Подвеска Кончиты - Анна Князева

– Что вы сказали? – Людмила Николаевна с надеждой вгляделась в его лицо.

– Простите, мне трудно сейчас говорить. Я должен идти.

Монгол выскочил из квартиры и, не разбирая дороги, пошел прочь. Спустя несколько минут вспомнил, что машина осталась у дома, вернулся, сел за руль и резко тронулся с места.

Все недолгое время, что он ехал до железнодорожного вокзала, Монгол винил себя в смерти Дайнеки. Хорошо зная Крестовского, он не должен был ему доверять. Дайнеку не смогли найти в течение суток, и это говорило о многом.

Вытаскивая из камеры хранения сумку, он думал только об одном: отомстить, а потом, если придется, умереть. С гибелью Дайнеки его собственная жизнь потеряла всякий смысл. Он больше не дорожил ею.

В тот же день с помощью Воропая ему удалось сесть в самолет, зарегистрировавшись по чужому паспорту.

Впереди была Москва.

* * *

К полудню распогодилось. Вадим Николаевич Рак снял куртку и остался в одной футболке. Он сидел в своем любимом саду, под сенью зазеленевшей яблони. На столике перед ним лежал нераскрытый журнал, на обложке которого красовался он сам.

Рак был на удивление равнодушен к тому, что в солидном издании о нем напечатана огромная статья и хорошо отретушированный портрет помещен на обложку. Он склонился к Теодоро, который пригрелся у ног хозяина, и потрепал его за ухо.

– Что-то ты невеселый сегодня…

И действительно, пес выглядел неважно. Он безучастно смотрел перед собой, в его глазах появился характерный стеклянный блеск. Ветерок лениво перебирал вылинявшую рыжую шерсть.

– Лена… – хозяин негромко позвал жену, опасаясь потревожить занедужившую собаку.

– Слушаю… – Елена робела, как провинциальная школьница.

Вадим Николаевич внимательно посмотрел ей в глаза. Он чувствовал, с ней что-то происходит.

«Нужно сказать, чтобы за ней присмотрели…»

По большому счету ему было бы плевать, даже если бы у нее появился любовник.

«Неправильно, если это кто-то из охраны. Непорядок…»

На самом деле все шло к тому, что в доме Вадима Николаевича появится новая хозяйка. На этот раз он увлекся по-настоящему и не собирался тянуть.

– Так что Елену – в отстой… – пробормотал он, думая о своем.

– Что?.. – робко спросила она.

– Скажи, чтобы привезли ветеринара.

– Хорошо.

По ступенькам с веранды спустился личный помощник Рака.

– Вадим Николаевич, к вам Крестовский…

– Позови.

В сопровождении охранника появился Крестовский. Он шел неуверенной, зыбкой походкой.

«Что за человек! – подумал Вадим Николаевич. – Амеба какая-то, наступишь – и не заметишь. Только пятно мокрое останется да чувство омерзения!»

– Ну, садись, рассказывай.

– Сегодня вечером подвеска будет у вас.

– Неужели?

Крестовский посмотрел на часы:

– В пять встречаюсь с Монголом.

– Он сам позвонил?

Крестовский насторожился:

– А почему вы о нем спрашиваете?

Вадим Николаевич наклонился и погладил Теодоро по спинке.

– Рано или поздно он избавится от тебя. Поэтому ты избавишься от него раньше. Заберешь подвеску, сумку с деньгами и – концы в воду.

– Сделаю. Решу этот вопрос радикально. Вот только закончу наше дело в Красноярске.

– Оно уже закончено, – невозмутимо произнес Вадим Николаевич.

– Хотите сказать, что… – начал Крестовский.

– …что проблема исчезла вместе с человеком, – продолжил вместо него Рак.

– Когда вы успели?

– Да вот… Смотрел-смотрел, как ты с сопливой девчонкой возишься. Решил помочь. И вовремя, до меня докатилось, что из самых верхов на меня выходить стали. Опасно было бы оставлять ее в живых. Хорошо, что вовремя отреагировали.

– И как вы ее… отреагировали?

– Не твое дело. Сделали за тебя работу – спасибо скажи. Ты теперь о друге своем, о Монголе, побеспокойся. Иди! – Вадим Николаевич взмахнул рукой, отсылая вместе с Крестовским охрану. – Вы тоже. Мне по телефону поговорить надо. Издали приглядывайте за мной…

Набрав номер, он сосредоточенно замер, потом расплылся в добродушной улыбке.

– Здравствуй, Виктор! Здравствуй, друг мой любезный. Ну что ж, позволь поздравить тебя с великой победой. Теперь ты хозяин одной седьмой части России-матушки! – Вадим Николаевич прервался, выслушал собеседника. – Хорошо, что понимаешь. Ценю благодарных людей. Надеюсь, что когда-нибудь… – он снова умолк. – А вот берись поскорей за дело, там и посмотрим, как ты меня отблагодаришь. Ну молодец! Кстати, спасибо, что не отказался помочь, знаю, поручение тебе дал не по чину, да выхода другого не было. Спасибо… Хорошая, говоришь, была девочка? Все они хорошие. Откуда только жены плохие берутся. Э-хе-хе… Деньги, им нужны только деньги, запомни, сынок. Ну, всего тебе. До свиданья.

Вадим Николаевич отложил телефон и погладил Теодоро. Пес никак не отреагировал. Его облезлый хвост был неподвижен. Вадим Николаевич нагнулся и увидел остекленевшие собачьи глаза.

Теодоро был мертв.

Вадим Николаевич резко выпрямился и на мгновение застыл, прижавшись к плетеной спинке кресла. Однако ему не удалось полностью осознать утрату. Внезапно его голова откинулась назад, и когда спустя мгновенье она плавно перекатилась на грудь, на месте правого глаза обнаружился кровавый провал.

Издалека можно было подумать, что он горестно склонился над любимой собакой. И только невидимый снайпер знал, что с ним случилось.

Охранники, спокойно переговариваясь, стояли поодаль.

Мертвый Теодоро лежал у ног своего убитого хозяина.

А весенний ветер неторопливо перелистывал оставленный на столе журнал…

Крестовский остановился в условленном месте. Поджидая Монгола в машине, вынул из-под сиденья револьвер и, не выпуская из правой руки, прикрыл его курткой. Со стороны казалось, что она просто лежит на коленях. Недооценивать Монгола нельзя, стрелять нужно сразу.

Приехав заранее, Крестовский беспокойно оглядывался. Неожиданно дверца распахнулась, на колени ему упала тяжелая сумка из коричневой кожи. Затем он увидел перед собой черную дыру пистолета, из которой вырвалась пуля и раскроила череп.

Это было такое сильное предчувствие беды, что у нее разрывалось сердце. Матовый в металлической оплетке фонарь освещал фигуры мужчин, которые один за другим бесшумно исчезали во тьме. Их запыленные лица не отличались по цвету от грязных бетонных стен.