История любви в истории Франции. Том 3. В интимном окружении королев и фавориток - Ги Бретон

Уже к вечеру слуги повсюду разболтали об этом инциденте, и в отеле Рамбуйе только и было разговору, что о неблаговидном поведении кардинала. Салон светских жеманниц был именно тем самым местом, куда стекались все столичные сплетни и где информация с оттенком непристойности пользовалась неизменно большим успехом. Новой сплетней воспользовались, чтобы припомнить все недостатки семьи Ришелье, и все очень позабавились, когда кто-то рассказал, что его брат, лионский кардинал, в припадке безумия был заперт в келье картезианцами Гренобля, а его сестра, маркиза де Брезе, «верила в то, что у нее зад стеклянный, и не вылезала из постели из боязни разбить его»[121].

Знал ли кардинал, что его бесценная графиня на-

Отфор еще энергичнее потрудиться в этом направлении весной, вернуться к этой проблеме в последующие дни и в конце концов совсем «умучить» его, по выражению м-м де Мотвиль. Впрочем, все атаки оказались тщетными, поскольку король весьма усердно защищал свою добродетель.

Именно тогда он сказал одному из своих друзей:

— Женщины интересуют меня лишь частично, от головы до пояса!

— Если так, — возразил ему кто-то, — им следует носить пояс на коленях!

Шутку эту иначе как легкомысленной не назовешь. Она очень не понравилась Людовику XIII, и он целый месяц выказывал неприязнь к дворянину, который пошутил.

Вскоре наскоки фаворитки сделались такими яростными, что король, наконец, устал. Ему не нравилось, что приходится защищаться от посягательств женщины, и он попросил Марию вести себя по отношению к нему более сдержанно.

Кардиналу немедленно сообщили об этом разладе, а так как он ненавидел м-ль де Отфор с тех самых пор, когда она отказалась действовать против королевы, он посчитал, что наступил момент отомстить ей: он познакомил короля с очень худенькой юной брюнеткой, которую звали Луиза де Лафайет.

У этой девицы было одно качество, сразу же покорившее Людовика XIII: она пела.

На другой же день он увлек ее в свой кабинет и попросил исполнить несколько старинных песен. Она повиновалась, краснея, и в течение двух часов очаровывала его своим пением. Однако он не сказал ей ни одного нежного слова. Делать это он опасался, потому что находил Луизу слишком элегантной. Девушка действительно одевалась изысканно и следовала всем экстравагантностям моды. Впрочем, кто знает, была ли мода экстравагантной весной 1635 года! Женщины носили нежные и настолько необыкновенные цвета, что портнихам приходилось изобретать слова для их обозначения. Были платя цвета сухих листьев, брюха косули, живота монашки, печальной подруги, летне-серого, цвета селадона, астреи, расцарапанного лица, крыснно-серого, вянущего цветка, цвета первой зелени, бурой зелени, веселенького зеленого, морской волны, луговой зелени, гусиного помета, цвета зари, умирающей обезьяны, веселой вдовы, утраченного времени, серного пламени, несварения, обозленной обезьяны, мартышкиного риса, воскресшего покойника, больного испанца, умирающего испанца, цвета поцелуй-мея-моя-крошка, цвета смертного греха, хрустального, копченой говядины, обычного окорока, любовных желаний, каминного скребка и т. д.

Глядя на м-ль де Лафайет, одетую в элегантный туалет цвета мартышкиного риса или расцарапанного лица, король начинал беспокоиться, потому что кокетство казалось ему приглашением к распутству.

Но очень скоро он перестал волноваться: эта девушка, несмотря на свое пристрастие к дорогим украшениям, была так же чиста, как и он. Грех вызывал у нее ужас, и сердце ее леденело при мысли о тех сближения, к которым обычно стремятся влюбленные.

Рядом с нею Людовик XIII вновь обрел хорошее расположение духа и зажил без страха. Иногда он приглашал ее отправиться с ним на прогулку в окрестные рощи — даже в самые отдаленные, — зная, что она никогда не попытается его изнасиловать. Кончилось же все тем, что он влюбился в эту женщину, так хорошо его понимающую, и уже не заговаривал о м-ль де Отфор. Поэтому бедняжка, по-прежнему страдавшая от весеннего брожения в крови, покинула двор и перенесла жар своей души в провинцию.

А Ришелье снова потирал руки от удовольствия. Как покровитель м-ль де Лафайет он надеялся, что сможет воспользоваться ее услугами, чтобы узнать о тайных махинациях королевы. Пригласив к себе девушку, он обратился к ней с теми же словами, что и к м-ль де Отфор, но и успеха добился не больше, чем с той. При первых же словах новая фаворитка резко оборвала его:

— Вы никогда ничего не узнаете от меня, — сказала она сухо и вышла из комнаты, оставив кардинала с ощущением крайнего разочарования и вновь закипавшей. волны ненависти.

Он тут же стал искать возможность отомстить и использовал для этого малодостойный способ: однажды, во время бала, данного в Сен-Жермене, он попросил нескольких молодых дам из числа своих приятельниц выдавить лимонный сок на паркет в том месте, где танцевала Луиза. Все сразу подумали, что она сделала пипи, и разразился большой скандал.

Королева пригласила своего камердинера Лапорта и попросила его понюхать то, что пролито на полу. Лапорт послушно встал на четвереньки, принялся старательно внюхиваться и, наконец, заявил, что это вовсе не лимон.

Кто знает, может, у него нос заложило.

Как бы то ни было, м-ль де Лафайет не осмелилась пререкаться с Анной Австрийской и вернулась к себе в комнату сильно сконфуженной. На другой же день весь двор уже распевал ехидные куплеты по адресу малышки Лафайет.

Король не придал никакого значения этому инциденту. Но Луиза, безмерно униженная, страшно обиделась на кардинала, которого подозревала в авторстве этой гнусной шутки.

Между тем отец Жозеф, доверенное лицо и советник Ришелье, неожиданно зашел навестить Луизу. «Этот монах, — рассказывает Дре дю Радье, — был почти так же гениален, как кардинал. Утомившись своим подчиненным положением, слишком явным при его тщеславии, он замыслил свалить своего благодетеля с тем, чтобы занять его место»[122].

Его первой целью было добиться звания кардинала, что поставило бы его вровень с Ришелье.

Хорошо зная, какие чувства питает новая фаворитка к первому министру, он обратился к ней за помощью.

— Я сделаю все, чтобы избавить королевство от этого гнусного человека, который к тому же только что объявил войну, — ответила она.

Тогда капуцин объяснил ей, что он предлагал папе Урбану VIII побудить Францию заключить мир с Австрийским домом и подписать договор с протестантами.

— Если мне удастся этого добиться, — добавил он, — Его Святейшество, страшно переживающий все эти конфликты, несомненно, сделает меня кардиналом. Вот почему вы должны мне непременно помочь.

М-ль де Лафайет не имела никакого представления о политике. Она немного испугалась той роли, которую ей предлагалось сыграть, и попросила время подумать. Видя ее растерянность, отец Жозеф «предложил ей взглянуть на все эти события с религиозной точки зрения»: