Криминалистика по пятницам - Елена Валентиновна Топильская

накануне своего исчезновения она собиралась в гости к «милому, интеллигентному мужчине».

Когда оперативник пришли в квартиру Шаталова, пожилая соседка, казалось, ждала их. Они даже не особенно удивились тому, что услышали, поскольку до прихода уже навели некоторые справки про Шаталова. А кроме того, место обнаружения трупа находилось так близко от дома подозреваемого, что поневоле наводило на мысли о физической немощи преступника, который был не в состоянии оттащить труп как можно дальше от места преступления. Ковер, в который труп был завернут, бесспорно, указывал на то, что местом совершения преступления являлась квартира.

А удивились оперативники другому обстоятельству: в коридоре на переговорном устройстве так и стояла сумочка последней жертвы, сыгравшая роковую роль в судьбе Шаталова. Вытащив из дома труп, уничтожив посуду, из которой пила умершая женщина, казалось бы, сметя все следы ее пребывания у него в гостях, он элементарно забыл про сумочку. Все-таки что-то у него с головой было не в порядке…

Поначалу Шаталову, помимо множества сексуальных преступлений — изнасилований с использованием беспомощного состояния жертвы — вменили в вину и совершение убийства его последней гостьи путем дачи ей, обманным путем, сильнодействующего вещества.

Но суд, исследовав все материалы дела, счел, что убийство не доказано, поскольку все действия Шаталова свидетельствовали — летального исхода он не желал, и даже не предвидел.

Он был приговорен к сравнительно небольшому сроку лишения свободы, в общем — легко отделался. Давно уже должен был освободиться. И хоть он и был признан вменяемым, такого рода сексуальные отношения — безусловно, мания, от которой не излечишься. Поэтому советую всем дамам, любящим легкие, ни к чему не обязывающие знакомства, бдительно относиться к приглашениям на чашечку кофе, иначе можно очнуться потерпевшей. Даже если вы в гостях не у Шаталова — осторожность не помешает.

Доказательства вины потерпевшего

В уголовном процессе две стороны: сторона защиты и сторона обвинения. Потерпевший против обвиняемого; Уголовно-процессуальный кодекс, вступивший в действие 1 июля 2002 года, впервые прямо назвал потерпевшего стороной обвинения.

Но жизнь значительно многообразнее писаных законов. Иногда потерпевший становится лучшим адвокатом для преступника, и вовсе не потому, что чем-то ему обязан или состоит с обвиняемым в родственных отношениях. Более того, у меня в практике был случай, когда установить и «расколоть» потерпевшего оказалось сложнее, чем установить преступника и добиться признания от него.

Десять лет назад я расследовала дело о многочисленных преступлениях организованной и очень опасной группы. Помимо квартирных краж и разбоев, которыми они промышляли, каждый из членов группы обвинялся еще и в совершенно бессмысленных кровавых деяниях, совершенных по пьяни, из хулиганства. Один палил из ружья в собственную сожительницу, второй, хвастаясь недавно приобретенным пистолетом, в гостях устроил пальбу, третий зверски изнасиловал случайную знакомую, напоследок выстрелив ей в висок из газового пистолета и навсегда обезобразив женщину…

Я едва успевала обрабатывать навалившуюся информацию о «подвигах» моих подследственных, мотаясь по городу и допрашивая все новых и новых потерпевших, изымая вещественные доказательства и назначая экспертизы. Конца этому видно не было, сроки следствия распухали вместе с папкой, в которой хранились материалы дела, начальство было недовольно и откровенно мне это высказывало, продлевая сроки содержания обвиняемых под стражей.

Сидя в кабинете, я грустно перебирала бумаги в папке, пытаясь как-то систематизировать материалы дела; пришли оперативники, работавшие вместе со мной по делу, и поделились очередной информацией: за полгода до своего ареста главарь преступной группы по кличке Примус во время пьянки ударил ножом в живот знакомого. Те, от кого была получена эта информация, клялись, что Примус этого знакомого убил. Про знакомого было известно только то, что звали его Серый (что могло означать и фамилию Серов, и имя Сергей, и просто прозвище, данное в связи с какими-то обстоятельствами его жизни) и что он был судим то ли шесть, то ли восемь раз. Еще нам сказали, что происходило все это в районе Староневского проспекта.

Мы с оперативниками, конечно, проделали все рутинные мероприятия, направленные на установление личности потерпевшего и расположения места происшествия: изучили сводки происшествий по городу за прошлый год и прочитали от корки до корки книгу учета преступлений и происшествий в РУВД, на территории которого это могло произойти. И ничего не нашли. Единственное, что мне оставалось сделать, — это отправить в информационный центр ГУВД запрос обо всех осужденных, признанных особо опасными рецидивистами. По законодательству того времени лица, несколько раз судимые в определенной последовательности, могли быть признаны судом особо опасными, и наказание отбывали в колониях особого режима. Большой надежды на успех я не питала, если даже получу такой список, как я буду выбирать из него нужного мне Серого?

Я даже усомнилась в правдивости полученной от осведомителей информации. Но оперативники стояли насмерть — сведения надежные. Единственная проблема заключалась в том, что по некоторым оперативным соображениям информаторов нельзя было допросить и «засветить» в деле их данные; если бы произошла утечка, — даже думать не хотелось, что могло бы с ними случиться. Поэтому вся надежда была на потерпевшего. Если он окажется жив (а никаких подходящих трупов на территории района не нашлось, ни на улице, ни в квартире), он даст показания, опознает Примуса, подтвердит свои слова на очной ставке…

Мечтая об этом, я на каждом допросе членов преступной группировки задавала им вопросы про Серого — не знают ли они про такого человека, не слышали ли они чего-нибудь про его ссору с Примусом. Все они пожимали плечами. Постепенно я стала автоматически спрашивать про Серого у фигурантов по другим делам. И вдруг мне улыбнулась удача.

Заканчивая одно из дел, находившихся у меня в производстве, я по привычке спросила обвиняемого, старого зэка, севшего за убийство собутыльника, не знает ли он такого Серого. И, к моему удивлению, зэк сразу прохрипел:

— Это Серега, что ли? Которого Примус порезал?

Я готова была расцеловать своего подследственного, который, мусоля сигаретку, рассказал мне, что рецидивист Серый, имя-отчество которого Сергей Сергеевич, а фамилию зэк не знает, после отбытия последнего срока снимал комнатенку на Староневском и регулярно пьянствовал там с приятелями. Как-то в их компанию затесался Примус, которому отчаянно хотелось набрать авторитет, а в криминальной среде его не особо уважали из-за необузданного хвастовства и самомнения и даже сторонились, зная, что у него неуравновешенная психика: в нетрезвом состоянии он как будто с цепи срывался, мог вспылить и начать разборки из-за случайно брошенного слова, чуть что, размахивал кулаками, круша черепа, а главное — от вида крови жертвы зверел еще больше, это