре, Каспар. А День мертвых в ноябре. Ты думал, что Ли уже умер?

— Ли — это я, — ответил Каспар. — Я!

— Но ты знаешь, что они вообще-то не хотят, чтобы Алик убил Кастро, так ведь? Или Хрущева?