Суровая нежность - Моника Маккарти

Рот его вытянулся в жестоком подобии улыбки.

– А если тебе ни к чему будет возвращаться в Инвернесс? Что тогда, Мюриел? Одно мое слово, и Росс откажет тебе в покровительстве. Долго ли врачи Инвернесса позволят тебе обучаться у них в гильдии без него?

Но она даже бровью не повела в ответ на его жестокую угрозу. Эти длинные, густые, трепетные, как у лани, ресницы, такие мягкие, словно крылья бабочки, даже не дрогнули. Он вспомнил, как они веерами лежали на щеках, когда он обнимал ее.

– Вряд ли долго, – тихо отозвалась она. – Но и это не заставит меня передумать. Найдется какое-нибудь место, где нужен целитель, куда не дотянется рука могущественного графа Сазерленда. Даже если придется уехать в Англию, я найду место, чтоб начать новую жизнь.

Она ненавидит англичан с тех самых пор, как солдаты изнасиловали ее. Когда он узнал, что произошло, то лично позаботился о том, чтобы отыскать их всех и покарать. Ему не повезло только однажды – один из подонков погиб в сражении раньше, чем он нашел его. И то, что она скорее отправится в Англию, чем останется с ним…

– Ты шутишь. – Но он боялся, что нет. Он чувствовал, что теряет почву под ногами, словно мир – его мир – летит куда-то в тартарары, а он не в силах это остановить. Он надвигался на нее, пока она не уперлась спиной в дверь. – Я не отпущу тебя.

Их глаза встретились. Он не мог думать о том, как она смотрит на него, ибо боялся, это будет означать, что он потерял ее. Но как могли голубые глаза внезапно сделаться такими черными?

Он ненавидел себя за то, что делает – загоняет ее в угол, используя преимущество в физической силе, – но зашел уже слишком далеко, чтоб остановиться. Это сражение, которое он не проиграет – не может проиграть.

Она тоже видела это. В одном долгом взгляде, который сотряс его сильнее, чем любой удар меча, он увидел в ее глазах нечто новое.

Он победил… о Боже, он победил.

Но потом какое-то странное выражение промелькнуло у нее на лице. Оно заставило его ощутить первый проблеск тревоги.

– Что ж, ладно, Уилл. Я дам тебе то, что ты хочешь.

Он медленно, настороженно отступил, словно наблюдал за свернутой в кольца змеей, которая только притворяется спящей.

– Ты остаешься?

Она сострадательно улыбнулась.

– А разве ты именно этого хочешь? У меня создалось впечатление, что ты желаешь от меня кое-чего еще.

Она расстегнула пояс пледа, который носила на плечах, и позволила ему свалиться на пол. Потом стала развязывать шнуровку платья.

Он был так ошеломлен, что только когда и кетль упал бесформенной кучей рядом с пледом, до него дошло, что она имела в виду. Сердце заколотилось. Во рту вдруг пересохло, когда он увидел ее, стоящую перед ним в одной тонкой рубашке, чулках и мягких кожаных туфлях. О Боже… Что происходит?

– Мюриел… – Голос его осип, когда она приподняла подол, чтобы спустить чулки и снять башмаки, обнажив кусочек кремовой, гладкой кожи вначале одной изящной ножки, затем другой.

Она выгнула бровь в насмешливом вызове на бесстрастном лице.

– Разве это не то, чего ты хочешь, Уилл? Разве не это ты мне предлагал? Я отдаю тебе свое тело, а ты даешь мне все, чего я ни пожелаю, правильно? Что ж, начнем немедля. Покажи мне. Быть может, тебе удастся убедить меня, что чуда твоей плотской любви будет достаточно?

Ему показалось, что мир покачнулся, как человеку, ступившему с корабля на землю после долгого морского плаванья. Он чувствовал себя неустойчиво. Странно. Как будто что-то происходило не так. Что-то и было не так, но Уилл оказался слишком ослеплен, чтобы увидеть. Он не видел ничего, кроме любимой женщины, стоящей перед ним полуобнаженной, отдающейся ему.

Кровь в жилах вскипела. Он так давно этого хотел.

Она двинулась к нему. Обвила за шею и грудью коснулась его груди.

– Тебе придется простить меня. Я уже давно этим не занималась.

Ему в сердце будто нож вонзился. Грубое напоминание о том, что с ней случилось, ожгло грудь. Он не должен этого делать. Это неправильно.

– Не надо, Мюриел. – Его руки взметнулись наперед, чтоб оттолкнуть ее. Она была такой тоненькой, что он почти мог обхватить ее талию двумя руками.

Но она не дала ему остановиться.

– Почему? – И пробежала ладонью вниз по груди, по тугим мышцам живота к выпуклости у него между ног. Он тихо вскрикнул, почувствовав вес накрывшей его ладошки.

Ему хотелось заплакать от удовольствия, так хорошо это было.

Она вновь прильнула к нему, потираясь изящным телом о его. Жар заполыхал внутри, кожа натянулась, как будто ему вдруг в ней стало тесно.

– Ты желаешь меня. И можешь меня получить. Я отдаюсь тебе. Никаких обязательств, никаких условий, как ты и хотел.

Перед этим мягким, соблазнительным предложением устоять оказалось невозможно. Он стиснул ее в объятиях и накрыл рот своим, упиваясь ощущением каждого дюйма ее восхитительного тела. Почувствовал скольжение ее языка по своему и сказал себе, что все в порядке.

Но смутное ощущение беспокойства просочилось сквозь туман желания. Она отвечала ему, но без того накала, без той настойчивости, что были раньше. Она всегда целовала его так, будто никак не могла насытиться им. Но сейчас… сейчас было по-другому.

Он сунул ей руку в волосы и обхватил за голову, еще теснее прижимая к себе, углубляя поцелуй. Он заставит хотеть его так, как он хочет ее.

Все будет хорошо. Он знает, что доставит ей наслаждение.

Его ладони пробежали по спине, выпуклостям таза, попке. Но даже тонкой ткани, что разделяла их, было слишком много. Ему хотелось прикоснуться к ней. Почувствовать ее кожу на своей. Заставить ее стонать.

Но она не стонала. Не издавала тех тихих, сладких вздохов. Не таяла на нем, стискивая его руки и вонзаясь пальцами так, словно от этого зависит ее жизнь.

В отчаянии он обхватил ее зад, прижимая еще теснее, и начал покачиваться. Вначале медленно, потом ускоряя темп по мере того, как росло его желание, и почувствовал, что она начала отвечать. Бедра ее завращались вместе с ним, отыскав идеальный ритм.

Черт побери, он столько лет жил как чертов монах.

Наконец до него донеслись ее тихие стоны, которые он так жаждал услышать. Он поцеловал ее крепче, чувствуя, как она уступает этой буре чувств между ними. Обхватил грудь ладонью, ощутил, как сосок напрягся между пальцами, и испустил глубокий гортанный стон мужского удовлетворения, когда она выгнулась навстречу его руке.

Кровь бешено стучала в висках. Плоть разбухла еще сильнее от сознания, что она почти готова для него. От сознания, что через несколько минут он окажется внутри ее.

Он оторвался, заглянул ей в глаза, мягко прислонил спиной к столу и начал поднимать подол рубашки. В этот раз она не собиралась его останавливать.