Криптозой - Василий Головачев

В гроте, где расположились все трое, стало тихо.

Потом Кирилл задумчиво признался:

– Да, по-нашему, это шок, как говорится в рекламе шоколадных батончиков. Все можно было представить, кроме того, что мы созданы Сатаной.

Лаврик ухмыльнулся.

– Ну, он недалеко ушел от своего Отца. Мы, образно говоря, тени его теней, и тем не менее похожи на него, как дети.

– Почему же он тогда так относится к нам? – возмутилась Лилия. – Если мы его дети? Почему притесняет, преследует, ограничивает тех, кто не хочет подчиняться его жестоким законам? Почему уничтожает Фигуры Влияния?

– Может быть, боится, – пожал плечами компьютерщик. – Вдруг кто-то захочет сбросить его с пьедестала власти? Ведь он хоть и велик, но не всемогущ. Хотя возможны и другие причины. Я бы не заострял на этом внимания в нашем положении. Мы никогда не поймем причин того, что им движет, уж слишком далек он от нас морально и психически, несмотря на все физическое сходство.

– Бог всегда дальше от людей, чем люди от бога, – проговорила Лилия задумчиво. – Не помню, кто это сказал.

– А хотите, покажу вам фрагмент Гиперсети? – предложил Лаврентий. – В действительности она называется иначе: Глобальная структура творения потоков информации.

Он снова пробежался пальцами по клавиатуре компьютера, и картинка на экране изменилась.

– Численные значения уровней условны. Каждая реальность имеет свой задатчик программ, или Центр управления со своими операторами. Но все они так или иначе пересекаются с другими инвариантами Сети в особых бифуркационных узлах…

– Буферных зонах?

– Хотя пересечения эти происходят в пространствах с огромным количеством измерений с веерно направленными временами.

– Это как?

– Я сам не понял, – признался Лаврик. – Каждый инвариант имеет свой набор констант и хоть чем-нибудь, но отличается от соседних. Поэтому пересечения всегда как бы воюют друг с другом, а эффекты этих информационных «войн» мы, кстати, принимаем за НЛО. Однако все инварианты нанизаны на некую ось единого Замысла, которому подчиняется вся Гиперсеть. Насколько я понял, даже Творец Сети не может простым волевым усилием изменить ее законы или уничтожить, не изменив при этом себя.

– Какой же он тогда Творец?

– А он не Первый, – пожал плечами приувядший Лаврик. Компьютерщик устал и готов был закончить ликбез. – Все Ангелы и Дьяволы, какими бы могущественными они ни были, должны подчиняться Базовой Программе своего Отца, встроившего какой-то префактический модуль нравственности в свое Творение. Это Закон. Можно ли его обойти, я не знаю, знаю только, что каждый Безусловно Второй мечтает стать Первым… – Лаврик осекся, бросил на Кирилла косой взгляд и с преувеличенным вниманием заработал на клавиатуре.

Кирилл не обратил внимания на его оговорку. У него уже появились вопросы к компьютерщику касательно обеих схем, но их еще надо было сформулировать и обдумать.

Пол грота внезапно вздрогнул.

Снаружи донесся затихающий гул, словно с гор сошла снежная лавина.

Кирилл метнулся к выходу, привычно берясь за рукоять нейтрика.

Каньон снова изменил очертания. Он еще больше сузился и обмельчал, а снежно-ледяные «рога», дугами возносившиеся над бездной, вот-вот должны были дотянуться до «берега» с гротом.

– Кто-то сшивает разрыв, – проговорил за спиной Кирилла Лаврик. – Здесь в любой момент может появиться этот проклятый зверь… Давайте найдем другой подобный «карман». А лучше всего пробить тоннель прямо в Абсолют-центр. Там-то уж нас никто не посмеет ограничить.

– Я пробовал… ничего не получается.

– Вместе должно получиться. Произойдет удвоение усилий, твоя воля промодулирует энергию ПН, и мы наверняка пробьемся.

Ближайший «рог» скачком приблизился. Стены каньона заколебались и задрожали, из его недр прилетел низкий угрожающий рык. Над ледяными скалами на противоположной стороне каньона поднялась уродливая голова динозавра.

– Пес! – прошептала Лилия.

– Хорошо, – решил наконец Кирилл. – Запускай файл, я подсоединюсь.

Что-то заставило его оглянуться.

Из грота вышла вереница почти полностью прозрачных призраков, ведомая более плотным «поводырем». Это был джокер-фантом, приносящий несчастья, о чем предупреждал Утолин-Ювинга.

– Чего тебе? – вслух осведомился Кирилл.

Вся дюжина призраков синхронно повернулась к нему спинами и исчезла в гроте. При этом Кириллу показалось, что джокер разочарованно вздохнул.

– Поехали, – поторопил Лаврик Кирилла, не заметив появления фантома.

Снова пришло зыбкое и неуютное ощущение нереальности происходящего. Кирилл даже затаил дыхание, готовый проснуться…

Но Пес на той стороне каньона выбрался на ослепительно белую поверхность «рога»-моста, направляясь к людям, и анализировать свои ощущения стало некогда.

Кирилл сосредоточил внимание на вхождении в измененное состояние сознания.

Здесь нет власти, кроме моей власти…

Он плыл сквозь темноту и безмолвие, направляясь к далекой теплой звезде, лучи которой ласкали взор и согревали душу.

Плыть было приятно. Темнота баюкала, укачивала, гладила, заботливо оберегала от проплывающих мимо шипастых черных туш и пронзительных свистов, проносившихся совсем близко и уходивших в глухое недоброжелательное ворчание.

Потом звезда впереди превратилась в вертикальную световую щель, словно где-то далеко-далеко открыли дверь, щель стала расширяться, и в бездну мрака хлынул поток золотого света, рассеявшего темноту. И тогда стало видно, что Кирилл плывет сквозь густое месиво водорослей, сплетающихся в удивительную объемную сеть или паутину без конца и края.

«Мох», – подумал Кирилл.

«Граница», – откликнулся кто-то внутри него.

«Какая граница?» – встрепенулся он.

«Между реальностями, – ответил собеседник. – Пороговая оболочка. Закон ограничения доступа».

«Мне надо попасть в самое начало… в Абсолют-центр».

«Туда пропускают не всякого».

«Значит, мне вход воспрещен?»

«У тебя есть то, что называется душой, частицей Божественного Замысла. Ты не потерян, попытайся».

«У меня нет сил…»

«Обопрись на меня и иди вперед. Видишь дверь?»

«Вижу… Кто ты?»

«Алгоритмы Преодоления Невозможного».

«ПН?! Но ты говоришь со мной как живое существо!..»

«Как человека нельзя свести полностью к его физическому телу, так и меня нельзя свести к информационной матрице воздействия. В каком-то смысле я – живое существо».