В теле пацана. Книга 5 - Игорь Павлов

сильнее, при этом с цинизмом треплю вставшие колом соски.

— Хватит издеваться! — Взбрыкивает вдруг, отпуская ягодицы. — Ай!!

Вскрикнула, потому что палец вынул быстро со скрипом. Сама вынудила, решив сжать ягодицы и сломать его мне под шумок.

Как — то странным поначалу показалось, что вперёд подалась через коленки, ноги подняв с прыжка выше собственной головы. За таким кульбитом сразу и не понял, нахрен она мне одну ногу на плечо закинула, а следом оказалось, что и вторую на другое вместе с трусами на колене!

Через мгновение понимаю, что моя вскружившаяся башка меж её ляжек зажата. Рывок мощный и я, как миленький валюсь на землю сцепленный, ибо шея трещит по швам.

— Попался! — Раздается торжествующее уже на траве.

А я и сказать ничего не могу, челюсть в том числе сдавило. Только промычать, что не угадала.

— Я же сказала, что пожалеешь сучёнок! — Воскликнула, лёжа со мной на боку и образуя теперь позу «шестьдесят девять».

Можно спокойно телепортироваться за спину и отпинать её от души за такую выходку. Ведь эта хитрая сука палец мне чуть в своей жопе не сломала. Но что — то тормозит! Вернее, я знаю что.

Её касание на моём обмякшем от страха писюне, который она начинает натирать.

— Только не сдохни, тебе меня ещё обратно переносить, — злорадствует, немного расслабив ляжки, за которые я держусь теперь.

Оттягивает трусы нагло, выправляя хозяйство наружу. Не вижу, чувствую, как горячая рука нежно касается мошонки.

— Как уязвимы мужчины, — говорит с иронией, нет, даже поучительно. — Вся ваша сила и слабость в этих причиндалах. Стоит оторвать их, и желание на подвиги сразу отпадёт.

Сжимает сильнее. Оттягивает. Ещё немного… ослабляет с хихиканьем. Хватает за вялый писюн и начинает очень ласково раззадоривать его, приговаривая:

— А если приласкать фал, можно подчинить своей воле. Мммм, как быстро у тебя твердеет.

Поставив ствол, работает кулачком, как я и сам умею. Но сейчас с маслом особенно приятно, а рукой красивой женщины вдвойне. И я кайфую, при том, что моя голова всё ещё зажата её мощными ляжками. Да плевать! Там уже суккубские штучки пошли. Дыхание у головки, пальчики на изгибах с лёгкими касаниями. От сладости ноги развожу, а она везде там гладит, коварно посмеиваясь.

Погладив в ответ нежно бёдра, перехожу на животик, и дальше веду ладони до холмов с заветными сосками. Так как она наклонилась к паху, достаю легко. Ласкаю в ответ и чувствую отдачу.

Шейла покрывает поцелуями внутренние стороны моих бёдер, дорожка из них идёт к мошонке, которую она начинает ласкать языком.

Ляжку поднимает, высвобождая, наконец. Отводит ногу, и я любуюсь растопыренной промежностью. Как только член погружается в горячий и ласковый рот, сознание растворяется в жажде ответной сладости. И я опускаюсь к её киске, едва соображая, что собственно творю.

Обоюдные оральные ласки — это нечто для меня новое и невероятное. Когда два существа под экстазом стремятся сделать ещё приятнее… это цепная реакция. Геометрическая прогрессия в сексе. Нет стены, в которую упираешься, нет предела. Всё нарастает до безумия и переваливается через ожидаемый бартер удовольствия, стремясь в бесконечность космоса.

Лишь когда мощно извергся ей в ротик, стал возвращаться в реальный мир. Шейла, похоже, тоже пару раз кончила, я ощутил её тихие судороги в процессе. В мой же оргазм она домучила меня горячими объятиями и манипуляциями с помощью руки до самого последнего спазма.

А затем мы откатились в разные стороны и улеглись спинами на траву.

Безоблачное небо, шум водопада и ощущение, что она рядом. Враг, о котором грезил, думая, каково это вновь посмотреть в эти глаза с фиолетовым пламенем. Когда — то мне даже снилось, что она бежит за мной.

Шейла молчит. Задумалась уж слишком. А у меня вскоре снова желание разгорается. Только уже по феншую её отодрать!

— Становись на четвереньки, хочу войти в тебя, — говорю спокойно, но повелительно.

Пару секунд медлит. А затем раздаётся с иронией:

— Приму и это наказание.

Встаёт рачком в коленно — локтевую позу прямо на траве, качественно выгибаясь. Что ни говори, это лучшая поза женщины! Независимо от обстановки.

Подобно тому, как одна умная мама говорила дочке, в любой непонятной ситуации с мужчиной, соси, просто соси.

От моего вхождения, Шейла тихо взвыла и даже повернула голову ко мне, перемахнув гриву в другую сторону за шею. При виде красивого лица, реагирующего на проникновение, я возбудился ещё сильнее. В один момент ощутил, что кончик вообще сейчас разорвёт, когда в тупик упёрся, а у женщины глаза ещё больше выкатились.

Медленная работа тазом сменяется на более грубые толчки со вскриками. Шейла опускает голову, не в силах держаться. Подбираю белую гриву, наматывая на кулак. Тяну на себя, задирая голову и ужесточая процесс. Начинаю долбить мощно, и суккубка уже не сдерживается в стонах с криками.

Шлёпают тела, бьются мясистые шары сисек, спина её напрягается мощно с руками в упоре. И мне хочется с ней всё больше жестить, ибо кажется Шейла кобылой, которую хоть в телегу с камнями запрягай.

Подолбив вынимаю, едва не выстрелив. Хватит с неё чистейшего кайфа, я ведь кое — что обещал!

Крохотная дырочка ануса сжатая так и манит всё это время.

Рожаю смазку, я ж не изверг. Щедро лью на промежность и вставляю в анус палец, который заходит, как к себе домой в узенький тоннель.

— Что ты собрался делать, Крис? — Ахает толком не отдышавшись.

— Стой смирно, Шейла, сейчас хорошенько разработаю твою попку и продолжу трахать уже туда. Я же дал слово воина.

— Вот сучёнок, — прошипела и опустилась к земле сиськами, ещё больше раскорячивая зад. Как ни старался размять ей там всё, вошёл с усилием под её кряхтения. Но удовольствие следом от её криков пошло непередаваемое. Шейле, похоже, понравилось! Она начала наяривать свой клиторок пальчиком.

Понимая, что и так ей неплохо, прекращаю эти извращения. И начинаю другие!

— А теперь самое интересное, — говорю, ещё не выровняв дыхание.

— Куда уж интереснее, — говорит с хрипотцой, не оборачиваясь, и выдаёт вдруг с нескрываемой иронией: — хотя что с вас взять, человеческих мужчин, а тем более юнцов. Затеи в искусстве любви — это явно не ваш конёк. После того, как я получила во все три дырки, что ты способен сделать с моим телом ещё, воин?

— Не удивил, да? — Хмыкаю, разглядывая влажную, набухшую промежность.

— Не удивил, — отвечает, посматривая с ухмылкой.

И продолжая полулежать зазывающе.

— Ща, млять, — бросаю и ращу над членом второй ствол из золотой брони. Да не простой, а ребристый.

— Что ты задумал⁈ Ааааа…

Ввожу сразу в обе дырки, и понеслась!

Шейла орёт, как резанная, будто её раздирает, а я долблю всё мощнее, подбавляя периодически смазки.

Уже собственные ягодицы с мышцами бёдер горят от работы тазом. И волнами подкатывает пик, но как ни странно мешает искусственно выращенная часть, которую через нежную и уже воспалённую плоть чувствую очень даже хорошо.

Наконец, ловлю волну и вот — вот уже готов взорваться, но чёрт меня дёрнул вверх посмотреть, где когда — то за купанием суккубок подглядывал.

Твою ж мать.

А там, похоже, уже какое — то время лежит в засаде почти вся моя семейка! С Чейсоном во главе. Ангелина, Линелла, Эрик и Олаф.

Рты раскрыли, глаза выпучили! К счастью, бьющаяся в агонии суккубка не видит их ещё, на что очень надеюсь.

Машу придуркам, мол, валите отсюда. Чейсон первым отползает. За ним, как завороженные глядя до последнего, другие.

Делать нечего. Утягиваю второй член, который мне только мешает и утолщаю свой. После чего кончаю буквально за минуту от новых нот восторженного крика. И ощущений, что за нами продолжают наблюдать. Почему — то осознание, что увидели, как я деру эту суку, Ангелина и Линелла мне только сладких волн добавляют.

Завершив экзекуцию, отпускаю Шейлу. Валится на бок, как полудохлое мясо, звучно дыша, но быстро успокаивается. К счастью, она не просекла, что за нами подсматривали. Ещё бы! С такой ебли вся чуйка пропадёт.

Я и сам выжатый, как лимон, распластавшись, ложусь на траву. Мамочка, родненькая, как же хорошо.

Впервые так доволен собой, отодрал, как надо. Прожарил сексапильную суку, как секс — осьминог, мля.

— Не узнаю тебя, — раздаётся спокойное от Шейлы спустя минуты.

Ещё бы!

Быстро же она пришла в себя, заговорила, как ни в чём не бывало. Истинный