Марья Бессмертная - Наталья Жильцова

— Назад! — зашипела Моргана. — Все вы! Назад! Ее кровь будет на ваших руках!

Кощей демонстративно вытянул вперед левую руку и воскликнул с явным страданием в голосе:

— О нет, проклятая ведьма! Не смей трогать мою дочь! Я сделаю все, что ты скажешь!

Моргана торжествующе усмехнулась, а Кощей продолжил уже безо всякого страдания:

— Ты это хотела услышать? Да у тебя явно ума в голове с гулькин нос! Когда мне голову отрубали, она стояла и советовала палачу, под каким углом лучше ударить! Так что режь давай, не жалко!

Вот тут в глазах колдуньи я и заметила первое облачко страха. Но она не сдавалась:

— Не своей волей Василиса себя так вела! Слышишь?! Это моя власть и моя сила ей разум затуманили! Так что остановись, а то твоя невинная дочь умрет!

Погодите, так Василиса что, получается, околдованная? Это все козни Морганы?

И тут с улицы раздался низкий звук боевого рога. Ланселот! Ланселот звал на помощь!

Оставив Кощея и Наволода разбираться в ситуации, я подскочила к окну. Подскочила, чтобы увидеть, как мне показалось, последние славные минуты жизни рыцаря и Коня.

Побоище на дворцовой площади вышло знатным. Но теперь Ланселот остался только с Конем, хотя по-прежнему загораживал собой вход во дворец. Он стоял на ногах, не верхом, без щита, и, сжимая в правой руке меч, левой вновь поднес к губам рог и дунул, призывая нас на помощь. Конь скалил клыки и припадал на задние ноги.

А вокруг смыкалось кольцо врагов. Они тоже спешились. И несмотря на то что площадь была усеяна павшими людьми и лошадьми, воинов Гвидона оставалось еще много. Рыцарей Смерти не осталось ни одного.

Я высунула посох и тщательно прицелилась, надеясь задержать окружающих Ланселота воинов, хотя сама понимала, что это бесполезно. Ну, сожгу я одного, двух, даже трех, если успею, но их там не меньше сотни! А значит, жить рыцарю оставалось считаные мгновения.

И тут раздался свист! Тот самый свист, который я уже слышала! А на площадь вышел широкогрудый Соловей в новеньком дорогущем даже на вид кафтане, штанах и начищенных сапогах.

Я предпочла не думать, откуда он их взял. Но была безмерно рада, что Соловья не поймали. Ну и что он не покинул Китеж до этого времени.

Судя по всему, воины тоже знали, с кем имеют дело. Среди них пронесся мимолетный ропот, они отступили от одинокого рыцаря, нервно оглядываясь на приближающегося Соловья.

счастливо пропел тот, широко улыбнулся и, заметив меня в выбитом окне, помахал рукой. А затем набрал воздуха в грудь…

И свистнул! Да так, что воинов смело будто веником!

При этом, что самое удивительное, ни Ланселота, ни Коня не зацепило.

Довольно оглядевшись, Соловей вперевалочку подошел к растерянному и полуоглушенному рыцарю и протянул широченную ладонь:

— Будем знакомы! Соловей Одихмантьевич я, мож, слыхал?

Ланселот медленно пожал протянутую руку, а я облегченно вздохнула Спаслись!

После чего обернулась посмотреть, что происходит с Морганой, но оказалось, что той в зале уже нет. Осталась только Василиса Целая и невредимая, кстати.

— А где?..

— Отпустили мы ее, Марья, — пояснил Наволод, постепенно превращаясь в Белогора. — В обмен на жизнь Василисы отпустили.

— Я ей в спину заклятие успел бросить, — Кощей скривился. — И вообще, можно было не отпускать!

— Ты слово дал, — напомнил ему Белогор.

— Подумаешь, беда какая, — отмахнулся Кощей. — Я слово дал, я его обратно взял. Марья, зови давай рыцаря своего сюда. И Соловья зови, так уж и быть. Раз уже дважды помог, прощу его подлость. Возвращаться нам надо, а то подзадержались, — добавил он и оглядел тронный зал, который сейчас выглядел так, словно внутри него взорвалась бомба.

С потолка с грохотом свалилась огромная, на сотню свечей, кованая люстра.

Однако обратно мы отправились только часа через три, когда до заката оставалось совсем немного времени. Сначала все-таки пришлось привести в себя Гвидона, Ивана и Василису. Как и утверждала Моргана, они действительно ничего не помнили.

Потом Белогор с Кощеем объясняли ошалевшему от произошедшего царю, кто тут прав, а кто виноват. Василиса же, дрожа, сидела в сторонке вместе с царевичем Иваном и, судя по ее виду, никак не могла поверить в реальность происходящего.

Только разобравшись с дипломатией, мы наконец вернулись обратно. Привычно выбежавший навстречу Костопрах на радостях пообещал устроить пир на весь мир.

— Устраивай, — лениво разрешил Кощей. — Но сначала устрой нам ужин. Соловей, остаешься?

— Разумеется, — бодро откликнулся тот.

— Сэр Ланселот? Обещаю, что завтра утром открою Тайную тропу на самое близкое к Камелоту расстояние, какое только смогу.

— Благодарю, — с уважением поклонился тот, впрочем, не отрывая благоговейного взгляда от упакованного в ножны Экскалибура.

— Ну вот и славно. Пошли отмечать! — провозгласил Кощей и широким шагом направился во дворец.

А я недовольно нахмурилась — слишком уж демонстративно папочка показал, что, даже несмотря на общую битву, Белогора среди гостей видеть не желает. Мог бы и повежливее быть!

— Пойдешь с нами? — я решила исправить несправедливость сама и вопросительно посмотрела на колдуна.

Однако тот легко улыбнулся и отрицательно качнул головой.

— Нет, Марья. Не стоит вам с отцом сейчас из-за меня ссориться. Да и дома еще дел полно. Надо убедиться, что Источник в порядке.

Я едва сдержала огорченный вздох. А потом вдруг поняла, что раз все закончилось и общих дел у нас больше нет, то… то надо возвращать кольцо. На этот раз окончательно. И почему-то от осознания этого стало неприятно и грустно.

— Что ж, тогда до свидания, — пробормотала я и потянулась рукой к кольцу. — Вот, возвращаю…

Однако Белогор внезапно перехватил руку и сжал в теплых ладонях.

— Подожди.

— Что? — сердце почему-то дрогнуло.

— Прежде, чем ты его снимешь, я хотел бы тебе кое-что сказать. Помнишь, я спрашивал тебя о том, веришь ли ты в предсказания? — спросил он.

— Да, — я недоуменно кивнула. — И я ответила, что…

— Что не веришь, помню, — завершил вместо меня Белогор. — Знаешь, я тоже долгое время в них не верил, особенно когда нагаданная судьбой отказала, вышла замуж за другого и под конец едва не захватила мой Источник.

— Василиса? — даже не удивилась я, а душу на миг неприятно кольнуло.