Синее пламя - Дмитрий Воронин

— Благодарю, — тихо сказал Шенк, не желая спорить. Торговец ничего не ответил, отвернулся и ушел, даже не попрощавшись. Пожав плечами, Легран свернул плащ… а затем вновь развернул его и накинул на плечи. Выудил из кармана на поясе пряжку с эмблемой двуручного меча на фоне солнца и сколол алую ткань на плече. Сразу почувствовал себя увереннее — за последние годы привык к этому атрибуту звания темплара, без него чувствовал себя чуть ли не голым.

Выехали в полдень — не лучшее время отправляться в путь, но дорога пролегала большей частью в лесу, а там жара донимает не так уж и сильно. Синтия отчаянно зевала, все порывалась задремать в седле, и неминуемо свалилась бы прямо под копыта, но Шенк непрерывно одергивал ее, пытался отвлечь разговором, но ответом, как правило, было все то же душераздирающее зевание.

Хозяин гостиницы клялся, что до ближайшего села не более четырех часов медленным конским шагом, но когда деревья разошлись в стороны и показались первые домики, Шенк подумал, что прошло куда больше времени. Солнце вроде бы подтверждало истинность сказанного, еще не успело даже коснуться краем высоких деревьев… и все же этот небольшой участок пути показался очень долгим.

Отказавшись от ужина — признаться, он и не особо отличался изысками, — девушка, пошатываясь, поднялась в комнату (опять успела настоять на том, чтобы комнату дали одну на двоих) и рухнула на кровать. Уснула, кажется, еще в полете. Шенк мысленно дал себе страшную клятву, что такого обжорства больше не допустит — вот уж точно: лучше меньше, да чаще. Сам остался внизу, в небольшом закопченном зале, где собралось с десяток мужиков, проводивших вечер за добрым кувшином пива. Лениво ковырял запеченного с яблоками гуся, жесткого и приготовленного без души, краем уха прислушивался к разговорам. Говорили больше об обыденном… об урожае, что в этот год уродился на диво, словно в противовес разорительной войне. О местных сплетнях, представлявших интерес разве что для самих мужиков… да и те обсуждались с ленцой, сквозь зубы, просто потому, что пить в молчании не так приятно. Под неспешную беседу и ключевая вода пивом покажется, а в тишине, да еще, не дай Свет, в одиночестве, и дорогое вино кислятиной отдавать будет.

Внезапно послышалось знакомое имя… Шенк встал, подошел к столу, где сидели три человека на вид не бедные, одежка хоть и простая, но добротная, а на поясах висят не обычные ножи, а дорогие, с резными костяными рукоятками. Такой может позволить себе не каждый смерд.

— Простите, любезные… позволите присоединиться к вашей беседе?

Мужики неспешно, с чувством собственного достоинства, оглядели незваного гостя, выделив наброшенный поверх кольчуги алый плащ, затем один из них кивнул на свободное место у стола:

— Садись, алый… темпларам в наших местах завсегда рады.

Рыцарь опустился на скрипнувшую скамью, жестом подозвал слугу, потребовал пива на четверых. Тот обернулся мигом, опустив на стол четыре здоровенные, в один или два приема не осилить, глиняные кружки.

Отнекиваться никто не стал, кивнули благодарно, но с достоинством — мол, не подачку принимают, а угощение — и тут же уткнули носы в пенные шапки. Легран выждал подобающую паузу, затем осторожно поинтересовался:

— Простите, любезные… услышал ваш разговор. Признаться, услышал случайно, подслушивать и в мыслях не было. Вы сказали что-то о Цитадели да упомянули имя магистра Реффенберка. Я хорошо знаю магистра, не расскажете ли, какие новости пришли из Сайлы?

Мужики переглянулись — не потому что не хотелось рассказывать, а просто взглядами решая, кому говорить. Явно не простые селяне, те загомонили бы разом, перебивая друг друга, а то и стараясь взять верх за счет одного ора. Наконец заговорил самый немолодой, в ухоженной бороде уже немало было седины, да не той, что, бывает, приходит и в молодости, а настоящей, появляющейся лишь с годами.

— Новости плохие, темплар. Какие-то злодеи совершили подлое нападение на Цитадель. Убили нескольких стражей… золота не взяли, но, говорят, похитили самого Вершителя… Что диво — никто не видел ни как пришли, ни куда скрылись. Великий Магистр именным указом обещал сто золотых «филинов» тому, кто укажет доподлинно, какой дорогой скрылись злодеи, да пятьсот — ежели удастся задержать их, выручить Вершителя. Только золото то никому не достанется… уже декта, считай, прошла, а от похитителей — ни следа, ни вида.

Шенк нахмурился — новость была не просто плохой… Конечно, у каждого властителя есть доверенные люди, что сумеют пробраться куда угодно и исчезнуть, не оставив следов. Особо славились этим кейтианские асассины, слышал он и о мингских «ночных кошках», но и Орден не оставался в стороне, любой фаталь — тот же Дрю, к примеру умел немало. А раз остались трупы — значит, иного выхода не было. Сами лазутчики могли быть невидимыми, но старика непросто вывести из крепости так, чтобы не всполошить всю стражу. Особенно если старик любой ценой должен остаться жив.

И зачем им мог понадобиться старый библиотекарь, хотя и занимавший одну из верховных должностей в Ордене, но давно уже не имевший прежнего веса в принятии важных решений? Ответ напрашивался сам собой, и он был еще более неприятен — кто-то, Минг или Кейта, вознамерился добраться до тайн Ордена, которые лучше Вершителя Памяти знал разве что сам Великий Магистр. Ну, Борох еще, быть может. Кто мог возжелать заглянуть в тайны памяти старого магистра? Минг? Вряд ли… Император Явор Герат Седьмой куда больше верит в силу оружия и золота, чем в пыльные книги. Может, Кейта? Или Арделла? Последнее тоже сомнительно, слишком уж далеко от них до Ордена, доставить старика через многие тысячи лиг дело сложное, может и не перенести дороги. А выпытывать на месте — глядишь, упустят что-нибудь важное. С другой стороны, раз Арделла вступила в войну, значит, миссия Дрю удалась — а кто знает, как поведет себя основательно растревоженный муравейник? И какие у них претензии к Ордену?

В любом случае назревает что-то серьезное… Надо спешить, завтра Синтии предстоит провести в пути весь день, даже если для этого придется ее привязать к седлу.

Шенк задал еще несколько вопросов, больше из вежливости, ничего нового ему уже не сообщат. А затем и вовсе откланялся, напоследок заказав каждому еще по кружечке. Подозвал хозяина, объяснил подробно, какие припасы должны быть к заре уложены во вьюки, настоятельно предупредил, что ежели еда будет дрянной или, упаси Сикста, порченой, то он лично позаботится, чтобы у таверны появился новый владелец. Затем, вполне удовлетворенный обеспокоенной физиономией владельца нынешнего, уплатил за все вперед и, приказав разбудить себя на заре, поднялся в комнату.

И тут же оказался неприятно удивлен. Слова Синтии о том, что им-де с рыцарем следует дать одну комнату, были поняты именно так, как и должно было быть понято подобное заявление. Кровать была одна — огромная, широкая… на таком ложе любви даже охочие друг до друга молодожены, пожалуй, потерялись бы… и искали б до утра. Первой мыслью было выйти и потребовать иное помещение, благо пустующих хватало. Но он все еще чувствовал вину перед Синтией и понимал, что утром будет скандал. Или, что еще хуже, просто укоряющий взгляд и обиженное молчание. Пришлось Шенку подвинуть девушку, а самому пристроиться на краю.